Страница 32 из 80
К несчастью, незаконные приборы и неспокойные планеты часто неразделимы.
Поэтому я прибыла сюда, снабженная минимумом информации, но при этом разум был настроен на защиту тех нескольких секретов, которые приходилось хранить.
Одни воспоминания обладают способностью цепляться за другие. Пришлось временно забыть гору, чтобы спрятать мышь.
Теперь я жаждала информации. И пока тщательно подавляемые воспоминания штурмовали мозг, я вспомнила самый большой секрет.
Очередной топот прервал мои «медитации»: на этот раз он содержал отчетливую ритмическую пульсацию. Вряд ли это рэмы Брайта. Неужели я скоро стану таким знатоком, что смогу отличать животных по топоту или ворчанию?
Неожиданно в ровный гул вклинился другой звук: неприятное клацанье, приближавшееся с ужасающей быстротой. Отчаянный хор визга и рыка вытащил меня наружу. При этом кольцо надежно прилипло к груди.
От представшего глазам зрелища голова шла кругом. Все, что оставалось от недавних пришельцев, это разбросанные повсюду скелеты. То там, то здесь валялись нога, голова, щупальце…
Я вынудила себя шагнуть вперед и рассмотреть огромный кусок мяса, очевидно, отрезанный гигантскими зубчатыми ножницами.
Теперь из леса появлялись и криты, и бриты. Сходились на пир. С севера донеслась пулеметная дробь, заставившая меня поежиться.
Я повернулась. За спиной возникли восемь динорепов, подобных тем, которых я обезглавила, только размерами побольше. Двое уставились на меня, потом отвели глаза, как бы случайно подбираясь ближе. Омерзительные останки несколько замедляли их продвижение… но не слишком.
Остальные шесть подскочили прямо к моей клетке. Должно быть, их привлекал запах, потому что они продолжали принюхиваться.
Совсем плохо.
Пытаясь найти альтернативу гибели (по всей вероятности, моей), я подавила брезгливость, подобрала две истекающие кровью головы и побрела к месту своего ночлега с таким небрежным видом, какой только позволяли подгибавшиеся колени.
Все до одного динорепы повернулись мордами ко мне. Ближайшая пара встала прямиком у меня на дороге, но по мере приближения начала пятиться назад. Я не сбавляла шага. Ха! Эти зверюги никогда раньше не видели ничего, подобного мне!
Чтобы казаться еще больше, опаснее и страшнее, я посылала по крыльям радугу меняющихся цветов. Потом наполовину развернула их и подарила публике хищную, неискреннюю акулью улыбочку.
Но, очевидно, впечатления это не произвело. Два ближайших хищника перестали отступать. Наоборот, подались вперед и оказались всего в трех ярдах от меня. Зеленые, как лаймы, глаза неестественно сверкали в сумерках. Они опустили головы и задергали задами, совсем как кошки, готовые прыгнуть. Пасти разверзлись и… и те клыки, что побольше, извивались подобно манящим пальцам!
Совсем не желая видеть, какие еще трюки у них в запасе, я склонила голову перед каждым, и как только они сгорбились, желая, видимо, полюбоваться моим унижением, я вскочила на первую же чешуйчатую спину, используя ее в качестве подкидной доски.
Я и раньше совершала блистательные прыжки, но смертельный страх сделал именно этот незабываемым. Я ухитрялась увертываться буквально на волосок от щелкающих клыков. К счастью, передние лапы рептилий были короткими.
Взлетев в воздух, я сняла с груди кольцо, опустила вниз и ворвалась в клетку через верхушку купола. Пол оказался тверже, чем я думала.
Потирая бедро, я приняла решение: больше никаких импровизированных экскурсий!
Динорепы знали, где я: недаром пыхтели, как влюбленные аллигаторы, царапая купол когтями. Я продолжала сидеть, вороша вернувшиеся воспоминания и наблюдая за уродливыми тенями.
Какой-то остряк однажды описал Т-комм как «две консервные банки, соединенные суперструной».
Что же, метко сказано. Т-коммы известны плохим качеством звука: чаще всего звук — это и есть сигнал, и связь зависит от психоакустического восприятия. Зато передача надежна и мгновенна.
