Охота на герцогиню

— Я просила вас не упоминать этот титул так часто, иначе скоро буду выкрикивать его во сне, — едко отговорилась Джессика.

— Обещайте этим летом погостить в Эшбертоне несколько недель, я приложу все усилия, чтобы не повторяться, мисс Пэндл, — настаивал Джек.

— А вы обещайте не высмеивать меня?

— Я не способен на такие недружественные поступки, — произнес он так твердо, словно его лояльность к ней была вне подозрений всегда. И это после всех его былых дразнилок! — Вы — почетная гостья, и всякий, кто осмелится оспорить ваш статус, не замедлит почувствовать свою ошибку, вынужденный держать круговую оборону.

Такие слова должны были бы пролить бальзам на ее душу, но, как ни странно, ей хотелось плакать. «А все потому, — думала Джессика, — что редкая леди удостаивается чести быть приглашенной на роль придворного шута». Вслух же, холодно пожав плечами, сказала:

— Сомневаюсь. Папа вряд ли согласится покинуть Уинберри-Холл, едва вернувшись к делам после долгой столичной сессии. У нас в Нортгемптоншире[4] скоро сенокос.

— Сенокос — это, конечно, не причина остаться дома. Но не забудь, дорогая, на свет вот-вот должен появиться его очередной внук, а твой отец — кто бы мог подумать! — весьма заботливый дедушка, — вставила мать свое жалостливое слово.

— Да и нам нельзя сейчас покинуть родных, Ровена ждет своего первенца, и наша помощь будет ей весьма кстати, — возразила Джессика.

— У Ровены еще много недель до родов, и она, как всегда, вполне бодра и не так хрупка, как мнит ее муж, даром что они женаты уже больше года, — выдала мать свою сентенцию. — Что он, что твой отец — те еще наседки, но я не собираюсь сидеть и кудахтать вместе с ними, нечего им потакать. А отдохнуть пару недель в Эшбертоне в качестве особо уважаемых гостей — дельное предложение, тем более что мне предстоят заботы с новорожденным внуком. Так что весьма признательна вам за приглашение, ваша светлость, — вынесла окончательный вердикт леди Пэндл.

Итак, если он правильно понял, этим летом в Херефордшир прибудут лорд и леди Пэндл с их младшей незамужней дочерью, понаблюдать, как его светлость герцог Деттингем выбирает себе герцогиню, и не имеет значения, как на то посмотрит их дочь.

— Что ж, буду весьма признателен, если ваша закваска взбодрит наше пресное тесто.

Джек усмехнулся.

Такая усмешка приручила бы и горгону Медузу. Джессика поняла, что на этих смотринах надежды увидеть его поверженным у ног одной из приглашенных кобылок напрасны, поскольку дешевкой его не купишь. Джек Сиборн дьявольски привлекателен, и любая разумная женщина, которой он не предлагает руку и сердце, обязана обходить стороной это искушение ада, но сама Джессика не могла проигнорировать его мольбу о помощи.

Все же почему он так покорно согласился сыграть роль жениха в спектакле, задуманном его бабушкой? Его вечная гримаса разочарованного циника до сих пор надежно отпугивала почти всех рьяных охотниц за мужьями, а сам он старался держаться подальше от неопытных юных дев, даже самых прелестных. Отчего же он внезапно решил изменить свой статус?

Джессика вздохнула — неисповедима душа Джека Сиборна, но в ближайшее время она постарается разгадать его думы и постичь смысл его поступков.

— Пожалуй, я могла бы остаться дома на тот случай, если Ровене понадобится моя помощь, — предприняла она последнюю отчаянную попытку увильнуть от разгадки чужих тайн.

— Зачем ей ваша помощь, если у нее под боком заботливый муж? Вряд ли он позволит вам отбивать свой хлеб. А вот нам вы нужны, Принцесса. Уж если вы забрали себе в голову помогать всем и вся, почему бы не уделить толику вашего внимания семейству Сиборн?

Стальные нотки пробились сквозь бархат его голоса. Очевидно, и в самом деле этим летом он почему-то отчаянно нуждается в ее присутствии на этих смотринах.

— К чему мое присутствие на столь высоком собрании в качестве белой вороны?

Внутренняя тревога все нарастала.

— Да нет же, — отрывисто бросил он и так в упор посмотрел на нее золотисто-зелеными глазами, что по ее спине пробежал холодок.

