Страница 87 из 143
Всю эту работу завершили за несколько дней; как только установили волочильню, Сайрес Смит поручил её товарищам, а сам занялся батареей.
Он собирался изготовить батарею постоянного тока. Как известно, в современных батареях элементы состоят из искусственного графита, цинка и меди. Меди у инженера не было, — несмотря на все поиски, он не обнаружил даже признаков её на острове Линкольна; пришлось обойтись без этого металла. Искусственный графит получается на газовых заводах после того, как из каменного угля в ретортах выделится весь водород. Наши колонисты могли бы добыть такой графит, но для этого пришлось бы установить специальные приборы — задача слишком сложная.
Зато цинк у них был. Как помнят читатели, в ящик, найденный на мысе Находки, был вложен второй, цинковый, и лучшего применения для этого цинка нельзя было и придумать.
Итак, после зрелых размышлений Сайрес Смит решил сделать самую простую батарею, наподобие той, которую в 1820 году изобрёл Беккерель, ибо для этой батареи нужен один лишь цинк. Других же веществ — азотной кислоты и поташа — у инженера было сколько угодно.
Расскажем, как была устроена эта батарея, работавшая благодаря взаимодействию азотной кислоты и поташа.
Инженер изготовил несколько стеклянных банок и наполнил их азотной кислотой. Затем закупорил каждую банку пробкой, прорезал посредине отверстие и вставил в него стеклянную трубку, нижний конец которой заткнул глиняной втулкой и обмотал лоскутком ткани. Опустив в кислоту трубку этим концом, он влил в её верхнее отверстие раствор поташа, добытого из золы некоторых растений; таким образом, пройдя сквозь глиняную втулку поташ вступал в реакцию с азотной кислотой.
Затем Сайрес Смит взял две цинковые пластинки погрузил одну в азотную кислоту, а другую — в раствор поташа. И тотчас же возник электрический ток; он побежал по проволоке от отрицательного полюса — от пластинки, погруженной в азотную кислоту, к положительному полюсу — к пластинке, погруженной в раствор поташа. Итак, теперь надо было соединить все эти банки, чтобы получить целую батарею, ток которой привёл бы в действие электрический телеграф.
Остроумное и простое изобретение помогло Сайрес Смиту установить телеграфную связь между Гранитным дворцом и коралем.
Шестого февраля колонисты начали ставить вдоль всей дороги, ведущей в кораль, столбы со стеклянными изоляторами и натягивать провод. Через несколько дней всё было готово, надо было только пустить ток, он побежал бы по проводу со скоростью ста тысяч километров секунду; добавим, что земля должна была служить тем проводником, по которому ток возвращался к отправной точке.
Изготовили две батареи: одну — для Гранитного дворца, другую — для кораля, чтобы установить между ними двустороннюю телеграфную связь.
Приёмный и передаточный аппараты были очень просты. На обеих станциях провод был намотан на электромагнит, то есть брусок мягкого железа. В цепь включался ток; он шёл по проводу от положительного полюса к электромагниту, временно намагничивал его и возвращался через землю к отрицательному полюсу. Стоило току прекратиться, как электромагнит размагничивался. Возле электромагнита поместили пластинку из мягкого железа, которая притягивалась к нему, когда проходил ток, и возвращалась в исходное положение, как только ток прерывался. Сайрес Смит использовал движение пластинки для перемещения стрелки, которая всякий раз останавливалась против нужной буквы алфавита, нанесённого на циферблате. Таким образом, инженер установил телеграфное сообщение между Гранитным дворцом и коралем.
Всё было окончательно готово 12 февраля. В этот день Сайрес Смит включил ток и запросил Айртона, всё ли у него благополучно, а через несколько секунд получил положительный ответ.
Изобретение доставляло огромнейшее удовольствие Пенкрофу; он утром и вечером посылал телеграммы Айртону и никогда не оставался без ответа.
Два преимущества телеграфной связи сразу же дали о себе знать: во-первых, всегда можно было убедиться, дома ли Айртон, а во-вторых, он не был теперь так одинок, как прежде. Впрочем, не проходило недели, чтобы Сайрес Смит не навестил его, а иногда и сам Айртон являлся в Гранитный дворец, где его всегда радушно встречали.
