Страница 44 из 80
— Не понимаю, почему ты ищешь пробоину в корпусе, когда ее там нет? Иначе мы уже были бы заморожены, высушены и упакованы в вакууме.
Делани продвинулась дальше.
— Правильно. Вот и цифры говорят мне, что мы должны были разлететься на кусочки, но не разлетелись, и я хочу выяснить, почему.
— Ну, технические характеристики оказались заниженными.
Делани увидела трещину, прежде чем ее монитор подал сигнал.
Текстура корпуса слагалась из миллионов переплетенных углероднометаллических нитей, обеспечивавших кораблю высокую прочность. Разумеется, ему требовалась особая надежность, чтобы выдержать четыре тысячи лет полета и доставить почти все время спящую команду, замороженные эмбрионы и все оборудование, необходимое для ее колонизации, на немыслимо далекую планету. Фонарь осветил трещину — длинный зигзаг на шершавой поверхности. И монитор подтвердил: трещины, возникшие при столкновении, протянулись до этого места в сотнях ярдов от места удара по корпусу.
Тонкая, как волосок, трещина постепенно расширялась до толщины ногтя, достигая в длину четырех футов. Делани извернулась, направив луч на стенку.
Сьерра охнула.
— Господи! Ты была права, но она никак не может достигать поверхности.
Делани не отозвалась. Монитор сообщил ей все данные. Она прижала палец к трещине, потом рассмотрела рубец на коже.
— Мы все должны были погибнуть.
— Робы… — неуверенно предположила Сьерра.
— Вышли из строя. Два часа полной отключки, пока корабль восстанавливал энергию и выводил нас из сна. К тому же они сваривают повреждения на корпусе, а не здесь.
Она отстегнула нож от пояса с инструментами и всунула кончик в трещину. Увидеть что-нибудь оказалось трудно, щель была слишком узкой, но ее глубина вроде бы не превышала полудюйма. Нож уперся во что-то. Она снова вогнала его в щель. Что-то чуть подалось, но несомненно не металл. Нож как будто уперся в дерево. Она покачала лезвие, а когда вытащила его, острие было выпачкано в чем-то белом.
— Что это? — спросила Сьерра.
— Нам надо вернуться в лабораторию. — Делани соскоблила белый налет в конверт и запечатала его.
Дежурство Делани подходило к концу, когда начальник смены Ямасита остановился у ее поста. Непричесанные волосы падали ему на лоб, под глазами темнели круги усталости.
— Сьерра говорит, вы нашли трещину в корпусе. Это так?
— Она была загерметизирована, но дело не в том…
— То есть она не была сквозной, благодарение Богу. Ремонтная бригада занята приведением корпуса в полный порядок. Если постараться, через несколько дней мы снова заснем, однако это сильно нарушило расписание. Сейчас комитет решает, разбудить ли следующую бригаду раньше срока или не нарушать цикла. Это означает дополнительные семнадцать лет до проведения следующего осмотра, зато мы вернемся в нормальную колею. Вдобавок есть опасность, что в нас угодит еще один камешек, а ведь этого вообще не должно было произойти.
Делани подвинула к нему блокнот.
— Вы не посмотрите мои расчеты?
Он взял блокнот одной рукой, другой потер лоб.
— Вы не могли бы показать мне их на компьютере? У вас жуткий почерк.
Она скрестила руки на груди.
— На компьютере я получаю другие данные.
Он вернул ей блокнот.
— Значит, вы допустили ошибку.
— Трещина внутри не была заварена.
— Но и не дала «течи». Просто робы-обходчики ее пропустили. В те часы система испытывала перегрузки.
И прежде чем она успела ответить возмущенным взглядом, он ушел. Она откинулась на спинку кресла, положив блокнот на колени. Над монитором висела панорама ее родных мест: длинная гряда зеленых холмов, вся в солнечных пятнах и бегущих тенях облаков. На переднем плане выбеленный, крытый соломой коттедж. Летом она бродила по холмам, где воздух был наполнен благоуханием вереска, клевера и других цветов, обрызганных росой. Изумрудным островом называли люди Ирландию, и как верно! Месяц перед отлетом она провела у моря в Бандоране на юге Донегола, где пляж с трех сторон окружали скалы. Волны выбили в камне сказочные зеленовато-синие барельефы, а за ними громоздились холмы, такие зеленые!
