Страница 53 из 58
Панетта целыми днями висел на своем безопасном телефоне, отдавая приказы и принимая доклады экипажей «преда-торов», тогда как для широкой публики его роль сводилась лишь к тому, чтобы организовать и достойно провести долгие скорбные мероприятия. Вместе со своим заместителем Стивом Кэппсом он посетил больше двадцати похоронных и мемориальных церемоний, начавшихся в Довере и закончившихся четыре с лишним месяца спустя последними похоронами на Арлингтонском национальном кладбище. Он даже съездил в Иорданию, чтобы подбодрить руководителей Мухабарата, и встретился с товарищами Даррена Лабонте по работе на опорном пункте ЦРУ в Аммане, пообещав, что лично проследит, чтобы о его вдове и ребенке позаботились.
Уже в Довере человеческое измерение этой трагедии проявилось во всей полноте. На базу ВВС в Делавэре Панетта прилетел с генералом Джеймсом И. «Конем» Картрайтом, генералом морской пехоты и на тот момент вице-председателем Объединенного комитета начальников штабов. Вместе они встретили гробы; предполагалось, что затем он побеседует с родственниками погибших в специально подготовленных комнатах. Но родителей, детей, жен и мужей оказалось так много, что пришлось разместить всех в более обширном зале в капелле на базе. Когда Панетта прибыл, зал был полон скорбящими. Взрослые стояли группами около стен, дети играли или сидели у родителей на коленях.
«То, как много было людей, меня просто сразило», — вспоминал потом один из помощников Панетты.
Протискиваясь сквозь толпу, Панетта кому-то пожимал руки, кого-то обнимал. Потом он произнес перед собравшимися краткую речь.
«Вы должны понять две вещи, — сказал он. — Мы воздадим должное вашим близким и любимым, как положено, самым достойным образом, и начнем прямо здесь, в Довере. Одновременно мы будем продолжать сражаться, потому что они именно этого хотели бы».
В Иордании тем временем другие официальные лица из ЦРУ и Госдепартамента собрались в Аммане для участия в королевских похоронах Али бен Зеида, начавшихся с того, что по красной ковровой дорожке пронесли тело капитана Мухабарата в сопровождении почетного караула из двадцати четырех элитных бойцов в традиционных красных с белым головных платках-куфиях. Похоронную процессию возглавляло подразделение волынщиков, а за гробом шел двоюродный брат бен Зеида, король Абдалла II вместе с королевой Раниёй и их старшим сыном, наследным принцем Хусейном.
В Америке скорбящие семьи собрались для проведения частных церемоний во множестве мест — их география охватывала пространство от тихоокеанского прибрежного Орегона до Рокфорда, Иллинойс, и пригородов Бостона на атлантическом побережье. Чтобы почтить память Джереми Уайза, боевые друзья «морского котика» собрались в военно-морской капелле в Виргиния-Бич, Виргиния, а в честь Гарольда Брауна-младшего двое его старших детей — двенадцатилетний Пол и одиннадцатилетняя Магдалина — сыграли дуэтом на саксофоне и кларнете перед мессой в католической церкви его родного городка Болтона, Массачусетс. Борцы с наркотиками и полицейские-мотоциклисты плакали над гробом Скотта Робертсона в Акроне, Огайо, а в это же самое время в кафедральном соборе Аннаполиса, Мэриленд, один из сослуживцев по ЦРУ Даррена Лабонте поведал собравшимся о храбрости бывшего армейского рейнджера, которого товарищи прозвали Спартанцем. Выступавший сотрудник сравнивал павшего сослуживца с Леонидом, античным воином и царем Спарты, напомнив, как тот, окруженный значительно превосходящими силами персов, в ответ на требование сложить оружие ответил: «Молон лабе!» — «Приди и возьми». Дженнифер Мэтьюс воздавали должное на двух раздельных панихидах — в стенах семейной церкви во Фредериксберге, Виргиния, и в маленькой кирпичной молельне около Гаррисберга, Пенсильвания, куда она девочкой ходила на занятия воскресной школы. Торжественная тишина воцарилась в битком набитой фредериксбергской церкви, когда со своего места поднялась старшая, двенадцатилетняя дочь Мэтьюс и звонким сопрано запела арию из «Отверженных» — мюзикла, который так любила ее мама. Пусть кто-то погибнет, но кто-то дойдет, пела она. Вставай, испытай судьбу!
