Всему вопреки

— Знаешь что, давай-ка спустимся вниз, и я приготовлю тебе большую чашку какао.

Мэри нервно кивнула, вернее — дернула головой. Ее все еще била истерическая дрожь, но с этим придется как-то совладать. Нужно быть спокойной и рассудительной. Во что бы то ни стало нужно убедить Бена, что им обоим грозит опасность.

Едва передвигая ноги, Мэри спустилась по лестнице бок о бок с мужем, и впервые в жизни близость его не придала ей спокойствия и уверенности. Опасность рядом. Опасность грозит и ей, и Бену.

Всем и всегда.

Как усердно Мэри молилась когда-то — а отец все равно умер, и мама покинула ее, замкнувшись в своем мирке горя и безумия. И опять Мэри молилась, изнывала, надеялась... Но мама так и не стала прежней, так и умерла безумной.

Она сделала так, как велел ей Чарльз, сохранила постыдную тайну, а теперь Чарльз угрожает Бену и ее ребенку.

И снова, уже в который раз уютный и безопасный мир Мэри превратился в хаос.

Бен усадил ее на стул около кухонного стола и, так и не сказав ни слова, принялся кипятить молоко. Он не верит мне, подумала Мэри, не верит, что человек, когда-то спасший ему жизнь, мог совершить такую гнусность.

Неужели Чарльз был прав? Неужели Бен, оказавшись между другом и женой, встанет на сторону друга?

Мэри показалось, что сердце ее превратилось в лед. Она зябко обхватила себя руками и обнаружила, что кончики пальцев стали холодными, как ледышки.

— Зачем ты рассказал ему про ребенка? — спросила она и сама удивилась, как холодно и ровно прозвучали эти слова, как будто и голос ее застыл, словно кусок льда. — Я же просила тебя никому не говорить.

Бен долгое время молчал, механически помешивая какао.

— Я рассказал об этом Чарльзу, потому что он мой лучший друг, — чужим, монотонным голосом ответил он. — Потому что я хотел, чтобы он стал крестным отцом нашей малышки.

Он не верит мне, думала Мэри. Он так и не услышал ни слова из того, что я сказала.

Бен наполнил две чашки дымящейся ароматной жидкостью и поставил их на стол. Мэри обхватила ладонями свою чашку, пытаясь хоть немного согреться.

Бен присел рядом с ней, и лишь тогда она поняла, что муж услышал ее даже слишком хорошо. Зрачки у него были сужены, как от яркого света. Одной рукой он бережно отвел с лица Мэри мокрые от слез волосы. Пальцы у него оказались такими же ледяными, как у нее самой.

— Мэри, ты заснула одетой, и тебе приснился дурной сон. Кошмар. Ведь правда?

Голос Бена, его глаза, лицо — все молило о том, чтобы Мэри сказала: «Да».

— Нет, — чуть слышно прошептала она. — Я не спала. Чарльз напал на меня.

— Он тебя избил?

— Изнасиловал.

Глаза Бена затравленно метнулись, словно он искал способа обойти это слово, зачеркнуть чудовищное деяние, которое навсегда разлучит его с лучшим другом, человеком, который спас ему жизнь, а теперь стал его напарником.

— Изнасиловал, — бесцветным голосом повторила Мэри. — Прошлым летом. Ты задержался в участке. Он сказал, что у тебя много возни с бумагами. Я впустила его в дом. Он разорвал на мне одежду и изнасиловал прямо на полу.

Лицо Бена побагровело — он понемногу осознавал, что Мэри говорит правду. Какое-то время он сидел неподвижно, а затем вдруг с силой грохнул кулаком по столу.

— Я прикончу этого ублюдка! — громко крикнул он и притянул Мэри к себе. — Боже мой, Боже, Боже!..

Слезы снова хлынули из ее глаз — но на сей раз это были светлые слезы надежды, и бурный их поток смывал всю боль, которую Мэри так долго пришлось таить в себе.

— Я молчала, потому что боялась тебе сказать. Он грозил, что если я проболтаюсь, то в один прекрасный день ты не вернешься с дежурства. Я не могу терять тебя, Бен... Я слишком тебя люблю.

— Ты меня не потеряешь. Никогда.

Бен рывком отодвинул стул и встал. Запустив пальцы в растрепанную шевелюру, он принялся расхаживать по кухне.

— Как могло такое произойти? Как мог он улыбаться мне, работать со мной, обедать в моем доме и притворяться лучшим моим другом? Господи, еще сегодня днем я угощал его твоим шоколадным печеньем! И попросил стать крестным отцом нашего ребенка!..

Он дошел до дальней стены кухни и вдруг с такой силой ударил по ней кулаком, что брызнула штукатурка. Мэри вздрогнула. Она знала Бена Джордана со школьных лет, но никогда прежде не видела его в такой ярости.

Бен круто обернулся к ней. Лицо его было искажено гневом, густые брови сошлись над переносицей, губы сжались в тонкую полоску, и на лбу явственно пульсировала вздувшаяся жилка.

— Откуда ты знаешь, что я сказал Чарльзу насчет ребенка?

— Он мне звонил. Сегодня. Он...

Мэри судорожно сглотнула. Ей казалось, что худшее позади, но как же она ошиблась! Предстоит еще повторить Бену, что сказал сегодня Чарльз.

— Он считает, что это его ребенок. И хочет, чтобы я... избавилась от него. У Чарльза есть знакомый, который поможет с этим...

Мэри замолчала, уткнувшись взглядом в колени, и стряхнула с юбки невидимую пылинку, с замиранием сердца ожидая, когда Бен произнесет приговор ее нерожденному малышу.

Бен вернулся к столу, отодвинул стул и сел.

— Что именно сказал Чарльз? Повтори дословно, если сможешь.

— Я запомнила все до последнего слова. И никогда не забуду. — Мэри вновь сглотнула и усилием воли заставила себя держаться спокойно — вопреки хаосу, который бушевал у нее внутри. — Он сказал: «Я не допущу, чтобы какой-то грязный ублюдок снова исковеркал мне жизнь...» — Мэри охнула и схватила Бена за рукав. — «Снова», понимаешь? Это значит, что такое уже случалось прежде! А я-то гадала, отчего он поехал с тобой в Эджуотер вместо того, чтобы вернуться в Огайо!

— Он сказал, что вырос в богатой семье, и родные хотели, чтобы он занялся семейным бизнесом — а ему втемяшилось в голову стать полицейским, о чем мечтал и я. — Бен помотал головой. В глазах его плескались боль и гнев. — По правде говоря, я никогда особо не верил этой истории. Чарльз иногда кричал во сне: «Папочка, мамочка, не надо, хватит!» и все такое прочее... Я понял, что родители его били. Мне так хотелось показать Чарльзу, что не все люди такие плохие... И вот как он отплатил мне за доброту!

Бен вскочил и в ярости отшвырнул стул.

— Я убью его голыми руками! — прорычал он, глядя на свои могучие руки со скрюченными от напряжения пальцами.

Снова сердце Мэри обвили ледяные щупальца страха.

— Если ты убьешь Чарльза, тебя посадят в тюрьму... и значит, он все равно победит — ведь я тебя потеряю. Нет, Бен, ты не можешь убить его. Он... он же спас тебе жизнь во Вьетнаме.