В якутской тайге

Так рассыпался отряд полковника Варгасова. Сам он только случайно узнал о близости отряда генерала Ракитина и примкнул к нему.

А генерал Ракитин, прождав безрезультатно более суток в засаде, понял, что красные его надули. Сгоряча он хотел броситься вдогонку за Курашовым, но среди бойцов его отряда тоже началось брожение. Стали ползти слухи, что якуты вообще не желают воевать с красными и что они намереваются при первом удобном случае обезоружить белых и передать их советским властям.

Ввиду этого генерал Ракитин, намеревавшийся было пойти на соединение с Пепеляевым, предпочел распустить всех якутов и с двадцатью шестью русскими спешно направиться в Охотск.

Итак, Пепеляев получил спешное донесение о том, что в Сасыл-сысы движется сильный отряд красных войск Курашова с орудием.

Оставив с Вишневским отряд Артемьева и человек тридцать русских добровольцев, Пепеляев с дружиной бросился навстречу Курашову, торопясь занять выгодную позицию. 26 февраля отряд «деда» в местности Элесин вступил в бой с пепеляевцами и нанес им значительный урон. Потери белых составляли около шестидесяти человек ранеными и убитыми.

Во время боя пулеметчику Ренкусу удалось испортить один пулемет и с восемнадцатью бойцами перебежать к Курашову.

28 февраля произошел второй бой, также неудачный для дружины, которая потеряла убитыми и ранеными около тридцати человек. К «деду» перебежали еще двенадцать бойцов.

А потери в отряде Курашова за оба боя не превышали сорока человек.

Тогда Пепеляев укрепился в селении Арылах и хотел дать «деду» еще один бой. Но Курашов обошел селение. Старый, опытный командир, он поставил себе целью возможно скорее выйти в Сасыл-сысы.

Пока генерал нерешительно маневрировал в районе деревни Элесин, отряд Курашова успешно продвигался к Сасыл-сысы, где перед нашими окопами сидел генерал Вишневский.

Такова была обстановка к тому моменту, когда командующий красными войсками в Якутии Байкалов, собрав весь гарнизон Якутска численностью около шестисот бойцов, при двух орудиях и восьми пулеметах, выступил по направлению к Амге. Здесь к этому времени оставалось около 150 белогвардейцев, много раненых и продовольственные запасы пепеляевцев.

О подходе к Амге якутского экспедиционного отряда Пепеляев не знал. Это во многом объяснялось тем, что население сочувствовало Советской власти, и, хорошо зная о движении отряда Байкалова, молчало об этом или сообщало ложные сведения.

Правда, Пепеляев на всякий случай выбросил на амгинский тракт для разведки отряд полковника Хутоярова. В ста верстах от Якутска тот столкнулся с красными, но был отогнан. Вступить в бой полковник не рискнул, а без боя сведений о красных получить не мог.

Так отряд Байкалова и не был опознан белыми до подхода к Амге. Лишь первые орудийные выстрелы дали знать противнику, что он имеет дело с крупными силами красных из Якутска.

До Амги оставалось не более двух верст, когда отряд принял боевой порядок для наступления. Постепенно исчез мрак ночи. Густым туманом, точно завесой, укуталась Амга. Слышна тихая, вполголоса, команда.

Отряд быстро подготовился к бою. Дивизион ГПУ рассыпался в цепь вправо от дороги, левее его расположились чоновцы; пулеметы прямо на санях находились между цепями; артиллерийская батарея подготовилась для стрельбы прямой наводкой.

Отряд Якнарревдота по распоряжению командующего выбрасывается на двадцать пять верст западнее Амги в сторону Чурапчи, чтобы вести непрерывное наблюдение за передвижениями главных сил Пепеляева.

Неожиданно для всех ударил первый выстрел из орудия. В воздухе просвистел снаряд, с треском разорвался где-то в селе.

Выстрел трехдюймовки нарушил мирный сон обитателей слободы и предупредил пепеляевцев об опасности. В Амге завыли собаки, замычал скот, беспокойно заметались дремавшие в загородках кони. Караулы белых открыли ружейный огонь в направлении стрелявшей пушки.

Нашему командованию не следовало производить преждевременный выстрел. Он помешал использовать решающий элемент боя — внезапность.

