История балтийских славян

Во всяком случае, возвышение вагров, их господство и падение важно в истории балтийских славян. Это было первое событие в их жизни с тех пор, как они сбросили с себя власть немцев и стали вполне независимы. Это была первая их попытка установить у себя единство и государственное устройство. Как у других славян, у чехов, у руси, так и у них, внешняя причина, война и нужда в обороне, породила стремление к государственной жизни. Подвергаясь наибольшей опасности от чужих народов, балтийские славяне ощутили такое стремление в самую раннюю пору; первая попытка их не удалась, и такова была вся их история, с самого начала до последнего времени: разрушение и неудачи.

XXVI. Датские саги о столкновениях датчан с балтийскими славянами

О беспрерывных столкновениях балтийских славян с датчанами, какие бывали с древнейших времен, сохранилось много известий в сказаниях или сагах, которыми скандинавские народы увековечивали своих героев и их великие подвиги. Разумеется, эти поэтические предания не могут быть приняты за чистую историческую быль. К тому же еще, древние датские саги дошли до нас не в своем первоначальном, простом виде, а в латинском сочинении знаменитого стилиста XII в., Саксона Грамматика, переделанные на исторический лад, соединенные в одно целое и испещренные риторическими прикрасами. Рассказы саг тем более ненадежны, что не только искажают в происшествиях подробности, смешивают имена и местности, путают порядок и последовательность, но не дают даже верного общего очертания событий. Нет ничего одностороннее и пристрастнее народной памяти и народной поэзии: она рада помнить только то, что для народа приятно и лестно, и даже готова переделать жестокое поражение в блистательную победу; и из таких-то односторонних сказаний соткана вся древняя часть датской истории Саксона.

Но все же, очевидно, эти сказания не были чистой выдумкой народных поэтов или Саксона Грамматика: без сомнения, в них хранились какие-нибудь смутные воспоминания о действительных событиях самых отдаленных веков. Так, например, доказано, что даже приход Одина и Асов в Скандинавию, принявший в сагах совершенно образ мифа, имеет некоторое историческое основание и случился около II в. по Р. X.

Почти современником Одину выходит у Саксона князь славянский Скалк (так он его называет); когда еще жив был Балдер, знаменитый в скандинавской мифологии сын Одина, этот Скалк, по рассказу Саксона, воевал с морским королем, датчанином Гельгоном, который будто бы победил его на море и наложил дань на Славянскую землю.

О другой войне славян с датчанами, также в мифическое время, говорится у Саксона обстоятельнее: "Когда после смерти Датского Короля Готера, сильного властителя, Шведы и Корсь, платившие ему дань, освободились, то и Славяне решились отпасть от Датчан. Новый король Рорик собрал ратников своего государства, и, восхваляя перед ними дела предков, подстрекал их к соревнованию и мужеству. Славяне, зная, что не следует вести войну без предводителя, поставили себе короля, который дал бы единство их действиям. Выстроив на видном месте часть войска, они скрыли в засаде два отряда вооруженных людей. Но им не удалось обмануть противника, а, напротив, они попались сами. Сидевшие в засаде люди были окружены Датчанами и побиты. Товарищи их ничего не знали об их смерти. Они долго ждали сражения, и, наконец, один из них, соскучившись, вышел вперед, и, чтобы, покончить дело, предложил Датчанам поединок. То был жрец (или гадатель); он отличался ростом и стройностью тела. Условие поединка было (вот тут-то явно, что об этом деле пел народный датский певец: условие очевидно не равное): за победу — свобода от дани, которая прежде платилась Датчанам, за поражение — прежняя дань. Славянину навстречу выскочил юноша, храбрый, но не такой крепкий; с первого удара Славянин убил его. Велико было ликование на Славянской стороне, но условия, видно, не исполнили, и на другой день победитель опять явился с вызовом. Он был полон надежды, а Рорик — страха и смущения: он замечал, что Славяне смотрели уже с презрением на тех, кому прежде повиновались, и что между Датчанами не находилось равного Славянскому бойцу. Наконец, выступил Уббо, сильный и мышцами, и знанием чар. На берегу, в виду Короля, который сидел на корабле, отмерили поприще; стена зрителей его окружила; при глухом гуле голосов, при страстном внимании толпы, двинулись бойцы в рукопашный бой, сильные оба, нанесли друг другу смертельные удары и тут же оба пали мертвые. Это побудило Славян, — так оканчивается предание, — примириться с Рориком и согласиться на прежнюю дань".

