Крик из будущего

– Здравствуй, ruso, – услышал Диего, когда они с женой вошли в полутёмную комнатку, наполненную странными запахами. – Можешь говорить со мной на «ты».

– Откуда вы… ты знаешь, что я русский? – ошарашено спросил Рохо, разглядев за небольшим круглым столом в центре комнаты сухощавую фигуру ведьмы.

– Я многое знаю, chico[6], – неопределённо ответила Эухенья, – знаю и то, что тревожит твою mujer[7]. Садитесь, не стойте, – тонкая сухая рука указала на стоявшие перед столом два стула, – разговор у нас будет долгим. Меня зовут Миктекасиуатль; Эухенья – это имя, принесённое в эти края пришельцами в железе, теми, кто разрушили древние города…. Но прошлое принадлежит прошлому, а мы будем говорить о будущем. «Миктекасиуатль? Кажется, так звали одну мрачную ацтекскую богиню, – припомнил Рохо. – Интересно, откуда этой старой индеанке известно это забытое имя?».

– Древних богов следует чтить, chico ruso, – глаза на тёмном и морщинистом, словно вырезанном из старого дерева лице колдуньи зажглись насмешливым огоньком, – ибо они злопамятны и мстительны. А знаю я многое – я ведь уже говорила.

«Она что, читает мысли? – смятенно подумал Диего. – Этого ещё не хватало!»

На этот раз Эухенья-Миктекасиуатль ничего не сказала, только насмешливый огонёк в её глазах сделался ярче.

– Он видит , – коротко изложила суть дела молчавшая до того Мерседес. И добавила – почтительно, но твёрдо: – Нехорошее , мать Эухенья…

– Я знаю, – спокойно повторила ведьма. – Хорошо, что вы пришли ко мне – оба.

…Когда они покинули жилище колдуньи, у Диего было ощущение, что он попросту сошёл с ума, а весь мир вокруг – это плод его больного воображения. Мерседес, чутко чувствовавшая состояние мужа, сама села за руль и вела «жука» молча, давая Диего придти в себя.

«БР-Е-Е-Д!!! – орал в голове Рохо здравый смысл. – Ты что, веришь во всю эту чушь, которую проникновенно несла тебе эта выжившая из ума старуха? Ты, который всегда отличался завидной рассудительностью? Какая такая память Вселенной? Какие вести из будущего? Ты спятил, старик!»

«А если нет? – возражал он сам себе – А если это правда? Ведь разрозненные видения складываются в целостную картину – пусть даже нереально жуткую – и повторяются, словно видеозапись? Что тогда? Твоя жена, твоя половинка, дополнилатебя , вы с ней составили новое единое целое , поэтому-то тебе и открылся доступ – так сказала Миктекасиуатль. И ведь верно, со мной никогда такого раньше не случалось!»

«Ерунда! – упорствовал внутренний голос. – Carajo, твоя темпераментная мексиканка просто довела тебя до последней степени истощения – ты же не юнец! Тебе нужно недельку-другую посидеть на транквилизаторах и спокойно поспать в гордом одиночестве. И вот увидишь, все твои видения исчезнут, словно их никогда и не было!»

«Нет, – твёрдо решил Диего, – вот уж это-то точно ерунда! В конце концов, Эухенья – bruja вполне современная: она вручила мне целую подборку ссылок на соответствующие странички Сети. Мол, сам посмотри, что известно человечеству о Памяти Мироздания , и сам сделай выводы…»

Дома, наскоро проглотив ужин, Рохо залез в Интернет и просидел там до утра, чем немало удивил Мерседес, привыкшую к тому, что её муж тут же забывает обо всём при виде своей молодой жены в полупрозрачной ночной рубашке. Утром Диего, выпивший за ночь немереное количество чашек кофе и выкуривший несчётное число сигарет, встал из-за компьютера с покрасневшими, но горящими глазами.

«Энергоинформационный слой, ноосфера Вернадского, первичные торсионные поля – вот они, разрозненные кусочки мозаики, складывающиеся воедино! Она существует , память Вселенной, и мы, люди, если и не уверены в этом наверняка, то очень близко подошли к тому порогу, за которым эта уверенность становится истиной…. Мне несказанно повезло! Хотя – разве можно назвать везением то, что ты видел там ? И если всё это правда…. Тогда – тогда надо что-то делать!».

