Убить незнакомца

Полицейский все-таки не смог удержаться от последней попытки:

— Но капитан… — Один взгляд на свирепо вспыхнувшие глаза Да Сильвы — и он поспешно проглотил остаток фразы. — Есть!

— Приглядите за моей машиной. И хорошенько, — сурово приказал Да Сильва.

Полицейский беспомощно вздохнул:

— Конечно, капитан.

— Большое спасибо, — сказал Да Сильва, сердечно улыбаясь.

Полицейский, как и многие другие, поразился, каким милым и безобидным мог выглядеть улыбающийся капитан Хозе Да Сильва по сравнению с тем, каким он казался — и был, — когда ему приходилось хмуриться, и постарался выдавить из себя ответную улыбку. Было совершенно ясно: заставив водителей грузиться под дождем, трудно рассчитывать на их хорошее настроение и на то, что ему перепадет кое-что из продуктов, предназначавшихся для пассажиров, а это была единственная приличная еда, которую видело его семейство. Но, с другой стороны, мог ли человек в его чине — да, впрочем, и в любом другом — всерьез возражать капитану Да Сильве? Нет, печально признал полицейский, если у этого человека есть хоть капля здравого смысла.

Он задумчиво посмотрел на затянутое тучами небо, с которого обильно текли струи дождя, и горячо помолился, чтобы капитан Да Сильва закончил свои дела и убрался отсюда со своей чертовой машиной до того, как появится первый грузовик. Но даже во время молитвы он приглядывал за красным автомобилем, потому что был совсем неглупым человеком.

Да Сильва прекрасно понимал, что каким-то образом нарушил планы полицейского, но не испытывал ни малейших угрызений совести. Он быстро прошел через пустое багажное отделение, мимо билетных касс, атакуемых застрявшими в аэропорту пассажирами, раздвигая бестолково мечущуюся толпу, дошел до лестницы, ведущей в ресторан на крыше здания, и стал подниматься. Чем выше он поднимался, тем громче почему-то становилось беспокойное жужжание толпы внизу.

Наверху он бросил свой плащ на руки гардеробщику и еще раз погладил письмо в кармане. Потом через переполненный зал направился в сторону знакомой фигуры своего старого друга Вильсона, который одиноко сидел за столиком возле залитого дождем окна, задумчиво разглядывая блестящие мокрые взлетные дорожки и затянутый туманом залив позади них.

Внешне Вильсон был полной противоположностью крупному и яркому Да Сильве. В облике этого маленького человечка не было не только чего-то бросающегося в глаза, но даже чего-нибудь просто заметного, и эта неприметность отнюдь не была случайной. Она была результатом многолетних усилий и служила Вильсону неплохую службу. В отчетах о зарплате, которые американский посол вынужден был ежемесячно отправлять в Вашингтон, Вильсон числился офицером службы безопасности — мелкая должность, связанная в основном с решением проблем американских туристов и заботой о своевременной очистке мусорных корзин в посольстве и уничтожении их содержимого. В действительности его должность была куда более значительной, но знал об этом лишь посол. Он был сотрудником нескольких государственных служб Соединенных Штатов, занимающихся вопросами безопасности, и представителем Интерпола в Бразилии.

Да Сильва был одним из очень немногих, кто знал о действительном статусе Вильсона и имел основания с уважением относиться к деловым способностям этого мягкого с виду человека. Эти двое пережили вместе не одно приключение, и в момент опасности из всех, кого он знал, Да Сильва хотел бы иметь рядом именно этого тихого американца.

Наконец высокий бразилец пробрался мимо столиков с минимальным ущербом для себя и обедающих и улыбнулся другу:

— Привет, Вильсон.

— Здравствуй, Зе.

— Извини, что опоздал.

Начало носило явно стандартный характер — Да Сильва всегда опаздывал. Будучи бразильцем, он счел бы непатриотичным прийти вовремя. Он отодвинул стул, сел и улыбнулся извиняющейся улыбкой.

— Впрочем, на этот раз у меня есть уважительная причина. Я выехал заранее, но этот дождь, уличные пробки и проблемы с парковкой… — Он драматически поднял брови, подчеркивая всю сложность проблем с парковкой.

