Братство Света

Ревун захрапел и принялся отрывать от горла руки флоридянина, еще сильнее затягивая петлю. Аграв с силой ударил черенком весла в плечо второго лемута, а потом ткнул его в живот. Тварь потянулась когтистыми лапами к лицу лесоруба, но тот рванулся вперед и прижался к мохнатой груди. Затем последовал резкий удар ладонями по ушам, который нанес лесоруб. Гребец Зеленого Круга закричал и рванулся всем телом так, что Аграв отлетел на свою скамью. Ревун некоторое время скулил, схватившись за уши. Из под его лап, прижатых к голове, показались струйки крови.

Вскочивший лесоруб пнул его ногой в грудь, и гребец отправился туда же, куда и колдун. Тем временем Вагр отпустил тетиву, практически перерезавшую горло второму ревуну, и нащупав у того под ногами топор, обрушил обух на затылок гребца. Вдвоем они переправили тело за борт без малейшего сожаления.

— Вот, собственно, и все, — сказал Глисс, когда пирога ткнулась в мокрый песок заросшей кустарником каменистой косы.

— Ошибаешься, смертный!

Рядом с лодкой из воды поднимался колдун. В воде он скинул с себя мешковатый балахон, и по его голому телу стекала вода. Выглядел он словно труп, пролежавший на дне не меньше недели, но умудрившийся не только не разбухнуть, но и отощать.

— Э, да ты, брат, чистый слизняк, — Аграв поднял над головой весло, метя в лысую голову.

Зеленоватая рука с синими прожилками взметнулась в повелительном жесте, и Аграв замер, словно превратившийся в соляной столб. Вагр, не успевший притронуться к топору, также оказался не в силах пошевелиться. Один только Глисс, понимая, что не справится с адептом, бросился в воду и, утопая в иле по колено, побежал прочь.

Губы слуги Нечистого, похожие на двух лишенных панцирей улиток, скривились в презрительной усмешке. Он направил свои скрюченные пальцы на серый валун, лежащий посреди косы. Бывший староста отбежал уже шагов на двадцать, когда камень слегка вздрогнул.

Встревоженный отсутствием звуков погони, Глисс повернулся и заметил, как валун шевелится. Остановившись, флоридянин расширенными от страха глазами следил, как камень ползет по песку в его сторону. Колдун издал каркающий звук, нечто вроде смешка.

Потеряв драгоценные мгновения, мужчина выскочил на косу и рванулся к кустам, но мелькнувший в воздухе обломок скалы просвистел мимо ушей и замер на расстоянии вытянутой руки от беглеца, отрезая ему путь в заросли.

— Подойди ко мне сам, и тогда ты умрешь быстро, смертный. Иначе камень переломает тебе колени, а я собственноручно вырву твои кишки, но при этом ты будешь жить, и даже доплывешь до С’Лорна.

Глисс медленно двинулся к лодке, поминутно оглядываясь на висящий в воздухе валун. Чародей уронил руки, а за спиной флоридянина на песок тяжело обрушился камень. Подойдя к лодке, бывший староста увидел, что пальцы некроманта дрожат, сам он тяжело дышит, а на отвратительной лысой голосе выступают крупные капли какой-то слизи, словно смола на древесной коре в жаркий день. Тут раздался спокойный голос:

— Вот, собственно, Кен, и вся пресловутая сила служителей Зла: поднять камень на несколько мгновений, и после этого мучиться одышкой.

Глисс обернулся. Из кустов вышли и неторопливо двигались к пироге отец Вельд, метс и иир’ова. Атвианский разведчик держал колдуна на прицеле, натянув громадный лук до самого уха, а эливенер весело помахал рукой Глиссу:

— Отойди в сторону, и не мешай Кену стрелять.

Голова адепта Зла уставилась на Глисса, и тот споткнулся, но сразу же слуга Нечистого повернулся к эливенеру. Старик рассмеялся одними губами, неотрывно глядя в серые провалы глазниц врага:

— Мысли разбегаются, не так ли?

Некоторое время стояла напряженная тишина. Метс продолжал целиться в некроманта, но чувствовал, что руки его наливаются свинцовой тяжестью. Тем не менее, разведчик в любой миг мог пустить стрелу в полет. Он достаточно контролировал свои движения, чтобы разжать пальцы, удерживающие тетиву.

