Разрушители

– Ты меня не понял, – еще тише заговорил Родимов. – Я не спрашиваю, прокатит или нет. То, что он состоится, и не один, в этом будь уверен. Мне важно знать, какой шанс у Куциева выжить, а потом выполнять в составе группы задачу?

– Почти никакого, – откровенно признался Антон.

– Ну что же. – Генерал заложил руки за спину и, увлекая за собой Антона, двинулся дальше. – Почти – это уже кое-что. Вот если бы ты просто сказал «никакого», – поднял он указательный палец вверх, – тогда совсем другое дело.

Антон понял, намечается работа, причем в районе, где нежелательно «светить» низко летящие цели и куда не добраться обычным транспортом или пешком. Максимальная высота, с которой прыгала группа, – семь тысяч двести метров. Для этого используются специальные высотные костюмы, герметичные маски и кислородный баллон. Даже опытный офицер, систематически занимающийся этим видом экстрима, сильно рискует. При всем при этом, как правило, еще придется планировать в заданную точку. Куциев же понятия не имел, как управлять подобными системами.

– Чего приуныл?

– Может, его в грузовом контейнере выбросить? – грустно пошутил Антон, размышляя, как быть.

– Вот этот дом, – раздался голос Геберта Насуханова.

– Чей именно? – нахмурился Хаваж, пытаясь разглядеть заросшее лицо моджахеда. – В этом селении два шакала.

– Глава здесь живет, – спохватился Геберт. – Гурно Юнусов его имя. Следующий дом Салтана, это продажный мент.

– Шовхал, – негромко окликнул бандита с гранатометом Хаваж, – давай к менту в гости.

Бандит без лишних слов направился к соседнему дому. Следом за ним устремились еще двое боевиков. Это были Юнус Хизриев и Кахир Элимханов. Все роли распределены заранее, все знали свое место и задачи. Хаваж скрупулезно подходил к каждой операции.

– Готовы? – спросил он вполголоса и, не дожидаясь ответа, скомандовал: – Геберт, зови этого шакала.

Моджахед подошел к воротам и несколько раз ударил ногой по калитке. Где-то за домом залаяла собака.

Хаваж повел носом и учуял запах бензина. Бандиты взяли с собой несколько бутылок, чтобы поджечь дом.

Во дворе вспыхнул свет, и Геберт прильнул к щели между листами железа.

– Кто? – раздался голос.

– Сосед я твой, – стараясь изменить голос, протянул Геберт. – Мирзо. Выйди, разговор есть.

– К чему такая спешка? – видимо, заподозрив подвох, спросил Гурно. – Утром приходи.

– Ты что, боишься?

– Не похоже, что этот голос принадлежит Мирзо, – с издевкой пояснил свой отказ Гурно. – Иди с миром.

Хаваж оглянулся на приготовившихся к штурму бандитов и выразительно кивнул головой. Тут же во двор полетели сразу две гранаты. Раздались хлопки сработавших запалов. Кто-то поджег фитиль бутылки с бензином и швырнул в фасад дома. Однако перелетев через забор, она застряла в ветвях деревьев. Огненная дорожка потекла вниз по стволу, озаряя все зловещим алым светом. Тут же раздались сразу два взрыва и звон битых стекол. Рванул прикрепленный к калитке заряд. Из-за небольшого расстояния Хаважа опрокинуло на спину.

– У, шайтан! – морщась не столько от боли в спине, сколько от досады, что с самого начала все пошло не так, как надо, прохрипел он, поднимаясь на ноги.

Слева раздался грохот выстрела из «РПГ».

Боевики бросились к калитке. Однако здесь возникло замешательство. Как оказалось, взрывом тротиловой шашки вырвало лишь кусок железа и пару досок. В образовавшийся проем с трудом мог пролезть даже ребенок. Геберт сунул в него руку и стал открывать запор. В это время со двора прогремела автоматная очередь, раздался стук по железу. В воротах появилось с десяток дыр, светящихся изнутри. Взвыл и повалился на бок Усман. Во двор полетели еще две бутылки с зажигательной смесью и граната.

В этот момент Геберту удалось открыть калитку. Моджахед бросился к дому и тут же навалился грудью на взрывную волну и осколки брошенной пару секунд назад кем-то из своих гранаты. Замерев на месте, он рухнул на колени и повалился набок. Зарычав от досады, Хаваж рванулся вперед. Перешагнув через Геберта, он на ходу послал очередь вслед метнувшемуся в дом мужчине. Судя по всему, это был кто-то из родственников главы. У крыльца остался лежать еще один. Его, видимо, пытались затащить в дом, но не успели. Стреляя по окнам, Хаваж пригнулся и побежал к ним. Посреди двора горел бензин.

Раздался звон битого стекла. В тот же миг боковым зрением в одном из окон Хаваж увидел вспышку. Тут же сел на корточки, направил туда ствол автомата и надавил на спуск. Мимо быстро пронеслись две тени. Он огляделся. Ворвавшиеся во двор боевики были для тех, кто в доме, хорошими целями на фоне горящего бензина. Он выпрямился и бросился к входу. В этот момент кто-то метнул в окно гранату. Внутри дома раздался грохот, зазвенели вылетевшие из рам стекла.

Хаваж не понял, как оказался в комнате. Глаза разъедал дым сгоревшего тротила, пороховых газов. Пожара не было, только по одной из занавесок вверх полз маленький огонек. Он наугад выстрелил в дверной проем. Туда тут же метнулась чья-то тень. Хаваж закашлял, присел и вдруг увидел сидящего под столом человека. Он смог разглядеть лишь его контуры. То, что это был кто-то из членов семьи главы администрации, он не сомневался и тут же выстрелил. Раздался детский крик, запричитала женщина. Стало ясно: под столом прятались двое – ребенок и, скорее всего, его мать.

Наконец вспыхнули и ярким пламенем загорелись занавески, и в свете пламени Хаваж наконец увидел свою жертву. Под столом завалилась набок молодая полуодетая чеченка, по которой ползал окровавленный малыш.

Внутри Хаважа все перевернулось. Он огляделся по сторонам, но никто не заметил, как он стрелял под стол. В комнате попросту никого не было. Зато из соседней доносились крики и глухие удары. Он выпрямился и устремился на шум. Взору открылась просторная гостиная, посреди которой лежал пожилой окровавленный мужчина. В углу двое моджахедов Хаважа били ногами молодого парня. Судя по валявшемуся рядом автомату, это он стрелял в окно, а лежавший на полу как раз и был главой администрации. Где-то во второй половине дома запричитали женщины, раздались выстрелы. Через пару секунд все стихло.

– Это и есть Гурно, – подтвердил появившийся сбоку Кахир Элимханов и присел перед пожилым. – Этого шакала еще во дворе ранило осколком гранаты, но он смог сюда доползти...

– Хватит, – поморщился Хаваж, чувствуя, что больше не может находиться в этом доме ни минуты. – Подожгите здесь все, и уходим.

С этими словами он устремился во двор, отводя взгляд от стола, под которым продолжал копошиться и кричать на трупе матери ребенок.

Он всегда спокойно относился к тому, что его моджахеды попутно калечили и убивали женщин и детей. Это ведь война, а все они – родственники вероотступников. Но сегодня, когда сам впервые замарал руки кровью ни в чем не повинных людей, на душе было тошно.

Оказавшись на улице, Хаваж огляделся. Было светло как днем. Полыхал соседний дом. На все голоса лаяли собаки.

Он подошел к лежавшему на земле человеку. Это оказался подросток лет четырнадцати. Парень сжимал в руке нож. Он был еще живой, но ничего не соображал. В глазах плясали отблески пожара, а ноги вздрагивали, словно к нему подвели ток. Хаваж не стал его добивать. Он прошел мимо, отцепил висевшую на правой половине разгрузочного жилета радиостанцию, надавил на тон вызов и поднес ее к губам:

– Все, уходим!

Неожиданно распахнулась калитка в заборе дома напротив, и оттуда ударила автоматная очередь.

Он вскинул автомат, но его опередили назначенные в прикрытие люди Джамбека. Сразу с двух сторон прогремели ответные выстрелы. Из-за забора раздались причитания.

– Кто там такой резкий? – крикнул Джамбек.

Кахир устремился к дому.

– Все, хватит! – снова крикнул Хаваж. – Я сказал, уходим!

И тут вся улица озарилась багровым светом, это занялся огнем дом главы. От дома полицейского уже бежали люди. Хаваж развернулся и побежал прочь.