Страница 88 из 92
— Медиумической силы не существует.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон дал этому утверждению немного повисеть в воздухе, а затем продолжил:
— В викторианской Британии — так я называю наше время, каким оно было бы, если бы не вмешался Эдвард Оксфорд, — астральные тела, чтение мыслей, эфирная энергия и спиритизм считаются, с научной точки зрения, в высшей степени невероятными. По всей видимости, всё это вообще полная чушь.
Королевский агент сидел во главе длинного стола в Главном зале Букингемского дворца. Кроме него за столом были еще девять человек: евгенически измененный премьер-министр лорд Пальмерстон; военный министр сэр Джордж Корнуолл Льюис [190]с хищным лицом; канцлер казначейства Уильям Гладстон, постоянно отводящий глаза; седобородый министр иностранных дел лорд Джон Рассел; [191]первый лорд Адмиралтейства Эдвард Сэймур, [192]выглядящий несчастным; рыжеволосый поэт-извращенец Алджернон Суинберн; надменный главный комиссар Скотланд-Ярда сэр Ричард Мэйн; заводной философ Герберт Спенсер и паровой инженер Изамбард Кингдом Брюнель. Безо всякой тени сомнения можно утверждать, что королевская резиденция никогда не видела более странного собрания. Еще один человек участвовал в нем удаленно. Над столом висел аппарат, похожий на причудливый канделябр: его слуховые трубки и линзы служили монарху ушами и глазами; кроме того, они всякий раз поворачивались к говорившему. Монарх жил затворником. Из всех присутствующих только Пальмерстон иногда встречался с ним лицом к лицу.
— То, что вы сказали, не имеет смысла, сэр Ричард, — прозвонил Брюнель, — изменение хода истории не способно изменить законы физики. Чем бы ни была эта энергия, она безусловно существует.
— Как ты убедился сам, — заметил Суинберн, взглянув на желтоватые шрамы своего друга.
— Она существует здесь, — возразил Бёртон, — но нев викторианское время.
— Неужели ваша ведьма видела всё с такой ясностью? — спросил Пальмерстон.
— Да, господин премьер-министр, хотя она не ведьма, а ясновидящая. Кстати, при помощи всего двух черных алмазов ясновидение графини Сабины усилилось до невероятной степени.
— Тогда в чем причина расхождения?
— Камни, сэр. Глаза Нага.
— То есть?
— Как вы знаете, в 1796 году сэр Генри Тичборн нашел в Чили черный алмаз и спрятал его под Карачками в Тичборн-хаусе. Если бы время не исказилось, то алмаз остался бы там вплоть до 2068 года, когда это здание снесут. Через сто тридцать лет Эдвард Оксфорд разрежет этот алмаз на куски, которые потом использует для создания машины времени.
— Клянусь святым Иаковом! — воскликнул сэр Ричард Мэйн. — Как далеко в будущее может заглянуть ваша графиня?
— Альтернативное,то есть первоначальноебудущее она видит ясно вплоть до конца столетия. Последующие события она тоже видит, но намного более смутно. Однако если речь идет о некоторых особых предметах, вроде черных алмазов, то она способна проследить их путь намного дальше — правда, в ущерб себе: надо сказать, последнее проникновение в будущее совершенно истощило ее, и духовно, и физически. Думаю, за такую работу ей не помешала бы небольшая компенсация от правительства.
— Отлично! — воскликнул Пальмерстон. — Теперь я должен нанять эту чертову волшебницу! Продолжайте, капитан.
Прочистив горло, Бёртон взглянул на повернувшийся к нему канделябр.
— Итак, Эдвард Оксфорд вернулся в 1840 год, а оттуда запрыгнул еще дальше, в 1837-й, и создал парадокс, ибо теперь одни и те же осколки южноамериканского камня существовали одновременно — и в его машине времени, и в поместье Тичборна. Между ними возник резонанс, а поскольку все три Глаза Нага являются кусками одного аэролита, то камбоджийские осколки тоже «запели», в результате чего их и обнаружили. Держу пари, что африканский алмаз, где бы он ни находился, тоже «поет». Сокровище Тичборна находилось под землей, а значит, никто не мог слышать гудения камня, однако его эманации часто вызывали колебания определенной струны у пианино в родовом замке: сипод средним до.
— Удивительно, — проворчал Корнуолл Льюис, — человек появляется в Лондоне, а в Хэмшпире, в Камбодже и, возможно, в Африке звучат серенады в его честь!
