Ночь без конца

Даже Ковбой отдал должное моему виду.

От дома Джоуди я добрался к нему за пятнадцать минут. Открыв дверь, он застонал: «О душечка». Затем сгреб меня в охапку, оторвал от пола и стиснул своей лапой мне грудь через футболку. Ковбой весил около трехсот пятидесяти фунтов, и хотя это в основном жир, но он иногда качался, и мышц у него хватало. Мне, можно сказать, крупно повезло, что в бюстгальтере не оказалось настоящего буфера, иначе бы от него осталось одно мокрое место.

— Вот черт! — выругался он, заметив, что тискает туалетную бумагу. — Что случилось с девушкой моей мечты?

— Она дожидается нас в Индио, — успокоил его я. — И может от нас уйти, если не пошевелим поршнями. Так что опускай меня, и поехали.

В течение всей поездки он дурачился, притворяясь, что флиртует со мной, и лазил под юбку. Хотя я далеко не уверен, что это были только шутки. Мне кажется, что он вроде как надеялся или желал, чтобы я каким-то образом превратился в девчонку и выглядел такой, каким был в тот момент. Иногда ведь бывает: смотришь кино, которое уже видел, а его финал тебе не понравился, и ты все еще надеешься и очень хочешь, чтобы все обернулось по-другому. Если по-настоящему увлечешься, можно почти убедить себя в том, что такое обязательно произойдет. И, наверное, он почти убедил себя, что я превращусь в женщину.

Честно говоря, думаю, что у него даже капнуло с конца.

Как, должно быть, чудно быть девчонкой и иметь такую власть над парнями.

Время от времени мне приходилось его одергивать и пару раз даже сбрасывать его руку.

Прах сидел на заднем сиденье и большую часть времени глазел в окно, так что не заметил нашей возни. А если и заметил, проигнорировал. Он был из тех, кто никогда не тратит время на подобную ерунду. Все в этом вшивом мире он воспринимал всерьез. В сущности, он был настоящим параноиком. Одним из этих чокнутых борцов за выживание. Считал, что очень скоро наступит конец мира или, по крайней мере, «цивилизации, какой мы ее знаем». Чуть ли не на следующей неделе, понимаете? И все готовился к этому.

У него даже где-то было свое бомбоубежище. Он часто о нем рассказывал, но никогда и никому не называл места. Рассчитывал укрыться там и пережить глобальную термоядерную катастрофу.

Даже с нетерпением ожидал ее.

По его словам, катастрофа была уже на подходе. И Прах постепенно терял терпение.

А как он огорчился, когда два года назад развалился Советский Союз. В жизни не видел такого отчаяния. Какой пролет для бедняжки Праха! Это, считай, напрочь лишило его всякой надежды когда-нибудь узреть атомный гриб, и у него началась жуткая депрессия.

Но затем в прошлом году в Лос-Анджелесе были эти беспорядки на расовой почве, и надежды Праха возродились. Пусть ему никогда не суждено насладиться массированными взаимными атомными бомбардировками, но, за неимением лучшего, расовая война показалась ему почти столь же привлекательной. И он связал все свои надежды с нею.

Теперь он дожидался бунта чернокожих с тем же энтузиазмом, с каким когда-то надеялся на атомную войну.

Мне кажется, что он мечтал об отражении атак из своего тайного бункера — облачившись в бронежилет «кевлар», железную каску и маскировочный костюм и вооружившись до зубов, косить свинцом орды безумствующих дикарей.

Смеющимся или улыбающимся я видел его лишь тогда, когда ему удавалось кого-нибудь уложить.

Да, этот Прах был потенциальным пациентом для дурдома. Но это был настоящий ас с винтовкой, которая лежала теперь на заднем сиденье рядом с ним.

Ладно, так на чем я остановился?

«Тексако». Правильно. Заправка. Я в своем чудном парике и шмотках Джоуди, и все такое. Рядом заправлялись еще несколько человек, и в мою сторону взглянула пара парней, но кадрить меня никто не стал. Может, потому, что в машине сидели Ковбой и Прах.

Из-за нашего опоздания меня даже начало немного мутить.

Может, если бы я не связался с этим переодеванием, или если бы Ковбой не тискал меня столько на крыльце, или если бы мы не останавливались у этой аптеки, чтобы купить пластырь, и прочее, или… Черт, да они могли уехать так рано, что все это до одного места.

