История балтийских славян

Высокое место занимала знать поморская в гражданском строе своей земли. Знаком того было почетное преимущество, связанное с богослужебными обрядами. В большом щетинском xраме хранились золотые и серебряные кубки и сосуды, которые в праздники выносились из святилища, и из них тогда, говорит современный писатель, "совершали гадательные возлияния, ели и пили знатные и могущественные люди страны". Знать составляла бессменное совещательное собрание как при князе, так и при народном сходе. Князь поморский, как мы видели, не имел власти решать общественные дела, особенно в древнее время, до введения христианства. Но и те меры, которые постановлялись князем, за исключением распоряжения общественными доходами, ставшими в эпоху христианства, как было сказано, личной собственностью князя, принимались им только с совета и согласия знатных людей. Вот что говорит одна бамбергская грамота 1189 г.: "Господин Марквард, преподобный священник, посетил славянскую землю, именуемую Поморьем… и склонил князя той земли, господина Богослава, и епископа господина Конрада и преемника его, господина Сифрида, на то, чтобы князья этой земли в общем собрании и сейме, с согласия всех почти знатных людей и общим приговором жупанов своих, повелели с каждой корчмы той страны взносить ежегодно известное количество воску св. Оттону епископу, коего мощи почивают в нашей (бамбергской) церкви". Стало быть, такого рода меру, в принятии которой народ не участвовал, предлагал князь, знать ее обсуждала и одобряла, и жупаны, начальники областей, назначавшиеся князем, составляли о ней приговор или указ. С другой стороны, знать поморская являлась совещательным собранием при народной общине и в совокупности с народом правила общественными делами. И знать, и народный сход имели свое определенное значение и свои права: связь их в гражданском устройстве была крепкая, обоюдная. Обсуждение дела принадлежало преимущественно знати, окончательное решение — народу, так что при всем могуществе и почете знатного сословия, главная, последняя власть, была все-таки у народной общины; ибо начало общественное лежало в основании древнего быта поморян и стало исчезать у них только после принятия из Германии христианской веры, вместе со славянской народностью.

LII. Совещательное собрание и сход у поморян

Общественное устройство на Поморье было, как сказано, вполне определенное. По всему Поморью, по всем городам и укреплениям, установлены были в известные дни народные сходы, в положенное время собирались также совещательные собрания знати. У щетинцев было четыре общественных здания, называвшиеся континами (т. е. кутинами, от кут, польск. kat, угол, русск. кут; сравни серб. кутя дом): одна, главная, удивительно разукрашенная, была храмом бога Триглава; прочие три не имели богослужебного значения и были попроще: внутри находились только поставленные кругом скамьи и стояли столы, "потому что здесь, говорит очевидец, бывали их совещания и собрания, и сюда они приходили, пить ли, или серьезно толковать о своих делах, в положенные дни и часы". Народный же сход собирался в торговые дни на рыночной площади города. В Щетине посреди площади стоял деревянный помост со ступенями, высокий, к низу шире, к верху уже, с которого старшины и глашатаи говорили перед народом. Торг и затем сход бывали там в неделю два раза: один из этих дней совпадал с воскресеньем. Тогда собирался в Щетин народ изо всех окрестных деревень, и, окончив торг, оставался на площади, толкуя, о чем приходилось. Было совершенное равенство народа сельского с горожанами, и как бы в знак этого равенства каждый поморянин приходил на сход с копьем в руке (известно, что у немцев только знатные имели право носить оружие). Такие сходы производились не только в больших торговых городах, но даже в укреплениях, где постоянных жителей в обыкновенное время было весьма мало, и сюда собирался также народ из околотка. Подъезжая к одному из поморских укреплений, Дымину, епископ Оттон встретил перед воротами народный сход.

На сходе решались все местные общественные дела. Могло случиться, что он прямо, своей властью, постановлял о каком-нибудь деле, даже самом важном, не дожидаясь, чтобы знать, по обыкновению, предварительно его обсудила. Так, в Щетине, вскоре после введения христианства, открылся мор, и щетинский народ спросил у прежних жрецов своих, какая тому причина; те, разумеется, отвечали, что разгневанные боги наслали беду за отречение от язычества. "По этому слову, продолжает современный писатель, тотчас собирается на площади сход, при первом призыве, и общим решением восстанавливается нечестивый обряд языческих жертв". Но этот случай был, сколько нам известно, единственным примером такого самовластия народного схода на Поморье, и он имеет уже вид возмущения. Обыкновенно же сход решал дело, предварительно рассмотренное в совещательном собрании.

