Страница 63 из 80
Ликующие толпы на улицах — о-о, маленький шаг одного человека! О-о, звезды и полосы гордо реют! Возьми любого и спроси: а зачем они там реют и для чего был маленький шаг?! А этот любой тебе сразу по физиономии. Потому что знать не знает, для чего и зачем. И ты своим дурацким вопросом сделал ему больно.
Ведь действительно — зачем?
Никто не знал.
Если бы кто-то авторитетный сказал тогда: люди, максимум через сто лет мы должны летать на Луну и обратно, как из Москвы в Нью-Йорк! И если бы добавил — не потому что «так надо», а потому что иначе нельзя! Не позже две тысячи семидесятого — а лучше пятидесятого — Море Спокойствия должен пахать наш бульдозер. И будет на нем написано «Катерпиллер» или «сделано в СССР», не принципиально.
Все равно в одиночку не потянуть.
«И тогда многие, слетав на Луну, умерли бы счастливыми».
Сам Шульте на межпланетную экспедицию даже в мечтах не замахивался. При удачном стечении обстоятельств ему светила должность сменного начальника космического депо, «лунной платформы», в широких массах известной как МКС «Свобода», и не более того. При серьезной удаче он успеет принять и загрузить на «Осу» первый контейнер с Луны. Если все пойдет совсем хорошо, в контейнере окажется не порода, а уже сжижженный гелий-3. Достаточные основания считать, что жизнь удалась.
«Если, конечно, платформа не выкинет еще какой-нибудь фокус».
Сколько влиятельных господ и мощных корпораций на Земле кровно заинтересовано в провале «лунной топливной программы», Шульте старался даже не думать. Хотя его волновали прикладные аспекты проблемы: например, не было ли вправду саботажа, достаточно ли надежны в этом отношении русские члены экспедиции. Все-таки Россия по-прежнему страна очень небогатых людей. И если, допустим, Кучкин — человек безусловно честнейший, то вот его приятели со старта, которые способны трижды забросить на орбиту кувалду… С ними Шульте водки не пил и насчет их моральных качеств сомневался.
Немца не так беспокоил личный риск — хотя вчера он перепугался очень, — по сравнению с тем, что платформа может погибнуть. Отголоски былых катастроф еще звенели в ушах, пилотируемая космонавтика висела на волоске, и аварии системы жизнеобеспечения с избытком хватило бы для закрытия программы. Безвозвратного закрытия. Чего стоят объединенные усилия нескольких правительств, если они угрожают интересам тех, кто может правительства менять? И как легко, как спокойно воспримут крах программы миллиарды землян, которым годами вдалбливают: осваивать космос дешевле и удобнее автоматами.
«Лунный город, завод и железную дорогу вы тоже автоматами строить будете?»
Шульте понимал: если первые десятки тонн гелия-3 не придут вовремя, значит, не будет смысла расконсервировать экспериментальные установки термоядерного синтеза. И тогда вероятность девяносто процентов, что скоро начнется большая война. Система обкатана — устроить провокацию и сразу бить. На опережение, чтобы успеть первыми. Вычистить планету для себя… Да, Шульте понимал, насколько все серьезно.
Про это федеральный канцлер очень прозрачно намекнул ему.
«Мы живем в эпоху великих соблазнов, — сказал канцлер. — Надвигается такой страшный энергетический кризис, перед лицом которого можно совершить любое бесчинство — и потомки нас простят. Значит, кризиса быть не должно».
Шульте очень бы смутился, узнай, в каких именно выражениях примерно то же самое его русским коллегам говорил на инструктаже товарищ из ФСБ.
А пока что он собрался с мыслями, закрыл унитаз, натянул штаны, смотал с зубной щетки салфетку, запихнул ее в мусорный контейнер, щетку вставил в личный пенал… И снова испугался, почти так же сильно, как вчера. Потому что тишина за переборкой стояла чересчур напряженная.
А когда раздались голоса, стало еще страшнее.
— Голые бабы по небу летят, — сдавленно произнес Кучкин по-русски. — В баню попал реактивный снаряд…
— Вы тоже ее видите? — громко прошептал Аллен.
— Железная Дева, — сказал Рожнов. — Может, у нас проблемы с наркотиками, а мы и не знали?