Эливенер и слуга Зеленого Круга молча смотрели в глаза друг друга. Наконец седобородый сказал:

— Не стоит, мой мальчик, опусти лук. Если не можешь этого сделать, не отпускай хотя бы тетиву.

— Вы всегда были редкостными болванами, почитатели природы, изобретатели Одиннадцатой Заповеди! Подумайте, какая доброта!

Губы колдуна шевелились медленно, слова доносились еле слышно, словно из-под земли. Эливенер откликнулся с легкой усмешкой:

— Тебе, недоучка, мастер С’Лорн не объяснил одной важной особенности магического поединка, как я погляжу.

— Какой? Тебе не удастся сбить меня с толку, старик. Я все равно раздавлю тебя… Если бы я так не устал, возясь с камнем.

В это время замершие, словно изваяния, флоридяне стали приходить в себя. Вагр, растерянно смотрел на свою руку, тянущуюся к топору. На лице чернобородого было написано непонимание. Он явно не соображал, что же случилось несколько мгновений назад. А вот Аграв, шевельнувшийся позже него, мгновенно нашел глазами колдуна.

— Вот этой особенности, — удовлетворенно произнес эливенер, когда весло с треском опустилось на лысую макушку. Чернокнижник обрушился в воду, и выпущенная метсом стрела улетела едва ли не на середину реки. Глисс и иир’ова, подпавшие под чары адепта Зеленого Круга в меньшей степени, одновременно кинулись вытаскивать оглушенного колдуна из тины.

— Человек, у которого чародейством украли некоторое количество времени, начинает свои действия после того, как приходит в себя, с удовлетворения самого последнего желания, — тоном лектора сказал старик.

Вскоре на косе разожгли костер. На пленного колдуна надели запасной комплект одежды, взятый из дорожного мешка Глисса. Теперь он выглядел не столь отталкивающе, как в момент появления из воды, только лысая голова, покрытая слизью, вызывала гадливость у флоридян. Руки колдуна были скручены за спиной, и метс, вязавший узлы, позаботился, чтобы путы оказались потуже:

— Все равно веревка не сможет перекрыть кровообращение. У этой сволочи, доставившей меня в Мертвую Балку, вообще нет кровообращения, — сказал атвианский разведчик.

Сидевший близко к огню и гладивший иир’ова за ухом эливенер обратился к пришедшему в себя колдуну:

— Я должен благодарить тебя, уважаемый Карк. Благодаря увлекательному поединку с тобой, мне удалось восстановить кое-какие из своих старых ментальных навыков, и позаимствовать из твоей памяти не только имя, но и весьма полезные приемы.

— Проклятый вампир, — буркнул слуга Зеленого Круга. — Меня будут искать и скоро обнаружат ваше местоположение.

— Это вряд ли. Переговорное устройство уничтожено, Ревуны — на дне реки. Так что придется тебе проделать с нами весьма и весьма неблизкий путь. Я, как весьма любознательный естествоиспытатель, рад предоставившейся возможности изучить поближе адепта Великой Пустоты, пусть и не слишком высокого ранга.

— И куда же вы направляетесь? — Карк с ненавистью смотрел на своих пленителей, но сидел смирно, ибо при малейшей его попытке пошевелится иир’ова выпускал когти и страшно шипел, выгибая спину. Пожалуй, не держи старик свою руку на загривке мутанта, Ирм давно вцепился бы некроманту в горло.

— В места, где С’Лорн вряд ли решит нас преследовать. В топи Внутренней Флориды. А зачем — знать тебе совсем не обязательно.

Адепт закрыл глаза и ухмыльнулся. Все складывалось не так уж плохо для него, как могло быть!

— Мы пойдем с вами, если, конечно, возьмете. — Вагр палочкой выкатил из углей обуглившийся съедобный корень и стал дуть на него, катая в грубых мозолистых ладонях. — Назад нам нельзя, накличем беду на деревню. А бегать по свету без смысла и толка…

— А ты, Аграв? — эливенер повернулся ко второму молчаливому лесорубу. Тот с готовностью кивнул и буркнул себе под нос:

— Я — как побратим. Только зря мы с собой этого слизняка берем. Лучше прямо здесь удавить.

— Отлично, лучшего и желать нельзя. — Эливенер похлопал Аграва по плечу свободной рукой. — Я уже отплатил вам за свое спасение, как Кен и Ирм, но у нас еще будут шансы оказать друг другу подобного рода услуги. Топи — жуткое место. Не передумаете?