Лето прошло в обычных трудах. Запасы колонистов с каждым днём увеличивались, овощи и злаки были у них в изобилии; растения, вывезенные с острова Табор, принялись превосходно. Плато Кругозора радовало колонистов. Они в четвёртый раз сняли отличный урожай пшеницы, и теперь никому и в голову не пришло удостовериться, действительно ли собрано четыреста миллиардов зёрен! Впрочем, Пенкроф совсем было собрался пересчитать зёрна, но тотчас же отказался от своего намерения, ибо Сайрес Смит втолковал почтенному моряку, что на эту затею ушло бы около пяти с половиной тысяч лет, даже если бы удалось отсчитывать по триста зёрен в минуту или по девяти тысяч зёрен в час.
Погода стояла великолепная: днём бывало очень жарко, зато к вечеру зной спадал, дул свежий морской ветерок, и обитатели Гранитного дворца наслаждались ночной прохладой. Несколько раз над островом Линкольна разражались непродолжительные, но необычайно сильные грозы. В небе подолгу сверкали молнии, а раскатам грома, казалось, не будет конца.
В ту пору хозяйство маленькой колонии достигло небывалого расцвета. Теперь колонисты питались домашней птицей, ибо её развелось так много, что они решили сократить число пернатых обитателей. Свиньи опоросились, поэтому Набу и Пенкрофу приходилось много с ними возиться. Гедеон Спилет и Герберт, ставший под руководством журналиста превосходным наездником, нередко катались верхом на онаграх, которые тоже принесли потомство — двух прехорошеньких ослят. Иногда же онагров запрягали в тележку и привозили в Гранитный дворец дрова, каменный уголь, различные материалы, необходимые инженеру.
Поселенцы часто отправлялись на разведку в дебри лесов Дальнего Запада. Их не страшила невероятная жара, ибо солнечные лучи едва пробивались сквозь густую листву, шатром раскинувшуюся над ними. Так обошли они весь левый берег реки Благодарения до дороги, соединявшей кораль с устьем Водопадной речки.
Отправляясь в поход, исследователи брали с собой оружие, ибо им нередко попадались свирепые кабаны, встреча с которыми не сулит ничего хорошего.
Этим же летом колонисты пошли войной на ягуаров. Гедеон Спилет ненавидел их лютой ненавистью, и Герберт разделял его чувства. Оба были превосходно вооружены и ничуть не боялись страшных хищников. Все восхищались отвагой Герберта и хладнокровием журналиста. Штук двадцать великолепных шкур уже украшало большой зал Гранитного дворца, и если бы погода позволила, охотники достигли бы своей цели и истребили всех ягуаров на острове.
Иногда инженер отправлялся на разведку неисследованных частей острова, осматривая местность с особым вниманием. Он, очевидно, искал чьи-то следы в непроходимых лесных чащах, однако ни разу не приметил ничего подозрительного. Топ и Юп, которых он брал с собой, вели себя спокойно, а между тем дома собака часто с лаем бегала вокруг колодца, который не так давно тщетно исследовал инженер.
В те дни Гедеон Спилет и его помощник Герберт воспользовались найденным в ящике фотографическим аппаратом, который до сих пор лежал без применения, и сделали множество снимков в самых живописных уголках острова.
Кроме аппарата с сильным объективом, нашлось всё, что необходимо фотографу. В их распоряжении был коллодий для обработки пластинок, азотнокислое серебро, делающее пластинки светочувствительными, гипосульфит для фиксажа, хлористый аммоний, в котором вымачивается бумага для позитивов, уксуснокислый натрий и хлористое золото, в котором её пропитывают. В ящике нашлась и бумага, уже пропитанная хлором; прежде чем наложить её на негатив, надо было сделать только одно: окунуть на несколько минут в раствор азотнокислого серебра.
Вскоре журналист и его помощник стали искусными фотографами; у них получались удачные видовые снимки — панорама острова с горой Франклина на горизонте, снятая с плато Кругозора, устье реки Благодарения, живописно обрамлённое высокими скалами, лесная опушка и кораль, прилепившийся к отрогам горы, причудливые очертания мыса Коготь и мыса Находки.