Страница 65 из 90
Х. Балтийские славяне во время полного упадка Германии в конце IX и начале X века; их вторжения и переселения в немецкие земли
Не скоро еще, однако, смогла Германия снова начать эту борьбу, завещанную ей Карлом Великим и всеми преданиями немецкого племени; и вот, в пору самого глубокого ее упадка, когда она казалась легкой добычей славян, напиравших на нее от Голштинии до Адриатического моря, судьба послала ей с дальнего востока, из-за Волги и Дона, на помощь степную орду: мадьяры, как мы сказали, задавили центр западно-славянского мира; они раздробили западно-славянский мир и приготовили будущее его падение перед немецким народом. Тяжело досталось на первых порах и самой Германии от этих дикарей. До Бремена, до Страсбурга и до Констанцского озера, через все немецкие земли, простирали мадьяры свои жестокие набеги, и вопли подымались со всех концов немецкой земли против свирепой орды. Но Германия должна признать, что эта орда спасла ее от опасности для нее бесконечно страшнейшей: она ее предохранила от соединения и развития сил у соседних славян, в то именно время, когда сам немецкий народ и весь запад Европы, переходя через хаотическое брожение к образованию органических народностей и государств, были безоружны перед юным славянским племенем, радостно ощутившим свое политическое бытие. Делом мадьяр было то, что этой хаотической Германии не противостала какая-нибудь стройная, цельная славянская держава, которая обняла бы всю ширину средне-европейского материка, что зародыш такой державы был уничтожен в самом зачатке, и что, затем, возле Германии остались по-прежнему, как было при Карле Великом, бессвязные племена славянские, ждавшие спокойно, пока немецкий народ выйдет из своего хаотического брожения, установится, сосредоточится и бросится на них.
Вся история балтийских славян с того времени, как Германия отказалась от владычества над ними, до той поры, когда она возобновила попытки покорить их, в продолжение сорока с лишком лет (877–919) не представляет ни одного блестящего, выдающегося факта. Славяне живут себе по-старому, пользуясь минутной независимостью, не помышляя о том, как бы упрочить ее в будущем. Германия не тревожит их, и этого с них довольно. Со своей стороны, и они не тревожат Германии, или тревожат так мало, что при большом протяжении границы, открытой их набегам, при слабости ее защиты и при множестве нанесенных им в прежнее время обид, эти нападения кажутся совершенно ничтожными; только изредка летописец упоминает о каком-нибудь частном набеге того или другого славянского племени на пограничные места Германии; а в то же время как часты, как обширны, как беспощадны были нападения на нее других, отдаленнейших от нее и несравненно слабейших народов, норманнов и мадьяр!
Связного исторического рассказа об этой эпохе в жизни балтийских славян мы не можем представить. Нам приходится здесь сохранить отрывочный способ повествования летописцев того времени.
В 880 году норманны устремились на Германию с особенной яростью и ударили на нее в двух местах: на Шельде и на Эльбе. На Шельде, в Нидерландах, они были отбиты; но в земле саксов (вероятно, в Нордалбингии) удальцы севера одержали одну из самых славных своих побед (2 февраля). Поражение саксов было полное; несколько столетий жило о нем воспоминание. Оружие норманнов и неожиданно выступившая из своих берегов река (без сомнения, Эльба) уничтожили все войско саксов: тут погиб герцог саксонский Брун, дядя знаменитого впоследствии короля Генриха Птицелова; с ним погибли 11 графов Саксонской земли со своими полками и 18 служилых королевских людей вместе с их дружинами; наконец, погибли два епископа, Тиотрих Минденский и Маркварт Гильдесгеймский, которые, по возникавшему в эту эпоху на западе обычаю, сражались в рядах войска. В этой великой победе участвовали и славяне — без сомнения ближайшие к саксам и датчанам бодричи и лютичи. О епископе Маркварте летописец говорит, что он убит был славянами; но главную роль в битве играли норманны: славяне составляли, как видно, только вспомогательную рать, которую норманны вызвали идти на немцев. Оттого большая часть летописцев даже не упомянула об их участии в этой войне.
Победа эта отозвалась далеко между славянами: она подстегнула лабских сербов и чехов к нападению на Тюрингию. Тем более замечательно, что ближайшие к норманнам и саксам прибалтийские племена, бодричи и лютичи, перед глазами которых произошло страшное поражение их непримиримых врагов, не воспользовались им и не устремились на землю саксов. Но после всего, что мы сказали о политическом характере этих племен, такое явление нам совершенно понятно. Балтийские славяне остались спокойными в своих границах, и девять лет немецкие летописцы о них не упоминают.
