Всему вопреки

5 ноября 1969 года,

Коттонвуд Бенд, штат Техас

Мэри вытерла последнюю тарелку и поставила ее в посудный шкафчик. Грязная вода с шумом и бульканьем исчезала в стоке.

— Чудесное утро, — заметила Шэрон, выглядывая в окно. — Что скажешь, если мы нальем себе еще по чашечке кофе да немного посидим на крылечке?

— Отчего бы и нет? — Мэри ловко встряхнула посудное полотенце, развесила его на сушилке, чтобы побыстрее просохло, и наклонилась к восьмимесячной малышке, самозабвенно возившейся на кухонном полу. — Прихвати кофе, а уж я прихвачу с собой нашу маленькую проказницу.

Она подхватила девочку на руку, и та довольно закурлыкала, хлопая крохотными ладошками.

— Ах ты, прелесть моя, значит, любишь тетю Мэри? Любишь?

— Еще бы ей тебя не любить.

Шэрон налила две чашки кофе, добавила сахар, сливки и направилась к парадной двери.

На веранде стояли садовые металлические стулья, выкрашенные в зеленый цвет. Сидеть на таких стульях было не слишком удобно, но уж лучше свежий воздух, чем кухонная духота. Усевшись рядом с подругой, Мэри пристроила на коленях малышку, которую звали Пэм.

Утро выдалось и впрямь чудесное. Высоко над головой синело ясное небо, и ярко-желтое солнце мирно пригревало землю, уже не сжигая все нестерпимым летним жаром. Несколько деревьев гордо красовались в осеннем ало-золотом наряде.

Шоссе находилось в пяти милях отсюда, и к нему от дома вела одна-единственная, не слишком проезжая дорога. Уединенное местечко. И безопасное. Что же ей по-прежнему так страшно?

— Мое любимое время года, — объявила Шэрон, протянув Мэри чашку с кофе. — В саду делать нечего, все варенье сварено, всякий овощ засолен, замаринован и распихан по банкам. В погребе их уже столько, что хватит до самой весны. Словом, дел никаких — зато пока еще достаточно тепло, чтобы без помех посидеть на крылечке.

— Да, замечательно, — согласилась Мэри.

— Через пару лет мы с Ником заведем тут небольшое стадо коров, и, даст Бог, оно быстро увеличится. Давняя мечта моего Ника — завести на ферме побольше детишек и коров.

Мэри вынудила себя рассмеяться, хотя сердце у нее при этих словах заныло. Вот так же уверенно они с Беном когда-то толковали о своем будущем. Теперь Бена нет, а ее будущее беспросветно, и только крохотный лучик света, дитя, растущее у нее под сердцем, пока еще дает ей силы жить и бороться.

— Благодарение Господу, что твой Ник не решил вначале заняться разведением детишек, — с деланной шутливостью заметила Мэри. — Тебе и с одной-то крохой хлопот полон рот.

Пэм нетерпеливо заерзала у нее на коленях, и Мэри неохотно спустила ее на крыльцо. Малышка тотчас ухватилась пухлыми ручками за ее палец, кое-как держась на неловких еще ножках.

— Ничего, — сказала ей Мэри, — скоро ты начнешь ходить, и вот тогда уж мамочка не помешает тебе проказничать от души!

Пэм счастливо заворковала в ответ, щеголяя молочными зубками — два вверху и два внизу.

— Ты ее совсем избаловала.

— Ничего страшного, правда ведь, пончик? На то и существуют тетушки. — Мэри ласково взъерошила мягкие светлые кудряшки, и девочка радостно залепетала, топая ножками.

— И потом ты чересчур много над ней суетишься. Куда больше, чем я. Можно подумать, что ты боишься хоть на миг выпустить ее из виду.

Мэри тотчас напряглась, осторожно покосившись на Шэрон — неужели это упрек? Нет, лицо подруги выражало только искреннюю озабоченность.

— Она такая крохотная, — пробормотала Мэри, точно оправдываясь.

— Но ведь не хрустальная же. — Шэрон отставила на крылечко недопитую чашку кофе и обеспокоенно придвинулась к подруге. — Что с тобой стряслось, Мэри? Я имею в виду, кроме гибели Бена? Да, конечно, эта потеря сама по себе ужасна... но ведь ты умалчиваешь еще кое о чем, правда? Мы с тобой дружим чуть ли не с пеленок, и впервые за все это время ты что-то скрываешь от меня. Чего ты так боишься?

Мэри покачала головой, прячась от ее испытующего взгляда, и до боли прикусила губу. Скажи она хоть слово — и слез не миновать, ведь ей в последнее время так легко стало расплакаться... Да и не станет она ничего говорить. Она доверилась Бену — и Бен погиб. Погиб оттого, что она распустила язык.

Ферма Шэрон и Ника в двадцати милях от ближайшего городка, милях в сорока от Эджуотера... и Чарльза. Здесь она в безопасности.

Но ведь Мэри уже когда-то считала, что ей ничего не грозит, что Бен сумеет защитить ее и ребенка. Безопасность — просто миф, и она не поставит под удар подругу и ее славную малышку. Довольно уже и того, что она нашла прибежище в их доме.

— Не хотелось мне тебя расспрашивать, — продолжала Шэрон, — но глаза-то у меня есть, и они видят, что с тобой творится. Я беспокоюсь за тебя, Мэри.

— Все в порядке, — впервые в жизни солгала Мэри лучшей подруге.

— Ну да, конечно. Две недели назад ты звонишь нам и просишь подъехать к бару в окрестностях Эджуотера. Мы без лишних расспросов приезжаем — и что же? При тебе не то что вещей — даже кошелька нет. Ты умоляешь нас никому не рассказывать, что ты здесь живешь, — а теперь утверждаешь, что все в порядке? Я вот так не думаю.

Мэри резко вскинула голову.

— Но ведь вы никому обо мне не говорили, правда?

— Нет, конечно. И не скажем. Ты же знаешь, что можешь полностью мне доверять. Живи здесь, сколько захочешь, хоть насовсем останься — и не надо ничего объяснять. Просто когда я гляжу на тебя, сердце кровью обливается. Ты же вздрагиваешь от каждого шума, пугаешься телефонных звонков, бледнеешь, когда вечером приезжает на пикапе Ник. Все время хлопочешь над Пэм, словно ей и вправду что-то грозит. И взгляд у тебя затравленный, точно по пятам за тобой гонится сам дьявол. И ты не плачешь, даже когда совсем худо, просто молча страдаешь. Я так хочу помочь тебе, Мэри, — но как это сделать, если ты молчишь?

Мэри коротко кивнула и провела пальцем по краю чашки, старательно избегая взгляда Шэрон.

— Да, я знаю. Извини.

Подруга молчала, явно ожидая продолжения, но Мэри больше не решилась сказать ни слова. Наконец Шэрон обреченно вздохнула:

— Я понимаю, ты очень любила Бена и теперь страдаешь оттого, что он погиб. Но ведь его убил какой-то заезжий хиппи, так чего же тебе-то бояться? Неужели ты думаешь, что этот человек вернется сюда только для того, чтобы расправиться с тобой?

Мэри ничего не ответила. Отвернувшись, она упорно разглядывала двор, нагие розовые кусты, следы шин пикапа, на котором утром уехал Ник. Далеко на дороге под ветром клубилась пыль.

Или кто-то едет сюда?

— С какой стати ему делать это? — не отступала Шэрон. — Этот хиппи не знал ни тебя, ни Бена, он и стрелял-то лишь потому, что боялся угодить за решетку. Ты для него не опасна.