Возвращение Мориарти

— Говорили, что дадут пятьсот гиней.

— Вот как? И ты, Кейт, думаешь, что у тебя есть то, что стоит таких денег?

— Да.

Он пристально посмотрел на нее. Приходя к нему, все говорили одно и то же, но на поверку выходило, что их слова не стоили и чиха. За то время, что Дэвис провел в каморке, у него развился нюх на такие вещи. Уверенность, прозвучавшая в голосе Кейт Эддоус, свидетельствовала в пользу того, что ее сведения относятся к иной категории. Альберт Дэвис учуял, что здесь пахнет серьезным делом.

— Что ж, в таком случае выкладывай, что знаешь, — стараясь не выдавать волнения, сказал он.

— А деньги ты даешь? — спросила она.

— После того как скажешь.

Но ее такой ответ не устроил.

— Я про то, кто тут главный, ты или нет?

— Ну… — Альберт помолчал. Женщина перед ним была не проста и, похоже, могла даже сквозь пьяную завесу различить неуверенность и ложь. У шлюх есть что-то вроде шестого чувства, без которого в их ремесле долго не протянешь. Впрочем, Полли Николс и Темной Энни оно не помогло. — Ты расскажешь мне, а я передам главному. Он и решит.

— Так вот… что знаю, я только главному и скажу, — твердо заявила она.

— Перестань, дорогуша. Намекнуть-то хотя бы ты можешь. Что у тебя есть? Ты встречалась с Кожаным Фартуком или как? — Эти слова ему еще предстояло вспомнить на следующий день.

— Я знаю имя. — И снова похоже на правду.

— Это точно?

— Точней не бывает.

— Ты знаешь его имя? Знаешь, кто он? Знаешь, где он?

— Знаю имя. Знаю, где он был год или два назад. Знаю достаточно, чтобы его найти.

— Так скажи мне.

— Скажу только ему. Главному.

Дэвис посмотрел в свой стакан, который к тому времени был пуст, и только характерный запах указывал на то, что в нем присутствовал добрый можжевеловый сок. Потом посмотрел на Кэтрин Дэвис. Прикинул, что следует сделать. И наконец улыбнулся.

— Ладно, я пошлю за хозяином.

Было уже за полчетвертого. Пейджет появился около пяти, и к тому времени Дэвис еще пару раз угостил Кэтрин джином, следя, впрочем, за тем, чтобы она не перебрала. Пейджет был настроен серьезно — он тоже повидал таких, которые много обещали и ничего определенного не давали.

Кейт не напилась, но выпила достаточно, чтобы расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Тем более, что мужчина напротив был высок, крепок и силен. Она улыбнулась ему по привычке, но он не ответил и, опустившись тяжело на койку Дэвиса, спросил:

— Ты — Кэтрин Эддоус?

— Она самая.

— У тебя есть для меня что-то важное?

— Если ты главный.

И тут Пейджет допустил ошибку.

— Для тебя, дорогуша, я — главный.

— С тобой я говорить не стану.

Как и Дэвис, Пейджет почувствовал в ее тоне решительность и уверенность. Неужто это чучело, эта жалкая шлюха и впрямь что-то знает? Чутье подсказывало, что он подошел к правде, и оно же подсказало, что женщина эта не совсем от мира сего. Он вспомнит об этом чувстве на следующий день.

— Послушай, милочка, — твердо заговорил Пейджет, старательно скрывая истинные мысли. — Хозяин сегодня прийти не может.

— Тогда пусть придет завтра.

— Он не может каждый раз приходить.

— Так отведи меня к нему.

Пейджет ненадолго задумался.

— Я бы мог, но мне надо дать ему какое-то подтверждение.

— Я уже дала подтверждение мистеру Дэвису.

— А теперь дай и мне.

— Я знаю его имя. Знаю, где он бывал раньше. Когда я вам все скажу, вы легко его найдете. И я жду за это пять сотен гиней.

— Если мы найдем его по твоей наводке, ты свое получишь.

— Тогда отведи меня к главному.

— Не так-то все легко и просто. Мне нужно что-то… какое-то доказательство. К нам тут многие приходят, говорят, что знают, кто такой этот Кожаный Фартук, и, поверь мне, в большинстве случаев это либо сосед, с которым они разругались, либо какой-нибудь барыга, которому они спихнули мамашин медальон, либо вообще незнакомец, у которого физиономия не на их вкус. Послушай меня, Кейт. Даю тебе слово, что деньги ты получишь, но мне надо убедить хозяина, что у тебя есть на него что-то серьезное. Так что скажи мне, и я сразу же передам ему.

Эддоус задумалась. Жизнь научила ее торговаться и договариваться, а чутье бывалой шлюхи подсказывало, что Пейджет с ней откровенен.

Она кивнула в сторону сидевшего в сторонке Дэвиса.

— Ничего личного, мистер Дэвис, но я скажу мистеру Пейджету и никому больше. Или не скажу никому.

Пейджет сделал Дэвису знак выйти из комнаты.

Альберт вышел.

— Говори.

Эддоус подалась к нему.

— Скажи главному так. Он еще молодой. Образованный и все такое. Как говорится, человек свободной профессии. Несколько лет назад был в Тойнби-Холле. Там я его в первый раз и увидела. А в последний видела недавно, может, месяц назад или около того.

— Как его имя?

