Саваоф

— Зачем тебе его проблемы? — говорила она. — Не загружай себя. Ты ему мешаешь!

— Разве? — отвечала я. — Мне кажется, он, наоборот, хочет поделиться, посоветоваться. Ему легче после разговоров со мной.

— Может и легче. Но мужчине не должно быть легче! Ему должно быть труднее! Только трудности — трудности и одиночество — превращают мужчину в политика. Я имею в виду политика в общем смысле, то есть банкира-политика, директора-политика, политика-политика. В стратега! Молчаливого, ответственного и угрюмого. Не смейся! Что ты развеселилась? Ведь ты ведешь себя, как мамочка. Ты воспитываешь нытика и болтуна.

Здесь подразумевалось, что мой муж и есть — нытик и болтун, живущий за мой счет.

Бедная Марианна! Весь год она готовила себя к роли жены политика-политика. Стратега! Она даже научилась с особым высокомерным смирением сносить финансовые тяготы их тогдашней жизни. Ну, тяготы были относительные, Микис эти тяготы вообще не считал таковыми — он-то, как ни странно, был очень неприхотлив, даром что воспитывался в полном изобилии. Он не придавал никакого значения внешнему блеску и думал, что жена разделяет его убеждения, тем более что она родилась в бедной семье и, в представлении Микиса, была лучше приспособлена к демократичности, которую он проповедовал. Он как будто и не подозревал, что весь этот первый год их совместной жизни Марианна «жертвовала» собой, своей страстью к нарядам, украшениям, машинам — жертвовала во имя счастливого будущего.

— Какой банк? — продолжал удивляться Микис. — Это незаконно.

— Но так все делают. Уходят по болезни. Или через подставных лиц... — промямлила Марианна, проговариваясь о неплохой осведомленности, накопленной за год мечтаний. — Меня можно устроить.

Микис засмеялся.

— Ты соображаешь в банковском деле? Ты ведь даже школу не окончила!

— Окончу. И университет, если надо, окончу.

— С отличием? — продолжал смеяться Микис.

— С отличием стоит на двести тысяч дороже. — Марианна впервые посерьезнела, и ее милое щебетание жены будущего сенатора приобрело некие металлические нотки. — А денег у нас совсем мало. Так что придется покупать с восьмерками.

— Покупать! — все еще смеясь, Микис нагнулся, чтобы поцеловать ее. — С восьмерками! Нет, любимая, только с десятками! И не университета, а академии. Да, Академии наук. Чего мелочиться?

Так Марианна узнала, что ее муж романтик. И их совместная жизнь превратилась в ад. Правда, я не считала, что она во что-то там превратилась: жизнь, в которой эти двое ни разу не поговорили по душам, и так, согласно моим представлениям, была адом — но эти представления слишком устаревшие. Они были устаревшими даже во времена старых журналов: и пятьдесят, и сто лет назад — может, они всегда были устаревшими?..

В общем, Марианна согласилась поучаствовать в эксперименте, предложенном моим мужем. Она послушно ответила на вопросы, разрешила снять свою машину снаружи и внутри, пустила Алехана к себе домой, хотя обычно стеснялась бедной обстановки.

— Какой же ты дурак! — страстно говорила она, ходя за ним из коридора на кухню, из кухни в комнату. — Ну ладно, я могла бы быть твоей женой! Это еще как-то понятно. Я не умею и не хочу работать, и мне теперь надо искать богатого покровителя, а пока я его найду, мне пригодился бы и такой завалящий, как ты. Но твоя жена — она-то зачем с тобой живет, а? Может, у нее СПИД?

— Ты идиотка? — рассеянно отвечал Алехан, читая инструкцию. — Отойди, я и так запутался.

— Твоя жена бы не запуталась! Она, как и мой Микис, лихо сечет во всех этих программах. И такая же размазня, как и он! Давно бы уже чего-нибудь провернула у себя в корпорации. Вот как ребята, о которых мы говорили перед тем, как поссориться.

— И, как они, села бы на сорок лет?

— Они не знали пароли, а она их знает.

— Какие пароли?

— Ты не помнишь? Она говорила, что знает пароли, которые подтверждают сделку. Или срабатывают как сигнализация.