Бёртон кивнул:
— Да, господин министр, удивительно. Но это только половина истории. Я провел несколько дней в Британской библиотеке, исследуя ясновидение. Знаете ли вы, когда впервые была неопровержимо продемонстрирована медиумическая энергия?
— Просветите нас, сделайте одолжение.
— В 1837 году. За последующие шесть лет были отмечены еще несколько случаев, и все они совпадают с теми периодами, когда Джек-Попрыгунчик появлялся в нашем времени. Позже, вплоть до прошлого года, никаких документально подтвержденных свидетельств нет. Мы знаем, что он прыгнул из 1843 года прямо в 1861-й. С того времени алмазы, находящиеся в его костюме, остаются здесь, и за последние двенадцать месяцев было продемонстрировано множество случаев подлинного ясновидения.
— То есть вы полагаете, что резонанс алмазов пробуждает в человеческом мозгу некую силу, которая в противном случае остается спящей? — прозвонил Брюнель.
— Это предмет для научного исследования, — ответил Бёртон. — Но, по-моему, эфирная энергия и всё что ей сопутствует — действительно продукт человеческого организма, а резонанс камней ее стимулирует.
Спенсер что-то написал в тетради и поднял ее перед собой. На листе было всего одно слово: «Эволюция?»
Бёртон пожал плечами.
— Черт побери! — воскликнул Пальмерстон. — Если всё, что вы сказали, правда, тогда этот треклятый Распутин никогда не сунул бы нос в наши дела, не опереди его Оксфорд еще раньше! Неужели мы так уязвимы для всякого сумасшедшего из будущего?
— Похоже на то.
В зале повисло тревожное молчание. Наконец его оборвал Эдвард Сэймур:
— И Пруссия?
— Да, — сказал Бёртон. — Графиня видела и это.
В кабинете повисла очередная пауза.
— Расскажите! — тихо велел Пальмерстон.
— Мировая война начнется примерно через пятьдесят лет. Действия Оксфорда приблизили ее по меньшей мере на десятилетие.
— Иисус Христос!
— Графиня описала последующие события. Вот что нас ожидает…
Весь следующий час сэр Ричард Фрэнсис Бёртон описывал будущую историю. Он рассказал королю, политикам и своим товарищам, как исход евгеников в Пруссию позволил этому королевству подчинить себе Германский Союз и объединить всех немцев. Как Бисмарк обезопасил южную границу новой страны, объявил войну Франции и победил Наполеона Третьего, используя биологическое оружие, созданное из смертельно опасных растений, которые захватили Ирландию. Он обрисовал гонку вооружений, развернувшуюся между технологистами Британской и евгениками Германской империй, а также поведал о появлении Фридриха Ницше — политика и мистика, свергнувшего Бисмарка, и об агрессивной колониальной политике Германии, которая неизбежно вызвала мировой конфликт.
Когда Бёртон закончил, в зале воцарилось тягостное молчание. Политики не могли скрыть своего ужаса. Даже совершенно невыразительное лицо Пальмерстона каким-то образом отразило в его глазах трепет. Минута шла за минутой. Наконец с потолка раздался голос, усиленный рупором:
— Сделайте мне другое будущее!
Все переглянулись.
— Я немедленно засажу своих людей за работу, — прозвенел Брюнель, — мы усилим наш флот, построим воздушные корабли, создадим новое оружие.
— Хорошая мысль! — согласился Корнуолл Льюис.
— Великолепная! — поддержал его Эдвард Сэймур.
— Решительно не согласен! — воскликнул Гладстон, который всё это время тщательно избегал встречаться взглядом с Бёртоном и Суинберном. — Откуда мы возьмем деньги на столь амбициозные проекты?
— Это непрактично и невозможно, — согласился с ним лорд Рассел. — Мы только что чудом избежали революции. Если мы повысим налоги, то новая революция начнется безо всяких русских.
190
Джордж Корнуолл Льюис (1806–1863) — канцлер казначейства (1855–1858), министр внутренних дел (1859–1861) и военный министр Великобритании (1861–1863).
191
Джон Рассел (1792–1878) — министр иностранных дел (1859–1865) и дважды премьер-министр Великобритании (1846–1852, 1865–1866). Дед Бертрана Рассела.
192
Эдвард Адольф Сэймур (1804–1885) — уполномоченный по делам лесничества (1849–1851), первый лорд Адмиралтейства (1859–1866).