Красное платье

Перед выходом мама достала драгоценный флакончик с духами «Пуазон», который подарил ей папа на последний день рождения, и основательно подушила меня.

… В пять часов вечера мы встретились с Роном около памятника Юрию Долгорукому. Я увидела его издалека, ковыляя в неудобных сапогах. В руках у него был большой цветной пакет.

— Привет, Лиза! Это тебе гуманитарная помощь: йогурт для твоей бабушки, специальный крем для твоих рук и кое-что для твоего сына. Я очень благодарен, что ты наконец нашла для меня время.

Я поблагодарила его, даже чмокнула в щеку от избытка чувств. Надо же, какой внимательный…

Ресторан «Арагви» располагался у задней части коня Юрия Долгорукого. Когда мы вошли, я выглядела довольно жалко. Может быть, внешне все было в порядке: Рон сделал комплимент, что я прекрасно выгляжу. Но руки у меня предательски дрожали, сердце стучало в два раза быстрее обычного, узкие и маленькие сапоги безбожно жали. Я мечтала только об одном: сесть и разуться. Поэтому, когда мы сели за столик и я вытянула ноги, на моем лице тут же засияла улыбка счастья. На нее сразу отреагировал Рон и в ответ сверкнул своей белозубой улыбкой.

— Что ты будешь? — спросил, перелистывая меню.

Мне было все равно, тем более что я только слышала названия блюд, но никогда их не пробовала.

— На твой вкус, — коротко ответила я.

Потом потихонечку расстегнула «молнию» на сапогах и высвободила ноги. Вот оно, счастье!

Рон удивился и заказал сациви, хванчкару, хачапури по-менгрельски и бараний шашлык.

— Так странно, ты не знаешь вашу национальную кухню?

— Это не наша кухня, а грузинская. Я знаю только русскую и, может быть, чуть-чуть украинскую. Если честно, я в ресторанах никогда не была, — призналась я. — Вообще как-то странно. У меня в жизни пошла какая-то грузинская волна: Терлецкий подарил мне картину Пиросмани, ты привел меня именно в грузинский ресторан.

— Да, да, так бывает. Это грузинский эгрегор взял тебя под свое крылышко. Я очень люблю Грузию и Россию. Но мне кажется, что грузины больше оберегают свою самобытную культуру, кухню, вино, пение. Жаль, что русские почти не поют и сберегли только национальный напиток — водку.

— Но у нас еще есть напитки самогон и квас! — обиделась я за русский народ.

— Да, именно самогоном в прошлом году сильно отравился мой друг Тед. Его еле спасли. Он гостил у одной женщины в Подмосковье. Та поила его самогоном, кормила забродившей капустой, солеными огурцами и черным хлебом. Вечером приходили соседи по деревне посмотреть на настоящего живого американца и выпивали самогон вместе с ним за международную дружбу. Утром он просыпался на печке в ужасном состоянии, а эта женщина снова его поила. В результате Тед еле вернулся в Москву, в американское посольство, причем у него не было ни денег, ни документов, а одет он был в какую-то рваную тельняшку и валенки. Он рассказывал, что постоянно с кем-то братался и обменивался одеждой. Последним «братом» оказался комбайнер Вася, который и притащил его в Москву. Когда Тед прилетел в Нью-Йорк, целый месяц не мог ничего есть. Вот тебе и самогон, — рассмеялся Рон. — А вот грузинская кухня очень здоровая, именно поэтому там так много долгожителей. И никто так не напивается.

Еду принесли быстро. Я ощутила волшебный запах свежего лаваша, шашлыка и зелени. Мне показалось, что я голодала всю жизнь. Захотелось съесть все сразу, все порции, и еще, еще! Было так вкусно, что я еле сдерживалась, чтобы не застонать от наслаждения. Рон ел спокойно, с удовольствием и краем глаза посматривал на меня.

— Я хочу рассказать тебе о себе, Лиза. И хочу кое о чем тебя попросить, ты можешь оказать мне неоценимую услугу.

— Что же я такого могу сделать для тебя, Рон? — изумилась я.

— Да, сначала расскажу тебе о деле. Как ты знаешь, я — военный историк. Занимаюсь периодом правления Сталина. У вас сейчас такая кампания в прессе, что Сталин — это какой-то демон, который ел малолетних девочек и честных военачальников вместе с Берией на завтрак, обед и ужин. Я считаю, что это совершенно не так. Я считаю, что Сталин — один из умнейших и величайших людей в истории человечества, своим руководством он остановил коричневую чуму и предотвратил превращение русских в рабов.