Из-за глубокого снега цепь наступающих двигалась медленно. Туман начал рассеиваться, и вскоре наши бойцы оказались на виду у белых.

Противник открыл огонь. Большинство амгинского гарнизона состояло из офицеров и стреляло метко. В цепи появились раненые, убитые. Первыми пали лихие пулеметчики и комиссар отряда ЧОН Ляжнин. Пуля угодила ему в голову.

Бой разгорался.

В цепи наступающих никто не ложится. Стиснув зубы, на ходу стреляя, бойцы в полный рост продвигаются все вперед и вперед. Цепь чоновцев изогнулась острыми изломами. Давала себя знать разница в возрасте. Старики партийцы и бородачи рабочие отстали от молодых. Многие на ходу поскидали дохи и полушубки, усеяв ими все поле.

Позже пленные белогвардейцы рассказывали:

— Бьем вас, люди валятся, а цепь вроде не уменьшается, все идет и идет вперед. Жуть нас взяла от такой храбрости.

Оказывается, белые приняли разбросанные дохи и полушубки за трупы убитых.

Наступило ясное морозное утро. Стало совсем светло. До окопов противника осталось шагов четыреста. Хорошо видны цепи наступающих. В них теперь легче целиться. Огонь со стороны белых усилился, стал метче. Все чаще пули поражают людей.

Красные залегли передохнуть, подтянуть отставших, набить опустевшие пулеметные ленты, поднести патроны.

Санитары принялись за работу, выносят раненых в безопасное место. Санитар Арефьев, саженного роста детина, берет сразу по два человека и несет их, ровно кули, под мышками.

На дороге в упряжи стоит пара лошадей. С саней пулемет Кольта звонко строчит по окопам. Летят встречные пули белых, ищут смелых пулеметчиков.

Их осталось только двое: начальник пулемета Горчаков и пулеметчик Егоров. Нервно дрожат кони, пугливо поводят ушами, но не двигаются с места, точно вросли в землю. Но вот пуля попала пристяжной в шею. Вздыбилась раненая лошадь, потом вместе с коренной дернула и донесла вперед, прямо по направлению к белым. Пулеметчики вылетели из саней, остались на дороге. Кольт на санях покачивается, подпрыгивает, но не вываливается.

Белые в этом направлении прекратили огонь, надеясь получить пулемет. На сто шагов унеслись кони от нашей цепи. Горчаков и Егоров открыли огонь по скачущим лошадям. На полном ходу споткнулся подстреленный коренник, следом грохнула пристяжная.

На дороге, между нашей цепью и пепеляевскими окопами, против правого фланга 1-й роты, появился человек в белой папахе. Командир роты Андреев понять не может: кто между двух цепей — наш или белый?.. Затем еще один человек подбегает к опрокинутым саням. Да это Горчаков с пулеметчиком! Оба залегли у саней. Через минуту снова раздался дробный стук знакомого пулемета.

Все ближе и ближе подходят к селению красноармейские цепи, теперь до окопов не больше ста пятидесяти шагов. А бой принимает все более решительный характер.

Не раз уже красные поднимались в атаку, но меткий огонь пепеляевцев и глубокий снег задерживали. Снова ложились и медленно проталкивались вперед. Два выдвинутых вперед окопа белых мешают, держат наступающих под перекрестным огнем. А теперь, в непосредственной близости, они стали особенно опасны. Вот когда нужна бы помощь артиллерии, но связи с нею нет — телефонов наши не имеют.

Командир ЧОНа Карпель посылает на батарею двух красноармейцев с приказом обстрелять эти огневые точки. Вскоре раздаются орудийные выстрелы. Снаряды рвутся в окопах белых.

Подъехавший верхом брат командующего Жарных передает приказ: «В атаку!». Сам спешивается и идет на правый фланг к дивизиону.

Карпель ловит лошадь, брошенную Жарных, вскакивает в седло, взмахивает наганом и громко кричит:

— За мной, вперед!

С группой человек в двадцать чоновцев и одним пулеметом он врывается в деревню. Под ураганным огнем белых почти все смельчаки погибают. Пули щадят самого Карпеля, командира отделения Черных и бойца Гоголя. Они залегли в окопах, очищенных от белых. Гоголь бросает гранаты. Карпель оборачивается к своим и кричит: