Страница 9 из 11
Через пару месяцев он уже сколотил небольшую банду и успешно грабил отдыхающих. Вернуться в Грузию вынудила смерть отца. Там-то его и взяли. Лаша уже приготовился провести пару лет в тюрьме, как неожиданно ему предложили работу. И не где-то, а в одном из структурных подразделений МВД Грузии. Лаша с ходу согласился. Последующий год показался ему настоящим адом. В секретном лагере далеко в горах его и еще несколько десятков парней тренировали, обучали военным премудростям инструктора из Украины, США, Англии и Израиля. Потом началась война в Осетии. Из всей группы ему повезло больше всех: он не только уцелел, но ни разу даже контужен не был. После ее окончания попал в Зугдиди. Два года прошли в напряжении и в постоянных занятиях. Они освоили много новых специальностей. Долгое время изучали водолазную подготовку, прыгали с парашютом. В промежутках между учебой провели еще несколько операций, в основном имевших чисто разведывательный характер. Изучали состояние абхазской границы, маршруты и график патрулирования, количество единиц техники, расположение узлов связи и мест компактного проживания семей пограничников. Но месяц назад группу, в которой служил Лаша, стали готовить к выполнению более серьезной задачи. Теперь им предстояло работать не в приграничной зоне, а пройти в глубь территории и совершить диверсию.
– Русские! – Голос Гургени заставил Лашу присесть.
В соседней комнате раздался звук упавшего на пол автомата и торопливые шаги.
– Почему шумишь?! – зло прошипел Абесалом, пробираясь на четвереньках к окну, у которого стоял Гургени.
Лаша устремился к дверям. Там определил ему место командир, на случай внезапного появления пограничного наряда или милиции. Осторожно присев на корточки, он выглянул наружу, и его сразу обдало жаром. Прямо к дому направлялись трое пограничников, на заросшей травой дороге стояли еще несколько человек.
– Козлы! – в сердцах вырвалось у него. – Нас заметили!
Лаша вспомнил, как на рассвете, невзирая на предупреждение, Гургени сходил по нужде в разросшиеся вдоль развалившегося забора кусты. Ему говорили, что вокруг на высотах дома абхазов. Люди здесь встают рано и могут его увидеть, а сейчас любой в приграничной полосе вызывает подозрение.
– Гургени, это твой косяк! – в подтверждение его мыслей, зло бросил Ради.
– Всем внимание! – заговорил Абесалом. – Слушайте мой приказ. Гургени и Савле, остаетесь. Мы, прикрываясь домом, отходим к следующему. Вы подпускаете пограничников ближе и открываете огонь. Пока они разберутся, что к чему, быстро догоняете нас.
– Почему нужно оставаться двоим? – неожиданно возмутился Савле. – Один Гургени справится.
– Как вы будете отходить? Один другого должен прикрывать!
Пограничники были уже совсем близко, можно было различить даже обрывки фраз. Лаша стал пятиться назад. Под ногой хрустнул обломок чашки.
– Тише! – цыкнул Абесалом.
Диверсанты начали быстро уходить. Неожиданно Лаша понял, что это новый шанс стать героем и при этом выжить. Он воровато оглянулся назад. Из соседней комнаты вышел и, пригибаясь ниже подоконников, к окну крался Хакута Нижарадзе. Он спал на груде тряпья, сваленного в углу гостиной, и теперь, хлопая длинными ресницами, таращил воспалившиеся после сна глаза и выглядел испуганным. Отчего-то именно это подстегнуло Лашу к действиям. Он развернулся и шагнул к дверям. На это никто не обратил внимания, все столпились у единственного выходящего в тыл окна. Лаша встал у двери, снова и снова проигрывая в голове варианты развития событий. Он был уверен: пограничники, уставшие от частых сообщений о подозрительных людях, давно расслабились и наверняка думают, что в лучшем случае застанут здесь жителей из соседнего села, которые разбирают на доски полы или снимают рамы. Гургени стоял у окна в комнате. Наверняка пограничники войдут именно через дверь. Здесь их и встретит Лаша, а потом спокойно уйдет. Ведь его обязательно прикроют.
В окно, выходившее на другую сторону, уже выбрался Эзра Панаскертели. Следом за ним устремился Абесалом.
– Бомжи, наверное, – раздался чей-то голос.
– Все равно проверить надо, – ответил другой.
Послышались отчетливые звуки шагов.
– Пятый раз за неделю сюда выезжаем, – продолжал сетовать один из пограничников. – Достало. Снести здесь все давно надо…
– Да хоть сотый, – одернул его напарник. – Работа такая.
– Лаша, ты почему не уходишь? – удивленно прошептал Гургени.
– Тихо, там кто-то есть! – раздался окрик.
Лаша понял, что один из пограничников уже поднимается по ступенькам крыльца. Он высунулся из-за косяка, одновременно щелкнув предохранителем, и надавил на спуск. Все как на тренировке – не целясь, в силуэт. Словно в замедленном кино, идущий первым сделал шаг в сторону, закрыв собой оставшихся двоих. Лаша отпустил курок. Он отчетливо видел, как пули вошли в грудь и живот. Однако полковник ухватился за перила и продолжал стоять. Двое шедших следом военных вскинули оружие.
– Отойди! – зло крикнул Лаша и снова надавил на спуск.
В ответ раздалась автоматная очередь. Офицер начал медленно заваливаться на бок. Гургени и Эрза не стреляли. «Неужели сбежали?» – ужаснулся Лаша и бросился прочь.
В этот момент в комнате грохнули сразу два автомата. Он влетел туда и боковым зрением успел заметить, как Гургени упал на спину и, схватившись за живот, закрутился на полу.
Когда Лаша перемахнул через подоконник, группа уже скрылась за руинами соседнего дома. Не оглядываясь назад, подхлестываемый треском очередей, он устремился следом. От протяжного, полного отчаяния воя раненого Гургени стыла в жилах кровь. Лаша отбросил мешавший бежать автомат и припустил со всех ног.
Глеб Васильевич оглянулся по сторонам, потом кашлянул в кулак и нерешительно стукнул в дверь. Ему никто не ответил. Он посмотрел на секретаршу. Со скучающим видом девушка водила по столу компьютерной мышкой.
Глеб Васильевич вынул платок, помял его в кулаке и еще раз постучал.
– Мужчина, – секретарша окатила Тихонова осуждающим взглядом, – я же сказала, проходите! Чего стучать? Там еще дверь, все равно ничего не слышно.
– Спасибо! – кивнул Глеб Васильевич и неожиданно понял, что забыл имя-отчество помощника заместителя министра.
– Николай Егорович или Егор Николаевич?.. Что я несу! – опешил он. Память на имена и числа у него была отменной. С чего бы это вдруг забыл?
– Привет, Галочка! – Приемную заполнил высокий, статный мужчина с благородным лицом и сединой на висках. Лацкан его пиджака украшал депутатский значок. – Анатолий Николаевич у себя?
– Точно! – вырвалось у Тихонова. Он взялся за ручку двери, но депутат бесцеремонно подвинул его в сторону и сам вошел в кабинет.
– Чего же вы стоите? – рассердилась секретарша.
– А что мне делать? – Глеб Васильевич стушевался, будто перед ним не девушка, моложе его как минимум в три раза, а премьер-министр.
– Теперь долго ждать придется. – Она подперла кулачком подбородок и покосилась на часы. – Пока весь коньяк не выпьют, не разбегутся.
– А много его у них? – с наивностью первоклассника спросил он.
Девушка не ответила и вновь направила свой взор в монитор.
Двери внезапно открылись, и Тихонов от неожиданности вздрогнул.
– Галочка, меня ни для кого нет! – Круглолицый, с большими залысинами коротышка вновь исчез за массивной дверью.
– А как же я? – растерялся Глеб Васильевич.
Он первый раз у начальства такого высокого уровня. Обычно общение с курирующим институт чиновником было прерогативой директора. В крайнем случае его зама или генерального. На этот раз Тихонову предложили попытаться решить вопрос самостоятельно.
Осторожно ступая, он прошел к стене, опустился на стул, на котором сидел с утра, и пробормотал:
– Никогда за себя не просил.
– Когда-то надо начинать, – не отводя взор от монитора, заметила секретарша.
Идея просить помощника заместителя министра ходатайствовать по поводу самолета МЧС принадлежала не ему, сам бы он не догадался. Ее подсказал один из аспирантов. Он был в курсе событий и спросил, как состояние сына. Глеб Васильевич сказал, что все упирается в транспортировку сына в Израиль.