— Слушай, я тебя умоляю, помолчи хотя бы минуту! Я не могу разобраться.

— Алехан, какой же ты тупой!

...Антон с Еленой объявились в тот же вечер. Они сами приехали к нам, и я, вешая Еленино манто, слушая ее ласковые жалобы на плохую погоду, подумала, что может и правда: разработчики многострадального «Саваофа» наткнулись-таки на золотую жилу. Если даже Елена заинтересовалась!

— Ну, рассказывайте! — потребовал Антон, наклоняясь над стойкой с аппаратурой и рассматривая ее теперь уже очень внимательно.

— Да вам Марианна все рассказала! — Алехан сиял. Ему ужасно понравился интерес, проявленный к эксперименту.

— Марианна — дура. Я не верю ни одному ее слову. Кстати, довожу до вашего сведения, что Микис напрягся.

— Он напряженный с рождения.

— Ты не понял. Он напрягся по поводу твоего предложения. И даже отругал Марианну, что она позволила снимать в квартире.

— Он сказал, что чует здесь подвох, — пояснила Елена, крутя бриллиантовое кольцо на пальце.

— Новое? — спросила я.

— Десять карат, — похвасталась она. — Антон купил.

— В честь чего?

— В честь хорошей погоды, — сказал Антон.

— Так погода плохая.

— Значит, в честь плохой!

— Какой подвох? — спросил Алехан. — Я что-то не понял.

— Микис — мальчик ответственный! — ехидно сказала Елена. — Если он говорит «подвох», значит подвох.

— Да они все такие в своих контрольных управлениях, — отмахнулась я. — Они везде и всегда чуют подвох.

— Это верно. Сволочная работа!

Одним словом, они тоже согласились не только посмотреть версию «Саваофа», но и пустить Алехана к себе в особняк, чтобы он поснимал там интерьеры.

— Но мы сначала поехали в ресторан! — заметила Елена. — Не домой. А ресторан закрытый, клубный. Вам ведь нужно его снять, не так ли?

— А можно?

— Я попробую, — сказал Антон. — Хотя и чую здесь подвох. Я стал похож на Микиса!

— Не дай Господь! — воскликнула Елена, и все мы улыбнулись друг другу.

Первый просмотр состоялся ровно через две недели после ссоры. Алехан не ошибся: компьютер «Дирк Энтертейнмент Фаундейшн» отобрал тот самый день, когда мы все поругались у нас дома. Я была не очень согласна с его выбором. Тот день был нетипичен для нашей компании. Можно сказать, что мы впервые так странно и неприятно проявили себя.

Я никогда раньше не рассказывала о своей работе и уж тем более не открывала секретов, связанных с ней, поскольку тайны моей корпорации стоят огромных денег.

Марианна никогда публично не нападала на мужа по поводу их финансовых неурядиц — на людях она старается играть роль обеспеченной женщины, это ее тылы на случай развода. Она мечтает остаться «в обществе» и после расставания с Микисом, и потому ее оскорбления в адрес влиятельного Антона, имеющего богатых друзей, больше всего навредили ей самой, так как выставили Марианну истеричкой. Какой богатый захочет иметь подругу-истеричку, к тому же упрекающую любовника за недостаток денег? Богатые любят, чтобы все было по любви, точнее чтобы все было безупречно сработано под любовь.

Нетипичной была Елена, так как она оставила без ответа Марианнины намеки насчет любовников. Дело в том, что Марианна солгала. Рога у Антона есть (об этом знаю только я и больше никто в нашей компании — и больше никто об этом никогда не узнает, уж будьте уверены), так вот, рога у Антона есть, но любовник Елены не нуждается в том, чтобы, как выразилась Марианна, его «двигали по службе». Он работает совсем в другом месте и занимает большой пост, не зависящий от воли Антона. А Елена повела себя так, словно испугалась этого разговора. Это было странное поведение. Антон не верит в измены жены, он считает нормальной зависть окружающих к ее красоте, ее шикарности, он обвешивает ее мехами, бриллиантами, антикварными колье и при этом допускает, что люди могут злословить — ну вот как я не обращаю внимания на разговоры вокруг своего брака. Но, конечно, прямые обвинения, которые позволила себе Марианна, это небывалый случай для Антона с Еленой, и реакция должна была быть другой.