Совещательное собрание у поморян состояло из знатных людей и из старших годами. Так они всегда именуются вместе в современных сказаниях. Знать и старики собирались в определенные дни: по смыслу всеx древних свидетельств о поморских учреждениях несомненно, что люди, сходившиеся на совет в щетинские кутины были именно знать и старики, когда являлся чрезвычайный случай, то они, знать и старики, созывались для совета; нужно ли было обсудить общее дело всей страны Поморской, князь приглашал на сейм тех же знатных людей и стариков. Знать участвовала во всех этих собраниях сама по себе, как особое сословие; старики же были, без сомнения, выборными представителями народа. Иначе их значение было бы непонятно; а участие старцев на сеймах и совещаниях, как представителей народа, совершенно в духе славянского быта, ибо у славян глубоко коренится мысль, что старики дело лучше знают и обсудят. Старость чрезвычайно уважалась (на это есть много древних свидетельств) и у славян балтийских, у поморцев и ран, и когда выходило дело, которое внимательно обсудить всем народом казалось неудобно, то как было не поручить оного старцам, умнейшим и опытнейшим людям? При появлении первого христианского проповедника в Волыне, еще прежде Оттона Бамбергского (в первых годах ХII в.), когда народ не знал, что и думать о нем, то собрались, говорит Эббо, старшие из народа и стали много рассуждать и толковать с жрецами о неслыханных словах и поступках иностранца. Что же иное могли быть старцы, заседавшие у поморян в каждом общественном совещании вместе со знатью, как не те же самые старшие из народа, представители его, когда он сам всем собором не мог в совещании участвовать? Оттого-то эти собрания знати и стариков являются с двояким характером. Собственное значение они имели только совещательное, и приговор их нуждался в утверждении народа; но народу было естественно иметь доверие к решению его же избранных советников, "старейших и умнейших людей", и случалось иногда так, что приговор, ими произнесенный, прямо становился законом, без дальнейшего утверждения.

LIII. Черты поморского образа жизни при путешествии Оттона Бамбергского

В двукратном своем путешествии по земле Поморской (1124 и 1128 гг. см. Приложение.) проповедник христианства Оттон Бамбергский много раз имел дело и с совещательным собранием поморян, и с народным сходом, и с советом отдельного города, и с сеймом всей земли.

Как только он въехал в Поморье, у пограничной крепости Пырицы, спутники, приставленные к нему князем, тотчас отправились вперед к старшинам того места (под словом старшины разумеются, бесспорно, знать и старцы, как станет видно из сравнения с другими подобными известиями); поклонившись им от имени князя, они изложили свое поручение и цель Оттонова путешествия. Те сначала обсудили дело у себя в совете, а потом вышли к народу, который в этот день, ради языческого праздника, собрался в огромном количестве со всех окрестностей "и по Божьему промыслу, говорит древнее сказание, против обыкновения не разошелся еще по деревням": видно, он ждал, что скажут старшины о пришельце из немецкой земли. И долго говорили старшины перед народом, "сладкою речью" склоняя его в пользу Оттона; "и удивительное дело (я продолжаю выписывать из того же Сефридова сказания), как мгновенно, как легко и единодушно, все это множество народа, вняв речи старшин, изъявило с ними согласие". Тогда некоторые из жителей крепости, с княжескими послами, вышли к Оттону, и, почтительно к нему обращаясь, пригласили его к себе в Пырицу, принося ему поклон от знатных людей и всего народа. Из Пырицы Оттон поехал в Волын, но был там побит и изгнан из города; произошло великое смятение. Знатные люди волынские приходили к проповеднику, сидевшему за городом, и извинялись, перелагая вину на безрассудство простого народа; Оттон грозил им местью польского князя, своего покровителя. "Те, говорит современник, воротясь к своим в городе (т. е., очевидно, к собранному народу) стали тщательно обдумывать и переобдумывать все дело; наконец, единогласно решили следующее: сделать то, что скажут щетинцы". Епископ поехал в Щетин. Послы князя, его спутники, тотчас пошли к знатным людям щетинским, известить их и просить о принятии христианской проповеди. Они наотрез отказали, но через некоторое время пришло в Щетин грозное письмо от польского князя. Собран был сход, письмо прочитано перед знатью и народом, и, услышав требования поляков, щетинцы созвали "бесчисленное множество народа из сел и деревень", и, долго толковав, единогласным решением положили: принять крещение. Тогда и весь Волын, как сказал, что последует Щетину, так и сделал. Когда окрещен был в Волыне народ, то по зову Оттона собрались знатные люди и старики и дали ему клятву не кланяться богам языческим.