Спустя много времени, один из храбрейших королей, о котором говорят древние датские саги, Фрото III, собрался на славян войной. Никогда еще датчане не снаряжали такого флота, никогда не собирали такого войска: флоту не было места в гаванях, а войско было так велико, что для сокращения пути срывало горы, засыпало болота, строило исполинские мосты. Князь славянский Струнико (имя звучит как-то по-славянски, но сильно искажено) испугался и просил перемирия. Ему отказали. Началось великое сражение, и в нем Струнико пал с храбрейшими воинами. Славяне были побеждены и признали верховную власть датчан. Тогда Фрото велел вестнику собрать славян на сходку и провозгласил, что всякий, кто грабил и разбойничал, получит от него награду. Множество народа выступило вперед. Тогда король сказал славянам, что следует им от этой чумы очистить свою землю, и велел им самим тут же при нем казнить своих соплеменников. Таким образом Фрото, — заключает датское сказание, — истребил большую часть славянского народа. Остальные же помогали ему в войнах его.

О славянах упоминается и в преданиях о Старкатере, знаменитом у скандинавов витязе, который совершал подвиги не хуже Геракла или русского Ильи Муромца. Замечательно, между прочим, одно предание, указывающее на междоусобные войны балтийских славян, какие действительно часто у них бывали, особенно между бодричами и лютичами; это предание запечатлено тем древнейшим мифическим характером, который олицетворяет целый народ в общем имени одного исполина: Вин (т. е., очевидно, винд, славянин) помогал Старкатеру в войне с разными племенами; сражаясь вместе против корси, сембов (т. е. пруссов) и других восточных народов, они одерживали знаменитые победы. Потом Старкатер, возвратясь из дальних стран к Балтийскому морю и прибыв в землю Польскую (т. е., вероятно, вообще к ляхам), победил в единоборстве бойца, которого (так говорит Саксон) датчане называют Валце, а немцы, с небольшим изменением звука, Вильце. Такое сказание о различном у датчан и немцев произношении этого имени свидетельствует, что противник Старкатера был не один человек, а скорее олицетворенный народ, и, действительно, велеты назывались у немцев вильтами или вильцами, а у скандинавов вальцами. Предание это ходило по всему северу: оно приводится не только Саксоном Грамматиком, но и старинными руническими исчислениями древних датских королей.

Таким образом, уже в самой глубокой древности являются у балтийских славян признаки внутренних несогласий между отдельными племенами: одни стоят за датчан, другие с ними воюют.

XXVII. Саги о Гаральде Гильдетанде. — Королевство Рейдготское

Более историческим лицом представляется Гаральд Гильдетанд, датский король, который, ориентировочно, жил в конце VII века. Рассказывают, что он ходил на славян, победил их и такое оказал уважение к храбрости князей славянских, Дука и Даля, что не захотел их убивать, а велел увести в плен и потом принял в свою дружину. Во все последующее время славяне являются союзниками датчан в разных войнах.

Главной опорой Датского государства в эту древнейшую пору, как и после, были Датские острова. Ютландия была более или менее независима и только впоследствии стала постепенно сливаться с Данией. О Гаральде можно сказать с некоторой достоверностью, что он первый распространил свою власть с Датских островов на ближайшую часть материка. Здесь он основал загадочное государство Рейдготию, о котором только в сагах и говорится. Впрочем, саги не определяют положительно, что за страна была Рейдготия: одни утверждают, что это Ютландия, и что там обитала ветвь готов, другие относят Рейдготию далее на восток и заставляют граничить с землей гуннов, которая помещается в юго-восточной Германии, да и Рейдготию причисляют к Германии. Имя Германии скандинавы распространяют на всю среднюю Европу, но отнюдь не на Ютландию, которая была им хорошо известна. Тут же говорится, что подле Рейдготии лежала Виндландия, т. е. земля балтийских славян, по преимуществу Поморье, и что Виндландия как-то от нее зависела. По таким указаниям нет возможности определить точного значения Рейдготского королевства. Только общепринятое мнение, что Рейдготия есть Ютландия и прозвана по готам, кажется невероятным, потому что, насколько известно, готы сюда никогда не заходили, и притом Ютландия была так хорошо знакома скандинавским народам, что едва ли бы могла на время двух-трех поколений получить, а потом без следа утратить имя, для самих скандинавов непонятное. Позволим себе другую догадку. Главный, древний город лютичей, уважавшийся на всем Балтийском поморье, назывался Радигощем. Не подпал ли он с окрестной страной как-нибудь власти датских удальцов, как, например, позже Новгород варягам, и не основалось ли здесь кратковременное скандинавское государство, которое, с небольшим изменением звуков, в духе скандинавской речи, по Радигощу прозвалось Рейдготией? Этим объяснилось бы и подчинение Виндландии (Славянской земли) Рейдготскому государству, его помещение в соседство гуннов и причисление его к Германии. Впоследствии же, когда забылось настоящее значение Рейдготии, а между тем знали, что так называлась часть материка, принадлежавшая одному из датских королей, легко могли подумать, что дело шло о Ютландии, а из самого слова Рейдготия заключить, что эта земля была готская. Если бы это предположение оказалось верным, то можно было бы из саг о Рейдготии вывести несколько любопытных известий о древнейшей истории балтийских славян. Но как оно, при неопределенности скандинавских преданий, только гадательное, то нельзя основывать на нем никаких исторических заключений. Надо ограничиться простым изложением саг.