Минди Лу Парези во исполнение воли покойного мужа сделала все, чтобы Дэна Парези похоронили на том самом Уилламеттском кладбище ветеранов в Портленде, около которого он мальчишкой играл в войну. Тело, облаченное в форму «зеленого берета» и ботинки парашютиста (все это Минди Лу привезла с собой на базу ВВС в Довере), она забрала и в цинковом гробу повезла через всю страну. Предполагалось, что панихиду, на которой будут присутствовать только близкие друзья и члены семьи, проведут, не открывая гроба, однако до начала вдова Дэна Парези попросила оставить ее ненадолго наедине с телом мужа. Несколько минут она тихо молилась, потом подошла к гробу и осторожно приоткрыла крышку. Лицо Дэна было окутано кисеей, руки в белых перчатках.
Минди Лу хотелось в точности представить, что пришлось испытать ее мужу, поэтому она собралась с силами и коснулась его израненного тела. Стояла и гладила его закутанное в саван лицо. Пощупала пустые места в перчатках, где должны были быть его пальцы. Провела руками по всей длине мундира, сквозь ткань ощущая торчащие, переломанные кости.
В последний раз поцеловала мужа и закрыла гроб.
5 февраля родственники павших сотрудников и сотни их коллег по ЦРУ собрались в Лэнгли, чтобы отдать последний долг погибшим. На церемонию приехали лучшие из лучших во всем вашингтонском сообществе борцов за национальную безопасность — представители Пентагона, Конгресса и Белого дома; их вез кортеж автомобилей, которому пришлось нелегко: на столицу налетела сильнейшая снежная буря. В отделанном мрамором вестибюле здания ЦРУ родителей, детей, жен и мужей усадили на складные стулья перед помостом, на котором играл струнный ансамбль. На помосте лицом к собравшимся стоял президент Барак Обама и, бок о бок с ним, Панетта и Кэппс.
Президент заговорил первым; один из пассажей его речи был обращен к детям, сидящим в первых рядах.
«Я знаю, все это вам тяжело, но, пожалуйста, помните одно: вашим мамам или папам не всегда легко было покидать дом, — говорил Обама, — но они поехали в чужие края защищать нашу страну. И отдали свою жизнь, чтобы защитить ваши.
Их служба была секретной, но сегодня каждому американцу известно, в чем состояла их миссия, — продолжал он. — Потому что их послужной список виден всем, он вокруг нас повсюду. В нем имена тех экстремистов, которые больше не представляют угрозы нашей стране, потому что эти экстремисты уничтожены. В нем те атаки террористов, которые не произошли, потому что были предотвращены».
Панетта в своей речи обращался главным образом к родственникам убитых сотрудников ЦРУ.
«Мы на фронте, — сказал он. — И будем продолжать биться с врагом».
В Управление уже начали поступать секретные телеграммы с отчетами об успехах в Северном Пакистане, но за последние дни штормовые тучи вновь сгустились: угрожающе зашевелились ячейки «Аль-Каиды» от Восточной Африки до Аравийского полуострова, новые угрозы зазвучали из уст их главарей. Ведомство получило подтверждение, что Хакимулла Мехсуд чудом спасся от покушения на его жизнь и вновь яростно угрожает изыскать способы убивать американцев. Проявился в виде новой аудиозаписи и Усама бен Ладен: он превозносил до небес предпринятую в Рождество попытку взорвать направлявшийся в Детройт пассажирский авиалайнер, обещая, что американцы «не смогут и мечтать о мире и спокойствии». Шейх Саид аль-Масри, лишившийся одного из своих телохранителей, по-прежнему жил где-то в горах Пакистана, слушал над собой стрекотанье «предаторов» и продумывал следующий ход. Война была далеко не окончена.
«Наша решимость непреклонна, — продолжал Панетта, — наша энергия неистощима».
После произнесения речей один из сотрудников ЦРУ запел печальную балладу, и народ мало-помалу начал покидать здание штаб-квартиры. Сгущались сумерки, крупными хлопьями валил снег.