Страница 27 из 54
В послебрежневскую эпоху партийные и государственные руководители высокого ранга несколько раз попадали в различные аварии. До сего времени очень немного было известно о катастрофе вертолёта, в котором летел в Башкирии глава правительства РСФСР и член Политбюро Виталий Воротников. Об этом случае рассказывал начальник охраны Воротникова Виктор Кузовлёв. По его словам, в сильный туман Закиров, первый секретарь компартии Башкирии, дал приказ лётчику садиться. И пришлось это делать, причём не против ветра, а по ветру, в результате чего вертолёт с 400-метровой высоты понесло к земле.
– На наше счастье, – вспоминал Кузовлёв, – отвалилось правое шасси со стороны двигателя. И когда вертолёт упал, он пока в косу свои винты не сплёл, тащил нас и зарылся в землю двигателем, благодаря чему не загорелся. Когда он остановился, я крикнул:« Первым выносим Виталия Ивановича!» Да какое там, все, кто на ногах был, убежали. Остались я и помощник, в крови лежащий на Виталии Ивановиче. А мой заместитель со сломанной шеей лежит. Ну, я поднял охраняемого, помог сесть. Тут уже подбежали один из членов экипажа и председатель КГБ Башкирии, и я через окно передал им Виталия Ивановича, а они его приняли. Затем выпрыгнул сам, и мы отвели охраняемого за 200 метров от вертолёта… Потом вытащили из вертолёта председателя Совмина Башкирии с травмой спины, моего заместителя Федотова и остальных пассажиров. У всех нас сотрясение мозга было сильнейшее. Я, например, три дня после этого голову от подушки не мог оторвать.
В прессу информация об этой авиакатастрофе не просочилась. Воротников, получивший ушибы, дал указание продолжить поездку, правда, по сокращённой программе, отснять сюжет для телевидения, чтобы показать гражданам, что всё с ним в порядке. А вот заместителю начальника охраны Воротникова Геннадию Федотову повезло меньше. Он до последнего пытался удержать охраняемого в кресле, но был отброшен к стене, на которой висели вешалки для одежды, и сильно повредил шейные позвонки. После длительного лечения ему пришлось уйти на пенсию. После этого случая эксперименты с вертолётными полётами членов Политбюро закончились…
Борис Ельцин, который в апреле 1990 года ещё не был высшим руководителем страны, но уже метил на один из главных постов, совершал вояж по Европе с презентацией своей книги «Исповедь на заданную тему». И в один прекрасный день отправился из Барселоны на политологический семинар выступать. Во время полёта произошёл отказ нескольких систем небольшого частного самолёта, и он стал возвращаться в Барселону. Вот как вспоминал об этом Борис Ельцин:
– Пилот начал сажать самолёт. И тут новая, мягко говоря, неприятность – не выпускаются шасси, механизм не срабатывает. И в момент касания с землёй показалось, самолёт просто рухнул.
…В общем, досталось кое-кому крепко. А у меня удар пришёлся на позвоночник. Боль жуткая, просто невозможная! Оказалось потом, что между двумя позвонками, третьим и четвёртым, выбит диск… Чувствую, весь низ тела парализован, не могу двигаться. Меня повезли в госпиталь…
Чем закончилась история – известно. Ельцин был прооперирован и восстановил повреждённый позвоночник. А потом стал президентом России…Когда я разговаривал с ветеранами ФСО о нештатных ситуациях в воздухе, все они сходились во мнении, что сама по себе авиационная техника надёжная. И лётчики, обслуживающие первых лиц, как правило, тоже суперпрофессионалы. Среди причин, которые могут привести к авиакатастрофе, они называли в первую очередь вмешательство руководства в действия пилотов, а во вторую – погодные условия. Но первые лица СССР в работу лётчиков, скорее всего, не вмешивались. Поэтому у них число взлётов равнялось числу посадок…
Оружие вождей
СССР был страной, полной парадоксов. Скорее всего, у нас в своё время было самое большое количество единиц стрелкового оружия в мире. Особенно, конечно, боевого. Несмотря на то что оно время от времени утилизируется, на армейских (и не только армейских) складах хранятся до сих пор винтовки и револьверы, автоматы и пистолеты времён Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, а также немецкое, чехословацкое, японское, итальянское и другое оружие. О миллионах отечественных стволов я уже не говорю.