Похоже, она начала догадываться, и предчувствия были самые мрачные.

— Я не юная дебютантка, у которой нет своего мнения, — напомнила она.

— Разве вы когда-нибудь выступали в таком амплуа, Принцесса?

Его улыбка почти обезоруживала.

— Да, но теперь у меня не такие наивно-доверчивые глаза.

— Мы все тоже не слепые.

— Тогда в Эшбертоне известно, что я не та особа, которую можно приглашать в дом, ежели вы вознамерились устроить массовые смотрины и найти свою избранницу среди гостий.

Она рубила сплеча и вдруг поняла, что высказалась негуманно, дерзко.

Зеленые глаза потемнели, рот сжался в тонкую линию. Он смотрел холодно и высокомерно, и обычно только это раззадоривало ее. Однако сейчас его невысказанное презрение пугало, казалось, отныне она навсегда потеряла его уважение, более того, он даже не счел нужным объяснять почему. Ее рука дрогнула, и она запнулась, затаив дыхание, словно боялась, что с губ вот-вот сорвется мольба о прощении.

— Может статься, вы как раз и нужны мне там для того, чтобы отыскать мой идеал женщины, прямо противоположный вашей натуре, мисс Пэндл, — наконец произнес он, но эта пауза лишь усугубила жестокость его слов.

Он явно обиделся и рассвирепел, но ей, по крайней мере, удалось скрыть свое разочарование. Горько представлять, как он выбирает себе в жены добродетельную юную прелестницу. Некогда в свои шестнадцать она так страшилась лицезреть эту сцену. Неужели же она до сих пор осталась той же романтичной идиоткой? Нет, если взрослой Джессике Пэндл предстоит воочию увидеть некую невинную жертву его остроумия, импозантности и мужского обаяния, необходимо заранее ожесточить свое сердце, чтобы юная мечтательница Джесс унеслась далеко и надолго от недалекого Херефордшира. Скажем, на Гаити.

— Перед вами антипод вашей избранницы, — равнодушно подтвердила она. — К чему лишнее беспокойство?

— Меня в дрожь бросает при мысли, что вы вдруг решитесь выйти из роли мученицы, тогда вас следует опасаться, Принцесса, вы можете далеко зайти, — ответил он загадочно.

— Верно, — вмешалась леди Пэндл, глубокомысленно кивая, и Джессика невольно обратила на нее свирепый взгляд, который изначально предназначался Джеку.

— Полагаю, в таких ситуациях я вполне могу рассчитывать на поддержку моей матери.

Она постаралась сказать это твердо и с достоинством.

— Всегда и везде, милая, — отозвалась леди Пэндл. — Однако тебе пора становиться на крыло.

— На сломанное?

От смущения Джессика высказалась слишком резко.

— Чепуха, поврежденная лодыжка придает вам благородное изящество, — быстро нашелся Джек.

— Вы редко ошибаетесь, но сейчас более чем, ваша светлость, — угрюмо заметила Джессика.

— Не более чем вы, когда уничижаете себя перед голосистыми глупцами. Уж если на то пошло, вы в таком случае не умнее этих петушков, — добавил он грубо.

— Неужели? — спросила Джессика тоном, достойным королевы.

Ей ли не помнить эти нескончаемо продолжительные вечера в душных залах? Натянутые беседы, участливые взгляды, нечаянные знаки внимания его светлости герцога Деттингема, на минутку оторвавшегося от стайки бойких девиц. Это и единственные ее увечные радости в долгие присутственные вечера. Она не позволит уточнять свой статус этому мужчине, которому стоит только пустить слух о женитьбе, и стаи лучших невест Британии ринутся на его зов.

— Да, — односложно ответил он, словно сомневался в своем всемогуществе и ее тупости.

— Но я, по крайней мере, не присваиваю себе право распоряжаться чужими жизнями.

— Вы нагнетаете страсти, мисс Пэндл. Неужели вас так волнуют мои грехи или вы не задумывались об этом? — лукаво поинтересовался Джек.

— Нет. Моей жизни не хватит, чтобы перечислить ваши прегрешения, — отрезала она и слегка улыбнулась, маскируя свои гневные эмоции.

— Вы споетесь с моей бабушкой, если только у нее достанет сил поучаствовать в этой забавной интрижке, а тетушка Мелисса и вовсе прилежно старается ради меня, — сказал Джек.