Страница 8 из 80
— Они все погибли?
— Кроме Дианы.
— В новостях об этом ничего не говорили.
— И не скажут, пока идет расследование. Даже Рабин молчит. Диана тоже ничего рассказать не может, как ты сам понимаешь. Она не произнесла ни слова с той минуты, как вернулась домой, разве что во сне. Но во сне она больше кричит. Организация, конечно, намекает, что Диана виновна в преступной небрежности. Мол, наверняка вкатила всем повышенную дозу… А бедная девочка не может себя защитить. Она… не в своем уме.
Помолчав, он неохотно добавил:
— Можно сказать, что у нее нервный срыв, но это дела не меняет… Хетерингтоновская Организация официально наблюдает за ее состоянием. С меня тридцать семь потов сошло, пока удалось уговорить их отправить девочку домой! Тео Рабин теперь заходит каждый день. Мужик он неплохой, и, мне кажется, у него сейчас куча неприятностей с его боссами на Континенте. Он говорит, надо просто ждать, и Диане станет лучше. Но я не могу выпускать ее из дома, когда по всей округе ползают эти хищные рыбы…
У меня создалось впечатление, что Даниэль в своей ветхозаветной узколобости стыдится болезни Дианы. И многие, увы, разделяют его отношение к психическим заболеваниям.
— Рабин сказал хотя бы приблизительно, сколько придется ждать?
— Господи! — воскликнул он, вскакивая на ноги и не слушая меня. Жакет, надетый на Диану, распахнулся на груди, но девушка и не подумала прикрыться. Год назад это зрелище надолго вывело бы меня из равновесия, но сейчас я не ощутил ничего, кроме глубокой жалости. Даниэль привел свою дочь в порядок с нежностью, какой я прежде за ним не замечал.
— Извини, Джо, — пробормотал он, возвращаясь на свое место. — Знаешь, этот год на ферме без Дианы был сплошным кошмаром… Дельфины совершенно отбились от рук: что хотят, то и делают. И если я нахожу в своих заводях хоть какую-то мелочь, то считаю это крупной удачей!
Диана замечательно понимает животных. Это она тренировала дельфинов, которые загоняют рыбу в заводи Уэствэя. Я с восхищением наблюдал за тем, как она это делает. Вольные создания моря повиновались ее мысленным командам, как овчарка повинуется свисту пастуха.
Даниэль продолжал говорить, больше для себя, чем для меня:
— Вот почему я занялся тампами. Их ведь можно контролировать, как обычный скот. Правда, они живут полгода в море. Свое стадо я загнал в воду на прошлой неделе. Но там за ними надо приглядывать, они могут забрести слишком далеко от берега и утонуть. То есть получается, что без дельфинов просто никуда. У гиппопотамов нет чувства боли, они не ощущают опасности. Эти животные — просто глупые куски мяса. Но зато какие выгодные, Джо! Тамповые стейки рестораны отрывают с руками, они идут у клиентов нарасхват.
— Да, это замечательно, Дэн, — рассеянно сказал я. У меня внезапно возникло ощущение, будто в комнате что-то изменилось.
— Мои дельфины уже постарели, и мне нужна Диана, чтобы натренировать очередное поколение.
И вдруг я ужасно разозлился.
— К чертям собачьим твоих дельфинов! — рявкнул я, ощущая, как мое лицо заливает густая краска гнева. — Подумай лучше о здоровье собственной дочери! Ты старый, глупый, бестолковый, эгоистичный ублюдок!
— Я думаю, Джо, — сказал он кротко. — Поверь мне, я думаю. Все эти шесть недель я только и делал, что думал о ее здоровье. Но мне надо зарабатывать на жизнь… И запомни, Джо, — добавил он таким же мягким голосом: — Диана — это моя проблема, а не твоя.
Я взглянул на Диану, и мое сердце встрепенулось. Слифовый жакет приобрел бледно-розовый оттенок. Девушка смотрела прямо на меня. Она едва заметно качнула головой и приложила палец к губам.