С другой стороны, в легальном частном владении боевого огнестрельного оружия совсем немного. И это – традиция, которая складывалась в СССР и России в течение последних 90 лет. Для советских граждан пистолет был не предметом повседневного пользования, а символом власти. Когда в годы коллективизации в деревню посылали «двадцатипятитысячников», каждый из них кроме пропагандистской литературы и небольших финансовых средств получал наган с патронами. Правда, к началу 1930-х годов даже у преданных делу партии рядовых коммунистов боевое оружие всё же изъяли. Но зато им награждали тех, кто был приближен к власти. Маузеры, наганы, браунинги доставались полярникам и известным учёным, героям труда и просто преданным власти известным гражданам. По должности их получали секретари обкомов и крупных партийных организаций. А те, кто находился на вершине политического олимпа (секретари ЦК, ключевые министры, военачальники и высшие чиновники), имели привилегию: возможность хранить, носить и использовать боевое (не говоря уж об охотничьем и спортивном) оружие в любых количествах.
Советские люди впервые увидели Владимира Ильича Ленина с пистолетом в руках в фильме «Шестое июля». На экране во время левоэсеровского мятежа 6 июля вождь революции демонстрирует решительность: берёт из стола пистолет, похожий на браунинг. На самом деле ситуация эта никакого исторического подтверждения не имеет. И скорее всего была просто творческой находкой режиссёра.
Но пистолет у Ленина, по воспоминаниям современников, всё же был. Например, когда в 1919 году банда Якова Кошелькова остановила автомобиль Ленина на Русаковской улице в Сокольниках, у него из карманов пальто вытащили бумажник и браунинг. Потом, когда банду разгромили, а самого Кошелькова застрелили, при нём нашли два пистолета: маузер и тот самый ленинский браунинг, который, по некоторым сведениям, был возвращён вождю. Дальнейшая судьба этого пистолета неизвестна. В Центральном музее Ленина, правда, выставлялся подобный пистолет, но его называли оружием, из которого в Ильича стреляла Фанни Каплан…
Вождь революции был страстным охотником. Пристрастился он к этому виду досуга, как считается, во время ссылки в Шушенском, и охотился почти до конца жизни. Известно о нескольких его охотничьих ружьях. Одно – подарок тульских оружейников, кстати, с комплектом для самостоятельного изготовления патронов, упоминаемое в книге «Подарки Ленину», другое – бельгийское, подаренное ВЧК, третье – швейцарское, которое ему присылал в ссылку брат Дмитрий Ильич…
Наверное, у Ильича должен был быть ещё и наган. Во всяком случае, кобуру для него (а также шинель и будённовку) ему подарили солдаты 195-го Ейского полка. Но о ленинском нагане в исторических документах никаких упоминаний нет.
Вот и получается, что Ильич был и остался самым скромным из советских вождей и в смысле владения огнестрельным оружием… С другой стороны, он был обладателем сделанной в единственном экземпляре винтовки Мосина, длиной около 15 сантиметров. Это сохранившееся до наших дней в Государственном историческом музее оружие боевое, и к нему приложен боезапас.
Сергей Миронович Киров, глава ленинградской парторганизации и «любимец партии», как и Ленин, очень любил охоту. Пристрастился он к ней ещё в начале 1920-х годов в Грузии и Азербайджане. До наших дней сохранился его охотничий билет, выданный в 1923 году в Баку. А когда Киров переехал в Ленинград, то выезды на охоту стали для него регулярными. Он был прекрасным стрелком и лично готовил свой многочисленный арсенал к охоте. Если в начале 1920-х у него было только два охотничьих ружья – «Виккерс» и «Лепаж», то через десять лет, как свидетельствуют архивные документы, опубликованные в книге «Охота и политика», Киров владел не менее чем десятком гладкоствольных и нарезных ружей.