— Его звали Дрю. Или Дрют. Что-то вроде этого.

— А откуда ты знаешь, что он тот, кто нам нужен?

— Хватит. Остальное расскажу только главному и никому больше. Никому. Я и так сказала слишком много. Вы его найдете.

Пейджет кивнул.

— Молодец. Думаю, главный захочет с тобой встретиться. Может, сегодня вечером. А пока оставайся здесь с мистером Дэвисом. Я постараюсь вернуться пораньше и тогда обо всем договоримся.

Пейджет ушел из «Ягненка» без четверти шесть, рассчитывая попасть к Мориарти еще до того, как к нему пожалует гостья, и зная, что если опоздает, то дело придется отложить до утра.

Народу на улице было много, туда и сюда катили кэбы и экипажи, так что на Стрэнд Пейджет попал только к половине седьмого. Было еще светло, но едва увидев дом, Пейджет выругался с досады. Окна гостиной и главной спальни закрылись шторами. Значит, гостья пришла. Раздраженно пыхтя, он повернулся и пустился в обратный путь, к «Ягненку». Впрочем, увидев Эддоус, Пейджет даже обрадовался, что не попал к Мориарти. Устав сдерживать требовавшую выпивки Кейт, Дэвис по глупости распорядился принести в каморку бутылку джина, и теперь женщина уверенно шла к цели, то есть к полной невменяемости.

— Я доставлю главного сюда или отведу тебя к нему завтра в два часа дня, — объяснил Пейджет. — Сегодня он занят.

Эддоус ухмыльнулась и кивнула.

— А пока, чтобы поддержать дух, вот тебе на вечер.

С этими словами он протянул ей один фунт. Глаза у Кейт заблестели так, словно ей выпало целое состояние. Если полагать истиной утверждение, что Бог бережет дураков и пьяниц, этих денег ей вполне хватило бы, чтобы упиться до смерти, заплатить за ночлег и еще оставить кое-что на утро.[32]

Потом Пейджет сказал, что их с Дэвисом ждут дела, и посоветовал не опаздывать к назначенной на следующий день встрече. Эддоус пообещала прийти вовремя, после чего удалилась, но ушла недалеко — первую остановку она сделала внизу, в баре, где залила в себя еще немалую порцию джина.

Около восьми вечера Кейт вышла, пошатываясь, на улицу — в приподнятом настроении, напевая и привлекая к себе внимание прохожих. Через несколько минут ее забрали двое полицейских — женщина стояла посредине Бишопсгейт, изображая пожарную карету. Нарушительницу порядка и спокойствия горожан отвели в ближайший полицейский участок, где и оставили, дав возможность протрезветь.

С начала девятого и до часа ночи Эддоус дремала, бубнила что-то неразборчивое, а потом и разразилась песней. Отпустили ее не совсем трезвую, но время было позднее, и в полиции решили, что добавить она не сможет, поскольку достать выпивку уже негде.

В те последние пьяные часы ее жизни сам Мориарти приятно проводил время в компании мисс Милдред Феннинг, не имея понятия о том, что его люди получили ценные сведения о личности уайтчепелского убийцы.

В сентябре 1888-го Джеймсу Мориарти исполнилось тридцать шесть лет, и к тому времени он уже двенадцать лет возглавлял огромную и постоянно разрастающуюся криминальную семью.[33]

32

Здесь было бы уместно поразмышлять о том, куда подевались деньги, поскольку потратить целый фунт за имевшееся в ее распоряжении время Эддоус не могла бы, а когда тело нашли, никаких денег при нем не оказалось. Остается только предположить, что либо она оставила их где-то по небрежности, либо в ее карманах пошарил кто-то из сокамерников во время недолгого пребывания в полицейском участке Бишопсгейта. — Примеч. автора.

33

Это заявление, несомненно, смутит исследователей и знатоков, которые до самого последнего времени целиком и полностью полагались на свидетельство Шерлока Холмса, зафиксированное его верным другом и летописцем доктором Джоном Уотсоном и последующие исследования таких уважаемых людей, как мистер Уильям Баринг-Гулд и мистер Винсент Старрет. Похоже, однако, что все, включая самого великого Холмса, стали жертвами в высшей степени трусливого и подлого акта обмана. Холмс, а следовательно, и его хроникер Уотсон, и все те, кто терпеливо и упорно собирал, распределял и анализировал имеющиеся свидетельства, приняли как данность, что профессор Джеймс Мориарти, «Наполеон преступного мира», и есть тот Джеймс Мориарти, который родился около 1844 года, проявил себя блестящим математиком, написал в двадцать с небольшим лет трактат о биноме Ньютона, получил затем кафедру математики в одном провинциальном университете и ушел из оного в конце 1870-х в связи с выдвинутыми в его адрес обвинениями. И действительно, с чего вдруг Холмсу было сомневаться в том, что человек, которого он знал как Мориарти, вовсе не тот самый опозоренный профессор? Глаза и уши убеждали великого сыщика, что «Наполеон преступного мира» и гений математики — одно и то же лицо. Однако, как мы увидим позже, настоящий профессор Мориарти, ушедший из университета около 1878 года, перестал существовать во всех смыслах этого слова, едва оказавшись в Лондоне, а его место занял человек, близко знавший покойного, завидовавший ему и ненавидевший его больше, чем кого-либо еще. — Примеч. автора.