Она переключилась на анализ белого вещества, которое обнаружила в трещине, поручила компьютеру определить его и провести сравнения. Компьютер установил: пластмасса того же состава, что и та, которая использовалась почти во всех неметаллических частях космолета. Каким образом пластмасса закупорила смертоносную щель? Что спасло космолет в течение тех двух часов, пока робы-обходчики были отключены?
Она нажала несколько клавиш, и на экране появилась хронология событий. В ноль-сто часов камешек размером с игральный шарик врезался в «Искупитель». Подача энергии робам и основным корабельным системам прекратилась. Включились не зависимые от компьютера системы, приступив к «оживлению» одной из ремонтных бригад. Через час пятьдесят минут компьютер вновь начал контролировать корабль. Робы задвигались, а через десять минут проснулась бригада под вопли клаксонов и мигание аварийных лампочек.
Делани постучала пальцем по монитору. В записи робы сновали повсюду. Они должны были обнаружить щель, которую нашла она. Пропустить ее они не могли. Но к тому моменту она уже была заделана.
Матрас Делани стал слишком жестким. Неудивительно. Ему ведь 2600 лет, как и одеялам, простыням, да и всей одежде. Все на корабле выглядело обветшалым. Планировщики и инженеры создавали «Искупитель», опираясь на теорию и надежды. Смогут ли люди выдержать регулярное погружение в сон, напоминающий смерть, и благополучно завершить полет, длящийся 4000 лет? Сможет ли космолет сам ремонтировать себя в зависимости от обстоятельств? Смогут ли ремонтные бригады обновлять космолет сотни раз за срок, который требуется для того, чтобы добраться до дальней звезды.
Пытаясь уснуть, она думала о компьютере: созданный с огромным резервным запасом интеллект, пронизывающий весь космолет, способный к самостоятельным решениям, контролирующий все системы, руководящий миниатюрными робами многоцелевого назначения, которые снуют по проходам, как трудолюбивые мыши. Что делает компьютер, пока ремонтники спят? Почему ее собственные вычисления не соответствуют цифрам, выданным компьютером? И самый тревожный вопрос: каким образом пластмасса, которая спасла им жизнь, оказалась в трещине, не обнаруженной робами?
После долгих часов метания с боку на бок в поисках удобного положения она погрузилась в полубессознательное состояние, уже не отличая шум корабля от стука крови в собственных ушах. Она начала лениво вспоминать давнего любовника, умершего на Земле почти три тысячи лет назад. Она выбрала его за то, что он был вылитый Уильям Батлер Йитс[2] — длинное лицо за черными очками в проволочной оправе. Делани попросила его почитать ей стихи. Погружаясь в сон, она слышала его голос, и ей привиделось, что он и правда Уильям Батлер Йитс и сидит на камне у тропы, ведущей на гору с плоской вершиной — на Белбалбин. Нет, не старый Йитс, написавший «Второе Пришествие» с его пророческим «безобразным зверем», который трусит к Вифлеему для кощунственного рождения — поистине, безобразный зверь-мутаген, который понудил их строить космолеты-ковчеги и посылать в небо в надежде, что не все человеческое обречено на гибель. Нет, не он, но молодой человек лет двадцати пяти, тот, который собирал ирландские народные сказания и мечтал построить глинобитный домик в Иннисфри, где он мог бы жить на гудящей пчелами лесной прогалине.
В одной руке Йитс держал трость, а на коленях у него лежала раскрытая книга.
— Что ты ищешь, девушка, в это утро небывалой красоты?
Но прежде чем она успела ответить, задул ветер, и Йитс исчез в вихре. У нее за спиной кто-то засмеялся. Она обернулась: длинная тропа, уводившая вниз, в долину, была пустынна, но вокруг торчало много известняковых валунов, за которыми могло бы прятаться неведомое существо. Она с дрожью подумала, что здесь должны обитать гномы или сиды, волшебный народец холмов, и тут же вспомнила, что далеко не все сиды добрые. Сколько рассказов о младенцах, украденных из колыбелей, куда на их место подкладывался камень, и о путниках, бесследно пропадавших на дороге, считавшейся безопасной.
2
Ирландский поэт и драматург (1865–1939), вдохновитель культурного движении «Ирландское возрождение». (Прим, перев.)