Всему вопреки

— Гляди-ка, — услышала она голос Джерри, у нее есть суставчики на пальцах. И ноготки.

— У нее есть все, — отозвалась Бренда. — Она просто совершенство. На, подержи ее.

Мэри вышла из ванной в тот самый миг, когда Джерри принял на руки девочку — принял бережно, словно хрупкий и бесценный клад. Впрочем, подумала Мэри, это недалеко от истины.

Джерри долго разглядывал малышку, затем осторожно тронул пальцем ее гладкий лобик.

— Привет, Ребекка! Это дядя Джерри. Ну-ка скажи: «Дядя Джерри!»

Он поднял глаза и расплылся в счастливой, восхищенной улыбке.

— Слушай, Мэри, какая она красавица! И ты молодец, отлично потрудилась.

— Конечно, красавица, — подтвердила Бренда. — А теперь моя очередь ее держать.

— Это же несправедливо! — шепотом взвыл Джерри. — Ты бываешь здесь постоянно, а я — только второй раз. Знаешь, что? Она похожа на моего дедушку!

— Ну вот еще!

— Правда-правда. Лысая головка, ни единого зуба, сморщенное красное личико... ой-ой-ой, она, кажется, описалась!.. Ладно, Бренда, ты права — теперь твоя очередь.

— Пойдем-ка лучше я тебе покажу, как менять пеленки.

Присев на край постели, Мэри с улыбкой наблюдала, как Бренда и Джерри увлеченно возятся с Ребеккой. Если б только можно было поселиться насовсем в Плано, по соседству с Паттерсонами! Тогда у малышки были бы и дядя, и тетя.

Но ведь всю свою жизнь она обречена спасаться бегством, и у Ребекки так никогда и не будет постоянного пристанища.

Если только...

Мысль, мелькнувшая у Мэри, ударила ее наотмашь в солнечное сплетение, вызвав сокрушительную боль.

Нет, ни за что! Разве может она отказаться от дочери, разве сможет жить без Ребекки?

Но ведь и Ребекка не сможет жить вместе с ней. Как далеко может пойти Чарльз в своем стремлении уничтожить все улики? Он убил Бена и пытался убить Ребекку, когда она была еще в утробе матери. Кто поручится, что он не поднимет руку на крохотную малышку?

И даже если Ребекка останется в живых, она никогда не будет знать покоя.

«Зато узнает любовь! Никто не сможет любить ее так же сильно, как я!»

А как же Бренда и Джерри? Они тоже любят Ребекку. В их необъятном сердце хватит любви на всех — даже на незнакомку, которая упала в обморок прямо в их ресторане.

Если Мэри вернется в Эджуотер, если скажет Чарльзу, что потеряла ребенка, и останется жить поблизости, намеренно отведет его от малышки, как лесная птаха отводит людей от гнезда, притворяясь, что у ней сломано крыло... Тогда Чарльз, конечно, не станет искать Ребекку. Он поверит, что теперь ему ничто не угрожает.

А Ребекка будет в безопасности.

Мэри посмотрела на дочь — малышка увлеченно болтала в воздухе пухлыми ножками, а Бренда и Джерри безуспешно пытались запеленать ее.

Любит ли она Ребекку настолько, чтобы навсегда покинуть ее, оставить девочку чужим, хотя и любящим людям просто ради того, чтобы сохранить ей жизнь?

Мэри облизала пересохшие губы и с трудом сглотнула комок, застрявший в горле.

Если только Бренда и Джерри согласятся, ей придется поступить именно так. Покинуть свое дитя, ни разу не оглянувшись назад, никогда не увидеть ее снова, не увидеть ее первые зубки и первые шаги, не печь именинный пирог на ее первый день рождения, не справлять ее первое Рождество... Пока Чарльз Мортон жив, Мэри не увидит свою дочь.

Боль, с которой не могли сравниться родовые муки, раздирала когтями ее сердце.

Нет, она не может, не должна поддаваться этой боли. Пусть сердце ее станет тверже камня, пусть в нем останется жить одно только чувство — радость за Ребекку, которая будет жить счастливо.

Мэри подошла к Бренде и взяла на руки свою крохотную дочь. Светлые волосики, пухлые ручки и ножки, чистый и теплый запах младенческой кожи — все это она должна запомнить навсегда, чтобы после, в постылом и неизбежном одиночестве, перебирать в памяти эти драгоценные воспоминания.

«Ребекка, доченька моя, так я никогда и не увижу, как ты растешь, учишься, взрослеешь... но в глубине твоего сердца, в твоих глазах и волосах, крови и плоти, в каждой минуте жизни, которую я тебе подарила, мамочка навсегда останется с тобой и всегда, всегда будет любить тебя».

ГЛАВА 23

Вернувшись в Даллас, Ребекка взяла напрокат машину и поехала домой — точнее, в небольшой и тихий жилой комплекс на Оук Лейн, где находился ее коттедж. Здесь все дышало стариной и покоем, и разросшиеся вязы и магнолии почти целиком укрывали в своей тени скромные двухэтажные дома.

Оставив машину на стоянке, Ребекка отперла кухонную дверь коттеджа и вошла в дом — неуверенно, точно сама не знала, куда идет. Хотя она, уезжая, оставила кондиционер включенным, воздух в доме припахивал нежилой затхлостью. Знакомое до мелочей жилище, выстроенное в традиционном юго-западном стиле, сегодня показалось ей чересчур большим, пустым и незнакомым. От тишины у нее тоненько звенело в ушах.

Поднявшись в спальню, она швырнула чемодан на широкую двуспальную кровать и совсем некстати вспомнила кровать в мотеле, которая была намного уже, но, тем не менее, они с Джейком прекрасно там умещались.

Боль утраты едва не накрыла девушку с головой — боль, которую она безуспешно пыталась загнать поглубже с самого расставания с Джейком в Эджуотере. Если прежде Ребекке казалось, что ее привычный мир рухнул, то сегодня он попросту разлетелся вдребезги.

Сейчас она отдала бы все на свете, только бы отец и мама были живы, только б можно было примчаться к ним, в Плано, и выплакать свои беды на надежном плече. Некому успокоить и утешить ее, некому сказать, что он ее любит и никогда не покинет.

Так и оставив не распакованный чемодан валяться на кровати, Ребекка вынула из шкафа дорожную сумку и побросала в нее чистую одежду. Не в силах она сегодня ночевать в этом огромном пустынном доме, не в силах одиноко уснуть в холодной постели, сидеть до полуночи в стерильно чистой и нежилой гостиной. Она проведет выходные в Плано, припомнит давние годы, заново отыщет для себя опору в прошлом и тогда, быть может, увереннее станет смотреть в будущее.

В понедельник утром Ребекка проснулась в своей прежней комнате. От двухнедельного отпуска у нее осталась еще неделя, но нельзя же все это время просидеть безвылазно в Плано, бесцельно листая страницы прошлого. Всю субботу и воскресенье она вспоминала родителей, оплакивала их уход, искала внутри себя частичку мира и покоя.

Пора и честь знать.

Девушка застелила кровать, тщательно разгладив складки цветастого покрывала. Странно, что она так завидовала покрывалам в доме Дорис и совершенно забыла о том, что в доме родителей у нее было точно такое же.