Шульте сделал глубокий вдох, потом еще один.
— Приветствую экипаж станции «Свобода»! — провозгласило чистое и удивительно приятное контральто. — Сохраняйте, пожалуйста, спокойствие. Вы вступили в контакт с иным разумом!
Шульте погляделся в крошечное зеркало и подумал, что не мешало бы побриться. Еще чуть-чуть подышал и решительно вытолкнул себя навстречу свежей проблеме.
Посреди головного висела женщина.
— Железная Дева — это шкаф с гвоздями! — возразил Кучкин. — А тут просто голая баба окраски металлик. Ну ты, чего застопорила? Батарейки сели?
— По-моему, у нее со связью нелады. Она рябит, видишь?
Женщина была по земным меркам очень даже ничего, хотя смотря на какой вкус — атлетическая фигура, приличный рост, совершенно лысый череп. Все золотистого цвета с металлическим отливом. Шульте пригляделся и отметил странную форму черепа — от висков назад у Девы уходили какие-то ребра, вполне техногенного вида, словно она носила плотно охватывающий голову шлем. Черты лица усредненно-правильные, даже слишком правильные, чтобы быть красивыми. Глаза, как у статуи, будто отлитые вместе с лицом. Но живые — Шульте заметил, что Дева медленно переводит взгляд с Кучкина на Рожнова.
Поза женщины вызывала в памяти дешевый манекен — руки немного в стороны, ноги слегка раздвинуты. Гладкий лобок и груди без сосков.
Шульте подумал, как интересно было бы увидеть Деву по-настоящему обнаженной. Ему такие нравились.
Он тоже знал, что Железная Дева — пыточный шкаф гвоздями внутрь. Но как еще называть визитершу, представить не мог.
— Итак, вы адаптировались и готовы принять знание, — сказала Дева.
Шульте поймал сразу три напряженных взгляда. Похоже, экспедиция проголосовала — ты начальник, тебе и разбираться.
— Мы слушаем, — кивнул Шульте.
Дева все так же медленно повернула к нему зрачки, и Шульте почувствовал: в головном стало теплее. Дева как-то воздействовала на людей. Это пока не выглядело опасным, но Шульте отметил про себя: быть настороже.
Кучкин выбрался из спальника и осторожно пополз по стене, заходя Деве в тыл. Выглядел русский донельзя воинственно.
Рожнов озирался, что-то выискивая в интерьере.
Аллен по-прежнему сидел в уголке, скрючившись, обхватив руками колени. Даже со спины было видно, как он мечтает о психиатре. Шульте не поручился бы, что глаза американца открыты.
— Вы не будете первыми, кто спасает ваш мир — за последнее столетие мы привлекли к этому тысячи землян, лучших из лучших. Но только сегодня мы впервые прямо обращаемся к людям. Настало лучшее время для открытого сотрудничества, и были избраны вы!..
Рожнов нашел, что искал, — протянул руку, схватил гибкий кронштейн, развернул к Деве видеокамеру и оглянулся на начальника.
— Сейчас именно вы можете совершить главное, что навсегда и бесповоротно изменит к лучшему судьбу вашего мира. Примите знание. Закройте глаза и распахните ваш разум. Так будет проще — вы увидите и поймете сразу всё…
Шульте подплыл к командному посту и включил запись.
— Пожалуйста, закройте глаза и расслабьтесь, — мягко попросила Дева. — Будьте спокойны, мы не несем зла. Мы просто дадим вам знание.
Шульте вывел изображение на монитор. Камера работала, она исправно передавала Кучкина. Деву оптика не видела. Шульте посмотрел на Рожнова, помотал головой и постучал себя по лбу согнутым пальцем. Рожнов скривился. Ему тоже, видимо, не понравилось, что Деву транслируют прямо в мозг. Это отдавало насилием.
— Посмотрите, каким прекрасным станет ваш мир, если вернуть его на истинный путь. Еще остается время, но с каждым днем его все меньше. Разве вы не понимаете, что близится закат? Неужели вам никогда не казалось, что земная цивилизация в тупике?..
Кучкин придирчиво изучал Деву сзади.
— Ну, казалось, — буркнул он. — А что делать-то? Во главе государства поставить ученых и инженеров, города срыть и жить в единении с природой?