Немецкий король Арнульф, который успел на несколько лет восстановить единство и силу Германии и вел непрестанную борьбу с велико-моравским королем Святополком, в 889 году, пользуясь кратким сроком мира с Великой Моравией, обратил свои взоры на славянское Поморье. Заключив мир с норманнами и разными славянскими племенами, он созвал войско, чтобы идти на бодричей. Войско было весьма большое, говорит летописец, но поход закончился несчастливо, и Арнульф скоро возвратился и распустил свою рать. Разрыв с бодричами продолжался до 895 года, но, как видно, без особенно важных предприятий с той или другой стороны. Наконец, в 895 году, бодричи прислали к Арнульфу посольство с подарками и предложили ему мир, на все условия которого он охотно согласился.
Император Арнульф, еще кое-как сдерживавший Германию, умер в 899 году. "Со всех сторон, пишет немецкий историк, опасность и гибель окружали государство, а все-таки на престол возвели дитя, сделали его хранителем обуреваемой власти. Итак, настало то, что должно было случиться; Германия распалась и стала добычей внешних врагов. Наступило в немецких землях время глубочайшего позора и самого плачевного замешательства". Далее, тот же историк приводит картину тогдашнего внутреннего состояния Германии, как ее рисует современник, констанцский епископ Соломон: "Повсюду распри, между графами и между вассалами, междоусобия раздирают волости и племена, в городах свирепствует мятеж, закон попирается ногами, и именно те, которые должны бы были защищать землю и народ, подают самый гибельный пример. Вельможи, отцы которых некогда подавляли восстания, теперь сами разжигают междоусобную войну. Хворое дитя, носящее имя короля, лишает нас возможности иметь настоящего властителя. Его юность неспособна к оружию, к суду и расправе. Его хилое тело, его бессилие и отсутствие мужественного духа делают его презренным для своих и внушают врагам такую смелость, что они отваживаются на все…"
Между этими врагами появляются и балтийские славяне. В 902 году они опустошали Саксонию, но скудная летопись ничего не прибавляет к этим кратким словам. Самые страшные, самые разрушительные враги Германии были, однако, в то время венгры. Вторжение их в пределы Германского государства начались еще в 899 году. Но гораздо смелее, яростнее начали они терзать ее, когда закончили завоевание славянской державы, бывшей между Карпатами и Дунаем, и тут себя обеспечили. На север от Карпат они, по-видимому, не хотели распространять своих завоеваний; поэтому местные славяне находили в них союзников, которые готовы были заодно с ними бросаться на Германию, как на свою добычу.
Между северо-западными славянами в это время особенно часто поднимали оружие на немцев лабские сербы, гораздо чаще, нежели балтийские славяне; а из всех лабских сербов, кажется, особенно воинственны были гломачи (или далеминцы, как их называли немцы), жившие на левом берегу Эльбы, между этой рекой и речкой Каменицей, теперь Chemnitz в нынешнем Саксонском королевстве. Мы знаем, что они нападали на Тюрингию в 880 году. В 892 году погиб, с целым своим войском, в пределах соседнего с гломачами небольшого племени хутичей, епископ вирцбургский Арнд, и это поражение, которое произвело глубокое впечатление в Германии, едва ли обошлось без участия гломачей, ставших, как видно, в то время главой союза соседних с ними мелких племен. Постоянно воевал с гломачами храбрый герцог саксонский Оттон. В 906 г. он послал против них с войском своего сына Генриха, впоследствии знаменитого короля, восстановителя Германии; этот поход был его первым воинским опытом. Гломачи испугались сильного немецкого войска и призвали на помощь венгров. Мадьярская рать, проведенная ими в землю саксов, опустошила ее ужасно и возвратилась к гломачам с громадной добычей. "Но тут, прибавляет летописец, эти Венгры встретили другую рать венгерскую, которая грозила поднять орудие на их союзников, Славян, за то, что они пренебрегли ее помощью, а тем указали путь к такой огромной добыче. Вследствие того, Саксония подверглась вторичному нашествию Венгров; а между тем, первое войско, ожидая возвращения второго, стояло в земле Гломачей, которая от этого, в свою очередь, доведена была до такой нищеты, что жители в тот год принуждены были покинуть свою родину и идти зарабатывать хлеб у других народов".