Вильсон насмешливо смотрел на него. Да Сильва слегка прищурился, вспомнив о лежащем в кармане письме, потом отогнал эту мысль, потянулся за заказанной Вильсоном бутылкой пятизвездочной масьеры и налил себе двойную порцию — ту, что стояла перед его другом, и ту, которую он, как предполагал Да Сильва, уже выпил. Капитан поднял бокал и постарался придать голосу небрежность.

— Почему ты так странно смотришь? Не потому же, что я опоздал… — Он отпил из бокала, испытывая удовольствие, которое дает первый глоток вина за день. — Вот теперь гораздо лучше! Ну так почему такой странный взгляд? Что расстроило тебя сегодня утром? Не мое же опоздание, правда?

— И да и нет, — ответил Вильсон.

— Типичный ответ посольского работника, — улыбнулся Да Сильва. — Ты с каждым днем становишься все больше похож на бразильца. Единственное, о чем ты забыл, — добавить «может быть». Так что же все-таки случилось?

Выражение лица Вильсона не изменилось.

— Это правда. Сегодня утром случилось нечто странное. Но это так, мелочи. И, разумеется, не это причина того, что ты называешь странным взглядом.

Да Сильва зажег сигарету, бросил обгоревшую спичку куда-то в направлении пепельницы и поудобнее откинулся на спинку стула.

— Тогда что же?

— Твой странный вид.

— Мой странный вид? — удивленно переспросил Да Сильва. — У меня опять криво завязан галстук? Или я забыл надеть его сегодня утром? — Он посмотрел вниз и, убедившись, что все в порядке, снова поднял глаза на собеседника.

Вильсон улыбнулся одними губами.

— Я имею в виду не твой галстук, а твой пиджак. — Он кивнул в сторону больших закрытых окон. — Даже в сравнительно прохладные дни ты обычно снимаешь пиджак, когда приезжаешь сюда пообедать; именно из-за этой свободы в одежде ты заставляешь меня терпеть здешнюю кухню. И вдруг сегодня, когда все окна закрыты и просто нечем дышать, ты сидишь в пиджаке. Да еще пьешь бренди, напиток, как известно, отнюдь не прохладительный.

— И тебе хочется знать почему?

— Вот именно. Хочется знать почему.

Да Сильва печально покачал головой.

— Трудно обедать с опытным сыщиком. Ничего не скроешь. На любой твой поступок смотрят с подозрением, все подвергают сомнениям. — Он пожал плечами. — А на самом деле все очень просто. Правда, я должен просить тебя сохранить это в тайне. — Он заговорщически наклонился вперед.

Официант, подходивший к ним с меню, немедленно отступил назад. Никто не сможет обвинить его в подслушивании, тем более капитан полиции. Да Сильва оглянулся, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает, и понизил голос:

— Дело в том, что у нас скверная прачка. У меня на рубашке дырка. Если об этом станет известно, я буду опозорен. Изгнан из полиции. Мне придется стоять по стойке смирно, пока с меня срезают пуговицы, а мои рубашки, можешь мне поверить, и без того не ахти какие.

— Очень остроумно, — сказал Вильсон и тоже понизил голос: — А может, попробуем другую версию? Например, такую: ты сидишь в пиджаке, потому что большинство присутствующих до смерти перепугались бы, увидев, как одетый в плечевую кобуру человек попивает бренди и уплетает суп, а пистолет раскачивается при каждом движении ложки. Ну что, неплохо?

— Уплетаю суп? Я? — обиделся Да Сильва.

— Ну хорошо, уплетаешь бренди и пьешь суп.

— Это уже немножко лучше.

— И не надо менять тему. — В голосе Вильсона не чувствовалось никакого веселья. — Так зачем же оружие?

Голос Да Сильвы тоже утратил легкость и игривость. Он допил бренди и снова потянулся за бутылкой.

— Не такие уж пустяки, как ты можешь подумать. Просто следующую неделю — полторы всему нашему департаменту приказано постоянно носить оружие. Конечно, смешно и к тому же неудобно, но ничего не поделаешь.

Вильсон внимательно посмотрел на друга:

— Это из-за встречи ОАГ?

— Неужели ты читаешь газеты? — удивился Да Сильва.