Рожденный от ветра

Тем временем дело быстро шло к полуночи, и оглушающее скандирование достигло пика – громче кричать, казалось, было уже просто невозможно. И все-таки оно стало громче! Затем, издав последний вопль, обступившая платформу толпа упала лицом в снег. Все, кроме одного.

– Кирби?!

Я услышал, как рядом со мной негромко ахнула миссис Бриджмен. Этот одинокий, обнаженный по пояс человек начал медленно, но гордо подниматься по ступеням на бревенчатую платформу.

– Кирби! – на этот раз она громко позвала его по имени, глядя вперед и вырываясь у меня из рук, когда я попытался удержать ее.

– Он идет! Он идет!

Этот экстатический вопль вырвался из полутора сотен глоток сдавленным шипением, заглушив собой крик миссис Бриджмен. Неожиданно я ощутил в воздухе некое напряжение.

Распростертые на снегу фигуры выжидающе смолкли. Снег прекратил падать с небес. Все вокруг застыло, и лишь бегущая миссис Бриджмен нарушала это впечатление, да еще, пожалуй, подрагивающее пламя факелов, воткнутых в снег. В тишине звучали лишь удары женских ботинок о твердую ледяную корку поверх глубокого снега.

Кирби уже достиг вершины пирамиды, а его мать пыталась обежать внешний круг распростертых на снегу тел, когда все началось. Неожиданно миссис Бриджмен замерла на месте и устремила на небо полный ужаса взгляд. От страха она даже прикрыла ладонью рот. Я тоже, выгнув шею, посмотрел вверх и различил среди лохматых, клубящихся туч какое-то движение.

– Он идет! Он идет! – Из полутора сотен глоток опять вырвался сдавленный вопль.

И тогда в считанные секунды произошла масса событий – кульминация жуткого действа, какая не привидится и в ночном кошмаре. Я до сих пор молюсь, чтобы все увиденное и услышанное мной оказалось лишь иллюзией, порожденной близостью к толпе помешанных людей, чья психика подвержена таинственному пятилетнему циклу.

Как мне все это описать?

Я помню, что кинулся вперед, пробежал несколько шагов по поляне – и лишь затем вслед за миссис Бриджмен перевел взгляд на небо, где поначалу увидел лишь клубящиеся лохматые тучи. А еще мне запомнилось, как юноша по имени Кирби стоял на сложенной из бревен платформе, воздев кверху руки, словно призывая кого-то снизойти с небес на землю. Волосы его развевались на ветру, который неожиданно налетел откуда-то сверху, из заоблачных высей. И намертво врезалась в мою память тьма, что обрушилась на нас с облаков, подобно черному метеориту – тьма с уродливыми очертаниями человека и глазами, горящими посреди огромной, словно раздувшейся головы. В моих ушах до сих пор стоит вопль ужаса и омерзения, который вырвался из груди несчастной женщины. Как сейчас вижу: вот она застыла на месте, словно каменное изваяние, узнав явившийся с небес ужас…

Чудовищное божество шагало по ветру к земле – теперь уже медленнее, и все равно оно напоминало мне огромную хищную птицу, которая спускается на перепончатых лапах по исполинской, невидимой глазу винтовой лестнице к поджидавшей ее на вершине пирамиды фигуре. Затем огромная черная голова повернулась, и чудовище, что звалось Шагающим с Ветром, заметило истерично вопящую женщину, которая застыла посреди распростертых на снегу тел людей, пришедших ему поклониться, – заметило и узнало.

Неожиданно Оно застыло прямо в воздухе. Горящие, словно угли, глаза сделались еще больше, а к небу резко взлетели огромные черные руки. Этот жест мог означать лишь одно – бешенство и гнев. Гигантская рука взметнулась к облакам и на секунду исчезла за ними, но в следующее мгновение появилась вновь, чтобы швырнуть на Землю что-то громадное и круглое. Миссис Бриджмен издала крик – резкий, пронзительный крик ужаса. В следующее мгновение круглое нечто, прорезав со свистом воздух, обрушилось на нее, распластало по мерзлой земле и взорвалось, как бомба, тысячей… ледяных осколков!

В этот жуткий миг вокруг сложенной из бревен пирамиды взбурлил хаос. Ударной волной меня отбросило назад, к деревьям. В следующее мгновение я вновь окинул взглядом поляну и увидел… сплошное кровавое месиво.