Вы сейчас ругаете его, но это все песни с чужого голоса. Некоторым силам очень выгодно, чтобы вы ругали Сталина. Я слышал, некоторые поговаривают, очень жаль, что немцы не оккупировали Россию, все бы жили хорошо при немецком порядке. Это не так! Гитлер всех превратил бы в рабов и поместил в концентрационные лагеря! Проблема противостояния Сталина и Гитлера — это проблема противостояния двух магических систем. Сталин очень хорошо знал Гурджиева, известного мистика. Он дал ему специальные системы для магического воздействия на людей. Я мог бы тебе еще много чего интересного рассказать, но не буду забивать голову… Мне нужно, чтобы ты собрала для моей книги небольшой материал. Мне нужны люди, которые жили в эпоху Сталина и не были репрессированы, человек десять — пятнадцать. Мне нужны их фамилии, годы рождения, профессии и описание того, что они делали во время войны. Лучше всего, чтобы это были интеллигенты или военные. Не трудно тебе это сделать? Я очень хорошо заплачу, может быть, даже выбью грант нашего института, который занимается этой тематикой.

— Это совсем легко, у моей бабушки множество знакомых и друзей, — отозвалась я. Мне были по плечу любые задачи. Я была совершенно пьяной от еды. Казалось, гормоны удовольствия заполнили меня до краев.

— Лиза, я хотел сказать тебе что-то важное… — Рон замялся и потупился. — Кажется, я влюбился в тебя…

— Нет, нет, не надо, даже не продолжай! Я люблю своего мужа! Я буду его ждать, несмотря ни на что! — вскипела я и попыталась выскочить из-за стола, но мои сапоги… я подвернула ногу и шлепнулась обратно.

— Не сердись, Лиза. Я тоже не свободен. Я женат, причем давно. Моя жена — очень хороший человек. Мы живем с ней восемь лет.

— Ну вот и прекрасно, — почему-то с обидой констатировала я. — Что тебе еще нужно? Легкое приключение с несчастной русской женщиной? Изучение национальных особенностей?

— Я правда в тебя влюбился, но я борюсь с собой, со своим чувством, не беспокойся. Моя жена Розали живет со мной восемь лет, детей у нас нет и не будет… Мы с ней уже просто хорошие друзья, брат и сестра. Я совсем не собираюсь развлекаться с тобой или что-то в этом духе. — Он снял очки и принялся их тщательно протирать своей специальной салфеткой для очков. — Понимаешь, в вашей стране жить пока очень сложно, а в твоем положении еще сложнее. Когда я увидел тебя, почувствовал какую-то ответственность, не знаю почему, но мне хочется сделать для тебя и твоей семьи что-то хорошее. Не отвергай мою помощь, пожалуйста. Не будь такой гордой, ведь мне самому приятно облегчить твое существование. Может быть, я помогу тебе в осуществлении какой-нибудь мечты. У тебя есть мечта?

— Я мечтаю, чтобы вернулся мой муж. Я мечтаю, чтобы мама стала здоровой. Я мечтаю, чтобы Богданчик вырос хорошим мальчиком. Это все.

— Нет, не все. А чего бы ты хотела для себя? — упрямо пытал меня Рон.

— Я хочу стать модельером. И хочу, чтобы у меня было красное платье, шелковое, красивое и бесполезное, с открытой спиной и пышной юбкой. И чтобы можно было в нем танцевать! Кружиться на высоких каблуках, отражаясь в зеркалах. И чтобы рядом был какой-нибудь чудесный человек! — выпалила я и засмущалась. Это такие детские мечты, глупые, эгоистичные. Наверное, надо было бы ему сказать, что я мечтаю о мире во всем мире или о дружбе между народами.

— А что тебе нужно для осуществления твоей мечты? Как ты планируешь стать модельером? — поинтересовался зануда Рон.

— Ну, я не знаю… Куплю швейную машинку и буду шить.

— Но тогда ты будешь просто портнихой, — констатировал он.

— Нет, я пойду учиться.

— Куда?

— В институт легкой промышленности. Там работает знакомая Терлецкого.

— Мы сейчас запишем все шаги, которые тебе нужно сделать для того, чтобы осуществить твою мечту. — Рон взял салфетку и начал записывать на ней по пунктам все шаги, которые мне нужно предпринять.