Что сделано, то сделано. Правильно?

Главное теперь, как сыграть с тем, что у тебя на руках.

А расклад такой: я сказал Ковбою и Праху, что знаю, где можно захватить девчонку. И, конечно, сказал, что она в Индио. Но ни слова ни о каком мотеле, ни о том, в какой машине они едут.

Я утаил это, просто чтобы избежать ненужного риска, понимаете? И совсем не собирался накалывать ребят.

Но неожиданно мне пришлось это сделать.

Не мог же я просто признаться, что мы явились слишком поздно и упустили Джоуди. Ковбой мог бы воспринять это вполне нормально, а вот Прах в данном смысле был совершенно непредсказуем. Очень темпераментный парень. Мог взбелениться и пришить меня.

Пистолет щелкнул, я повесил его на крючок, завинтил крышку и пошел расплачиваться.

В Лос-Анджелесе, прежде чем заправляться, надо заплатить. Это потому, что там тьма недоносков, которые уедут, не заплатив, если им только позволить. Первый признак настоящего цивилизованного места, это когда ты сначала заправляешься, а потом платишь деньги.

Так вот, я заплатил, вернулся к машине и сел на переднее сиденье.

— Поехали, — скомандовал я и показал Ковбою, куда, словно действительно знал какое-нибудь место.

Время от времени он интересовался, куда мы все-таки направляемся, на что я неизменно отвечал: «Увидишь». Словно это было большим секретом.

Секретом, — это точно. Даже меня в него не посвятили.

Прах не промолвил ни слова и все выглядывал в окно.

Мы проезжали через деловые кварталы, где было множество магазинов и ресторанов, и я приглядывался к пассажирам встречных машин и к пешеходам.

Джоуди среди них, разумеется, не было. И, думаете, я сильно удивился?

Синих машин было море. Я автоматически заглядывал в них, но совсем не надеялся увидеть в них Джоуди.

По правде говоря, я вовсе не ее искал.

Мне нужна была более-менее близкая копия. Кто-нибудь примерно ее возраста и телосложения с золотистыми волосами и аккуратной короткой стрижкой. Кого-нибудь, кто мог бы сойти за нее.

Ковбой и краешком глаза ее никогда не видел. Свой единственный шанс он упустил еще тогда, когда девчонка прошмыгнула мимо двери спальни в ночь на субботу. В тот момент Ковбой выпендривался, обернувшись спиной к двери.

Надуть его будет проще простого.

Сложнее будет с Прахом. Тот неплохо рассмотрел ее в оптический прицел — настолько хорошо, что заметил, какая она сногсшибательная красотка, и передал Тому, что надо взять ее живьем, чтобы позабавиться.

Впрочем, может, его все-таки удастся провести. Может, у него сложилось лишь общее представление о Джоуди-красавице, а ее он на самом деле не разглядел.

Гнилой шанс.

Если мне не удастся подыскать ну очень хорошую копию, Прах наверняка допрет, в чем дело.

Девчонки вокруг были: ехали на задних сиденьях автомобилей, шли по тротуарам со своими родителями или друзьями, заходили в магазины. Встретилось даже несколько велосипедисток. Но с ними вечно было что-то не так. Если подходящий возраст, то либо слишком толстые, либо волосы были не того цвета, либо в очках, либо вообще страшнее смерти.

— Ты уверен, что знаешь, куда ехать? — спросил Ковбой после продолжительной паузы.

— Уже почти приехали, — бросил я.

Надежда рождает вечность.

— Здесь поверни налево.

Ковбой повернул.

— На следующем перекрестке направо, — скомандовал я через пару кварталов.

Теперь мы проезжали по жилому району со старыми отштукатуренными снаружи домами, стоявшими по обе стороны дороги. Палило солнце, и на улице почти никого не было. Наверное, слишком жарко. Хотя в машине Ковбоя нам было нормально — кондиционер крутился на всю катушку.

— Так, на следующем углу налево, — произнес я.

Ковбой повернул. Впереди начинались пустыри. Пару передвижных домиков и еще несколько обычных, разбросанных на большой площади развалюх. Судя по открывшемуся пейзажу, мы доехали до самой окраины и вот-вот должны были попасть в пустыню.