Т-волны (ультракороткие волны) и в самом деле почти бесконечно короткие и жесткие с точки зрения гиперпространства, но могут быть невероятно длинны и гибки, если рассматривать их с обычной перспективы. Как только такая волна возникает, она автоматически приспосабливается к изменениям в положениях передатчика.
Стоит передвинуть ультракороткую волну, и вся волна следует ее примеру. Пошевели ее, и дальний конец, даже находящийся в десяти миллионах парсеков, одновременно повторит колебания с некоторыми произвольными вариациями, произведенными сдвигами несовместимостей временного потока.
Скоро появится Т-комм-видео, но имеющиеся образцы пока не годятся для массового пользования. Людям вряд ли понравится, если изображения любимых вдруг окажутся перевернутыми или размноженными по всему экрану.
А тем временем мои нежеланные гости принимали других нежеланных гостей. На тонкой, но непроницаемой мембране клетки отразились какие-то заостренные силуэты. Я старалась игнорировать звуки.
На то, чтобы собрать одну штуковину, потребовалось всего пятнадцать минут. Потребовались заглушки клетки, кое-какие пищевые пасты, один вид депилятора, мой медальон, цепочка и все четыре фальшивых пальца. «Возбудителем» были мои забавные часы, которые к тому же препаршиво показывали время.
Вскоре из медальона высунулись металлические нитки (макромолекулярные несимметричные ионические кристаллические решетки для начинки), образуя вихрящуюся переплетенную «елочкой» схему Т-волновой антенны.
Активатором служил яблочный сок. Я налила его на батарею в количестве, достаточном, чтобы зарядить ее минут на двадцать. Дожидаясь накопления заряда, я лениво жевала пасту из тубы с черной этикеткой. Да, ничего не скажешь, некоторым поварам мировая слава не грозит.
Животные снаружи либо ушли, либо погибли. Свет медленно тускнел. Кажется, в дырке над головой мерцали звезды. Я попыталась вспомнить, поднимется ли Диана, местная луна. Фантастические цвета неожиданно окрасили мой купол: должно быть, фабрика фейерверков работала на полную мощность.
В это время года центральный Хейм — настоящая сказка для туристов и тех, чье хобби — любоваться видами. Природные ночные световые шоу могли отвлечь приезжих от таких ничтожных повседневных забот, как их собственная неминуемая смерть.
Неожиданный треск заставил меня подскочить.
— Сьюзен? Мы получили сигнал… это ты?
— Фредди! — завопила я. — Как поживаешь?
Связь с «Синтипидом» была подарком! Песней! Хотелось встать и вознести благодарственную молитву.
— Сью! Слышу, выговор у тебя прежний!
Капитан Фред Бекер и я работали вместе шесть стандартных лет, и он был лучшим другом, которого только можно пожелать. Когда мы впервые встретились, я все еще походила на человека… Почти.
— Слава Богу, ты жива.
— Приятно слышать ваш голос, капитан.
Это еще слабо сказано!
— Но почему на связи ты, Фредди? Никак понизили в чине?
— Мы двадцать четыре часа в сутки ждали твоего появления, дорогая. Что с тобой происходит?
Я проинформировала его о последних событиях.
— Мы чертовски волновались, — признался он. — Секунду…
На заднем фоне прозвучал знакомый баритон Кита Кобе, но помехи заглушали слова.
— Сью, здесь Кит. Можешь помочь ему определить твое местоположение?
— Он меня слышит?
— Нет, наушники у меня.
— Скажи, что я примерно в ста тридцати милях к востоку от станции, прямо под большой дырой в пологе.
— Неплохо, но в этом районе сотни дыр. Погоди.
Минуты текли медленно, но я не возражала. Потому что чувствовала себя так, словно меня спасают.
— Засекли! Послали сигналы в каждую дыру и наконец получили отражение от твоего купола. Дыра над тобой особенно большая и круглая. Каково вообще происхождение дыр? И почему твоя отличается от остальных?
Я не могла ответить на первый вопрос и потому перешла ко второму, спеша упомянуть о плазменной пушке.
Молчание.
— Шутишь? — выдавил он наконец.
— Нет, но дыра нам пригодится. «Игорь» может легко в нее пройти.