— Послушайте, Рабин, когда я говорю, что от акулы пахло маковым молочком, я хорошо знаю, о чем говорю. И потом — акула двигалась слишком быстро, резкими рывками, точь-в-точь как нанюхавшиеся кретины, которые выплясывают в День Маков. Господи, ведь эта тварь могла запросто прикончить Диану Уэствэй! Если ваши маковые поля преждевременно созрели и разбрасывают семена, вы должны принять какие-то меры, и как можно скорее. Здесь, на Полуострове, полно бродячих акул… Если все они впадут в наркотическое бешенство, никто из нас не будет в безопасности. И ответственность за это ляжет на Хетерингтоновскую Организацию.
Надо отдать ему должное, он выслушал меня не перебивая. Но не встал, чтобы приветствовать меня. Он просто сидел за своим компьютером — коренастый, бородатый человечек, — только повернул ко мне голову, и его пальцы перестали бегать по клавиатуре. Когда секретарша объявила о моем приходе, Рабин остался сидеть, как сидел, и я с трудом подавил желание ухватить его за шиворот и силой поставить на ноги. Уэствэй сколько угодно может считать его хорошим парнем, но если вы спросите меня, Тео Рабин попросту наглый маленький мерзавец.
— Мои растения не разбрасывают семена, — сказал он скучным голосом.
— То есть вы хотите сказать, что я лгу?
— Нет. Вы видели то, что видели, но сделали неверный вывод. На самом деле эта рыба каким-то образом проникла в нашу зону. Значит, я должен проверить ограждения полей, да. Возможно, она нанесла посевам значительный ущерб.
Пальцы Рабина заплясали по клавиатуре, и на дисплее перед ним замелькали стилизованные изображения силовых изгородей. Потом мелькание прекратилось.
— А, вот она! Здесь небольшая неправильность. Я сейчас распоряжусь, чтобы немедленно сбалансировали излучатели. Да.
Он выглядел невероятно довольным собой.
— Это все, что вы можете сказать по поводу несчастного случая? — спросил я.
— Ну разумеется, Организация принесет свои глубочайшие извинения и соболезнования мисс Уэствэй. Я с удовольствием сделаю это лично, во время очередного визита к Уэствэям. И я понимаю, что ситуация на Полуострове потенциально опасна, так как он в буквальном смысле кишит одичавшими животными. Однако наша Организация тут совершенно ни при чем, мистер Сагар. Мы должны возложить всю вину за случившееся исключительно на плечи Миранды Марджорибэнкс.
Как обычно, Рабин выражался с преувеличенной точностью, словно отшельник, который отвык от людей и опасается, что его неверно поймут. Этот негодяй был холоден, как рыба, но почувствовал вскипающую во мне ярость и добавил заметно мягче, почти нормальным человеческим голосом:
— Видите ли, мистер Сагар, если наши исследования, которые финансирует Организация, вдруг приостановят или даже запретят в итоге «охоты на ведьм»… Это будет настоящая катастрофа.
— А что, ваши маки действительно настолько важны?
— Дальние космические перелеты немыслимы без так называемого восстановителя, который мы здесь производим. Но это всего лишь один из аспектов нашей деятельности на Полуострове. Мы занимаемся также эволюционными инновациями и работаем не только с растениями, но и с животными.
Пальцы Рабина снова забегали по клавишам. Схематические картинки на дисплее изменились, теперь по нему поползли причудливые, странно перекрученные формы. О моем присутствии он явно позабыл. Глаза его лихорадочно блестели, когда он вводил в свою программу очередную гипотетическую опасность, угрожающую каким-нибудь видам живых существ. Там, у него в суперкомпьютере, жила маленькая вселенная, его собственная, которая более нигде не существовала. Тео Рабин как две капли воды походил на сумасшедшего ученого. Если честно, он внушал мне тихий ужас.
Следующий денек оказался как раз что надо — светлый, теплый и радостный. Я встал почти на заре и решил прогуляться по берегу моря, чтобы проветрить мозги после вчерашнего. Мне, конечно, хотелось бы увидеть Диану и выяснить, какие шутки она намерена играть со своим отцом, но я решил, что должен уважать ее волю и не вмешиваться в ход событий. В общем, это действительно не мое дело, как правильно сказал Даниэль. Интересно, заметил ли он изменение оттенка слифовой кожи? Навряд ли. Бледно-розовый указывает на дружеское расположение ко мне. Чем горячее чувства, тем интенсивней окраска кожи. Я не знал, радоваться мне или огорчаться.