На следующую ночь Рохо увидел таинственный город, похожий на огромный дом, увидел и его обитателей, и увидел то, что творилось в этом странном городе. И не только увидел, но и пережил. Он испытал и страх, и отчаянье, и ярость, и когда утром он вернулся из призрачного мира видений в свой привычный мир, Игорь Краснов уже знал, что делать. В тот день он написал первые несколько страниц своей будущей книги – той самой, которую Хорхе Лопес отверг год спустя. Диего ничего не выдумывал – он всего лишь описывал то, что представало перед его внутренним взором. Описывал тщательно – видения повторялись, и он имел возможность просмотреть один и тот же эпизод не один раз. И по мере того, как картина далёкого и страшного будущего обретала законченность, росла уверенность – ТАКОГО допустить нельзя.

Но одновременно Рохо отчётливо сознавал, как это непросто. «Хорошо было героям бесчисленных фантастических боевиков, – думал он, – слетал в прошлое, прикончил там злодея-тирана или маньяка-изобретателя – и всё, проблема решена! А как быть, если враг безлик, не имеет имени и адреса и очень, очень могущественен? Более того, враг этот – он сидит внутри любого из нас…. Но всё равно: ТАКОГО допустить нельзя».

По кольцевой автомагистрали Диего быстро добрался до нужного ему поворота. «Жук» довольно урчал – ему не нравился город – и бойко перебирал колёсами, торопясь домой.

– Давай, дружище, – сказал ему Рохо, – мы скоро приедем. И там нас встретит наша хозяйка…

Ослепительное зарево Пуэбло-дель-Рио, Города Чудес, осталось позади. По сторонам дороги тянулась зелень деревьев, казавшаяся чёрной в наступившей темноте, а впереди уже серебрилась в лунном свете река, усеянная разноцветными огоньками – корабли шли по ней днём и ночью. Берег окутывала светлая дымка – отсвет рабочих посёлков; обслуживавшие город люди жили за его чертой.

Припарковавшись, Диего бросил взгляд на освещённые окна многоквартирного дома, среди которых было и окно их кухни – значит, всё в порядке, хозяйка ждёт усталого мужа.

– Отдыхай, – ласково произнёс Диего, аккуратно закрывая дверцу «фольксвагена». – Спокойной ночи, малыш!

Он быстро взбежал на свой второй этаж и тут же ощутил укол беспокойства: двери его квартиры были чуть приоткрыты, и падавший оттуда свет нарисовал на лестнице узкую жёлтую полоску. Подгоняемый неосознанной тревогой, он сразу кинулся на кухню и увидел там фигуру в чёрном.

– Эухенья? Что…

– Не волнуйся, – остановила его bruja, предупреждая готовый сорваться и обернуться криком вопрос «Мерседес!?», – и не кричи – твоя жена спит. Дети тянут из неё много сил – они торопятся в этот мир. Скоро ты станешь отцом, chico ruso, – готовься. Ей было плохо – она позвала меня – я пришла. Теперь всё хорошо.

– Почему она не позвонила мне? – пробормотал Рохо, опускаясь на табурет.

– А зачем? – искренне удивилась колдунья. – Чем бы ты смог ей помочь? Твоя жена не хотела заставлять тебя мучаться от бессилия что-либо сделать – она поступила правильно. Разве ты сумел бы перенестись сюда из города и смирить её боль?

«А как же ты сама-то здесь оказалась? – запоздало подумал Диего. – Машины у тебя, насколько я знаю, нет, да и водить ты не умеешь…».

– У нас свои дороги, – одними губами усмехнулась Миктекасиуатль. – Я приготовила еду – вернувшийся домой мужчина не должен оставаться голодным. Что, Волк отказал тебе?

– Кто? – удивился Рохо, не сразу поняв, что речь идёт о Лопесе. – Откуда ты…

– Глупый ты всё-таки, chico ruso, – вздохнула ведьма, – хотя и видишь . Ничего, может быть, ещё поумнеешь и перестанешь удивляться простым вещам – время у тебя есть. Не так много, но есть.

– Кто ты, Миктекасиуатль?

– Человек. Я такая же, как ты, только знаю немного больше тебя – вот и всё.

– Что мне делать, колдунья? Подскажи, если ты знаешь больше меня!

6

Chico – парень (исп. )

7

Mujer – жена, женщина (исп .)