Страница 23 из 36
— Обязательно! — И, поцеловав её, решительно выбрался из кровати.
— А когда ты придёшь?
— Когда сделаю дела.
— А когда? — А в самом деле, когда? Я даже не знаю, сколько до этой гробницы переть.
— Скоро! Пару дней туда, пару дней обратно. И я к тебе вернусь!
— Обещаешь? — Спросила она, грустно вздохнув.
— Обещаю!
— А что это за амулетик? — Спросила она, наблюдая с постели, как я выискиваю по комнате предметы своего гардероба.
— Это на память. — Ответил я. Резче, чем требовалось.
— От твоей любимой? — Неожиданно серьёзным голосом спросила Гиллиниель.
— Её больше нет в живых. — Бросил я, выходя из комнаты. Настроение резко испортилось.
Шарн гра-Музгоб ждала меня на улице возле трактира, мрачная, как туча. Спросив, готов ли я идти, она резко развернулась и быстрым шагом пошла к выходу из посёлка. Мне пришлось догонять её, навьючивая на ходу свой вещмешок. До гробницы, к счастью, оказалось не так далеко, — к вечеру должны были дойти. По пути мрачные мысли, терзавшиеся нас обоих, по разным, правда, поводам, отступили, и Шарн разговорилась. У тёмных эльфов, рассказывала она, достаточно странное отношение к некромантии. При том, что в Империи она совершенно легально практикуется (хоть это и порицается общественностью), в Морроувинде эта магическая дисциплина под полным и строжайшим запретом, это даже оговорено отдельным пунктом в Мирном соглашении, заключённом во время присоединения провинции к Империи. Наряду с рабством, — его сохранение тоже оговорено отдельным пунктом. Странность состоит в том, что тёмные эльфы сами постоянно используют некромантию, причём в самых неприглядных её формах: насильственный вызов душ из Забвения и поднятие трупов, иными словами, создание нежити. Они используют всё это, чтобы охранять от грабителей гробницы своих предков. Причём поднимаются останки самих этих предков, в крайнем случае, их ближайших слуг, также захороненных в той же гробнице. И призываются не чьи-нибудь души, а души собственных усопших родственников. При том, что достоверно известно: насильственно вырванная из Забвения душа испытывает страшные муки каждую минуту нахождения в нашем мире, и, в случае достаточно долгого пребывания, в конце концов сходит с ума от боли. И это делается совершенно официально, открыто и с одобрения всех властей, духовных и светских. В то время, как заклинатель, вызвавший по просьбе родственников на полминуты дух недавно убитого, с целью попросить назвать имя убийцы, рискует немедленно оказаться в застенках Министерства Правды, — здешнего аналога инквизиции. Кстати, как я с удивлением узнал, призываемое мною оружие — тоже, по большому счёту, чья-то душа. Или, точнее говоря, даэдрот, обитатель Забвения. Наука пока не пришла к однозначному выводу, являются ли все без исключения даэдра (обитатели Забвения во множественном числе) чьими-то душами, вознесшимися из нашего мира после телесной смерти, или некоторые появились каким-то образом прямо там. Смертным, за редким исключением, в Забвение хода нет, а приходящие оттуда тем или иным путём даэдра не слишком разговорчивы.
— Так, вот мы и на месте. Вот за этой дверью вход в гробницу. Напоминаю, нас никто не должен увидеть ни входящим туда, ни выходящим оттуда. Разграбление гробниц преследуется по закону, и местные очень сильно не любят тех, кто этим занимается.
— Я помню, Шарн.
— Дверь заперта на ключ. Я могла бы разрушить замок при помощи магии вот этого свитка, но это будет хорошо заметно даже при беглом осмотре двери, поэтому мы прибережём свиток для внутренних помещений. Вместо этого мы используем вот этот ключ. Это копия, которую по моей просьбе изготовили специалисты из Гильдии воров. Оригинал хранится в Пелагиате, в доме Больвина Адрано.
— Понятно.
— До тех пор, пока не устроят следующие похороны, гробница не откроется, и никто не узнает, что сюда кто-то проник. Я, тем не менее, не хотела бы, чтобы кто-то узнал об этом и потом. Поэтому я прошу тебя: не хватай без разбора все ценные вещи, которые ты увидишь внутри. Это слишком заметно.
— Я не собираюсь ничего брать, Шарн. Это может показаться смешным, но я уважаю память предков, к тому же всегда старался не нарушать закон.
— Замечательно. Лично мне нужен только череп Ллевура. Итак, мы входим.