Изуродованные ледяной бомбой тела культистов катились в разные стороны от эпицентра взрыва, в котором считанные секунды назад стояла миссис Бриджмен. Некоторые тела подбросило в воздух, и они все еще падали на землю – медленно, словно красные листья. Из-под основания пирамиды, в тех местах, куда врезались ледяные осколки, потихоньку начали выкатываться бревна.

Увы, Итаква еще не закончил.

Мне словно бы открылись мысли исполинского чудовища, что бесновалось в ночном небе:

Не те ли это люди, что должны верно служить Ему? Не они ли предали Его в минуту, когда Он должен был впервые встретиться со своим земным сыном? Что ж, они поплатятся за свою ошибку, за то, что позволили дочери человека, матери Его сына, помешать священной церемонии!

Несколько мгновений землю бомбардировали ледяные ядра. Они обрушивались на людей, словно гигантские градины, круша и убивая все вокруг. И когда последняя бомба взорвалась тысячей острых как бритва ледяных осколков, снег сделался алым от крови, а крики умирающих заглушили даже безумный свист ветра, который Итаква принес с собой из межзвездных пространств. Этот жуткий ветер едва не повалил деревья вокруг; бревна, из которых была составлена пирамида в центре поляны, трещали и ломались, как спички.

Но что-то изменилось в одинокой фигуре, застывшей в центре этого хаоса, на верхушке обреченной пирамиды.

Пока гигантское человекоподобное существо давало выход гневу, обрушивая на культистов ледяные бомбы, которые оно выхватывало откуда-то с небес, юноша-полубог, стоя на вершине пирамиды, наблюдал за тем, как его отец сеет среди собравшихся на поляне людей страдания и смерть. Он видел, как в долю секунды его мать превратилась в кровавое месиво, как на его глазах более сотни людей – едва ли не все, кто свято чтил его отца, кто возносил ему молитвы, – нашли здесь свой ужасный конец. Так он смотрел, словно зачарованный, на кровавое зрелище – а затем запрокинул голову назад и закричал. Это был крик агонии, крик отчаяния, ужаса и нарастающего в груди гнева.

И в этом крике слышалось его демоническое происхождение. Ибо ветры кричали вместе с ним; с адским ревом, визгом, завыванием они носились вокруг бревенчатой платформы, выдергивая из нее бревна, подбрасывая их вверх, – и те кружились в воздухе, словно попав в гигантский водоворот, из которого им уже не суждено было вырваться. Даже тучи – и те, ведомые его гневом, неслись и сталкивались в небесах, пока небесный Отец не узрел в конце концов гнев своего земного Сына… но вот понял ли?

Ибо Итаква вновь устремился с небес на землю. Ступая перепончатыми ногами, заскользил он вниз на потоках воздуха и широко распростер руки, словно готовясь принять сына в отцовские объятия…

…и я – весь в ссадинах и синяках, на грани обморока, оглушенный завыванием дьявольского ветра – увидел нечто такое, после чего отпали последние сомнения: я тоже стал жертвой пятилетнего цикла помешательств и массовой истерии.

Ведь как только древнее божество спустилось с небес, сын его устремился ему навстречу; он бежал против ветра – вернее, летел громадными прыжками, исторгая из груди ужасный рев, от которого, казалось, небо готово было треснуть пополам, а тучи в панике разбежаться в стороны. На моих глазах Кирби увеличивался в размерах. Он рос и раздувался, пока не сравнялся величиной со своим жутким отцом – Кирби, сын Итаквы, чьи когтистые руки были вытянуты в жажде крови, чья оскаленная, звериная пасть алкала мести.

На какой-то миг Итаква, словно в удивлении, замер на месте – на фоне истерзанных небес возвышались два гигантских силуэта, две гигантских головы с огненными сверкающими очами. Неожиданно фигуры понеслись друг на друга, и небосвод сотрясла такая вспышка ярости, что на какой-то миг обе они слились в моих глазах в одно слепящее пятно, смешались в грохот грозовых раскатов.

Я тряхнул головой и вытер со лба иней с замерзшими каплями крови. Когда я вновь осмелился взглянуть на небеса, то увидел лишь бегущие по небу тучи, что неслись, как безумные, прочь от этого места – а над ними, где-то в небесных высях, две удаляющиеся черные точки, которые вели битву на фоне знакомого, но такого недоброго орнамента из звезд и созвездий.