Сразу за дверью Шарн зажгла фонарь. От входа вниз тянулась лестница, расположенная в длинном наклонном тоннеле. Оканчивалась она ещё одной дверью, запираемой на засов. Снаружи. Но сейчас этот засов был отодвинут. Открыв дверь, мы проникли в небольшой зал, потолок которого поддерживался парой каменных колонн. В середине зала, как раз между колоннами, лежал труп. И этот труп явно не был захоронен здесь намеренно.
— Это ещё кто. — Спросил я, скорее сам себя. Хотя да, вспоминаю, в игрушке в этом месте тоже валялся труп.
— Это… — Замялась Шарн в смущении. — Это ещё один специалист.
— Специалист? — Я обернулся.
— Я посылала его забрать череп… Полгода назад… Я тогда ещё не знала, что гробницы в этой проклятой провинции охраняются нежитью! — Внезапно взорвалась она.
— Всё нормально, Шарн. Это специалист. Ладно. А что, за полгода его никто так и не обнаружил?
— Сюда не так часто заглядывают, и… Берегись!
Я резко оглянулся, одновременно призывая меч. «Специалист» начал шевелится. Его руки и ноги сгибались с отчётливо слышимым хрустом. С трудом встав, ходячий мертвец развернулся и поковылял в нашу сторону. На его лице застыло посмертное выражение ужаса, левая сторона лица, лежавшая на каменном полу, сплющилась и представляла собой сплошной кровоподтёк, глаза бессмысленно таращились в пространство белесыми бельмами. Зрение мертвяку, очевидно, было ни к чему, — он достаточно уверенно направлялся к нам, протягивая обтянутые мумифицировавшейся в сухом воздухе кожей руки. Зрелище настолько сильно напоминало второсортные голливудские ужастики, то я в первую минуту даже не сообразил, что делать. Ситуацию спасла Шарн. Она протиснулась мимо меня, что-то выкрикнула на незнакомом мне языке и хлопнула ходячий труп ладонью по груди. Труп мгновенно перестал быть ходячим и свалился на пол.
— Обделался? — С насмешкой спросила меня орчиха, по-своему истолковав мою заминку.
— Даже не думал. А разве подниматься должны не только те, кто был похоронен?
— Ну, да, это странно. — Согласилась Шарн. — Наверное, так охранное заклинание настроили. Вот что, надо бы его вытащить к лестнице, за дверь.
— Зачем?
— Тогда те, кто придёт после нас, подумают, что внутрь самой гробницы он даже не проник, снаружи умер.
— Ну вот ещё, возиться тут с ним.
— Не спорь! Ты помогаешь мне, или как?
— Я помогаю тебе. Но не вижу смысла таскать эту тухлятину. Впрочем, давай так: ты тащишь тело, а я вон ту сумку. — Я указал на лежащую возле одной из колонн сумку, которую, к слову, сам только что заметил.
— Неженка! Белоручка! — Возмущенно пробурчала Шарн, добавив ещё несколько явно ругательных эпитетов на своём наречии.
Она попробовала было схватить труп за рукава рубашки, но те начали расползаться по швам прямо на глазах. Воровато оглянувшись, орчиха ещё раз хлопнула мертвеца по груди, что-то воскликнув. Тот поднялся с пола, самостоятельно прошёл за дверь и улёгся в точно такой же позе, в какой мы его изначально застали. Шарн хлопнула его ладонью между лопаток, и труп успокоился окончательно. Я тем временем сходил за сумкой. Прикрыв за собой дверь, мы занялись мародёрством. В сумке лежали съестные припасы, ныне пришедшие в абсолютную негодность, какая-то одежда, мешочек с серебряными монетами и набор отмычек. Во всяком случае, я думаю, что это были именно отмычки. Своими глазами я их до этого ни разу не видел. Деньги и набор я взял себе, а одежду оставил. Я с усмешкой вспомнил, что, играя в Морровинду, каждый раз в самом начале игры, даже ещё не добравшись до Балморы, неизменно заглядывал в эту гробницу и снимал с этого самого трупа его шмотки, тут же надевая их на себя, — вроде как они были дороже и лучше выглядели. Я представил себе, как напяливаю эти пропахшие трупным запахом одеяния. М-да, лучше не представлять. Впрочем, мысль об одежде натолкнула меня ещё на одно соображение. Я прощупал кушак, опоясывающий талию трупа. Ну да, так и есть, что-то твёрдое зашито внутрь. Я вспорол кинжалом кушак с внутренней стороны и начал выдавливать на волю золотые монетки. Одна, две, три, четыре… в общей сложности тридцать септимов. Ну вот, не знаю, как насчёт расхищения гробниц, но мертвецов грабить я уже научился.