Страница 8 из 13
— Кажется, вы не понимаете всей серьезности положения, в которое угодили, — вкрадчиво начала я, осознав, что Лукас намерен до последнего играть в молчанку. — Вы проникли в чужой дом. Я понятия не имею, с какой целью вы это сделали. Да, вы можете сколь угодно утверждать, будто желали лишь напугать меня. Но что, если истинной причиной было ограбление? В любом случае вам придется весьма потрудиться, давая местным властям объяснение своему поступку. Уверена, что ваша репутация после этого окажется безвозвратно загубленной…
— Вы считаете, меня беспокоят такие мелочи, как моя репутация? — перебил с болезненной ухмылкой Лукас. — Меня, Лукаса Одли, уже давным-давно не волнует, что могут сказать или подумать обо мне люди.
В тысячный, наверное, раз за этот вечер меня царапнуло смутное воспоминание. Нет, я точно когда-то слышала это имя. Но где и в связи с чем?
Однако мысль, так и не оформившись окончательно, исчезла, и я продолжила сухо и твердо:
— Нет, вы не поняли меня. Вам, может быть, и плевать, что скажут о вас люди. Но как насчет тюрьмы?
— Тюрьмы? — Лукас презрительно фыркнул, не впечатленный моей угрозой. — Не смешите меня! Это был всего лишь розыгрыш. Да, сознаюсь, что глупый и жестокий, но никаких дурных целей я не преследовал. Меня наверняка не похвалят, но и наказывать строго не будут. Отделаюсь денежным штрафом в вашу пользу и общественным порицанием. Переживу как-нибудь. Авось, не впервой.
Я подалась вперед, положила на колени руки и прошептала, глядя прямо в глаза наглецу, вздумавшему выйти сухим из воды:
— То, что это розыгрыш, знают лишь трое: я с сестрой и вы. И здравый смысл подсказывает мне, что моим словам поверят с куда большей охотой, чем вашим. Тем более вы сами не отрицаете, что проникли в мой дом ночью. Хотела бы я послушать, как вы начнете оправдываться, когда я обвиню вас в нападении и попытке ограбления.
— Но вы же сами говорили, что в доме нечего брать! — гневно вскинулся Лукас.
— В доме — нечего, но что насчет моего багажа? — Я торжествующе усмехнулась. — Кто мешает мне сказать, что у меня с собой была крупная сумма денег или же дорогие украшения?
— Это же ложь!
В этот момент мне стало даже жалко Лукаса. У него от удивления так сильно округлились глаза, что они стали похожи на два огромных блюдца, в которых плескались искренние недоумение и обида.
Анна, сидящая рядом, тихонько хихикнула, видимо, позабавленная этим зрелищем. Правда, смотрела при этом она за спину Лукаса. Но я уже начала привыкать к выходкам сестры, поэтому спокойно проговорила, пожав плечами:
— Да, ложь. И что? Вы же сами сказали, что вам плевать на мнение окружающих. Так пусть думают о вас, как о воре…
Я пожалела об этой фразе, как только она слетела у меня с уст. Глаза Лукаса опасно потемнели. Он уже оправился от первого замешательства, и сейчас его рот кривился от гнева, который вот-вот должен был прорваться наружу криком. Однако, к моему величайшему удивлению, Лукас все же сумел удержаться от столь бурного выражения эмоций.
— Вы хоть представляете, кому осмеливаетесь угрожать? — тихо спросил он.
Честно слово, лучше бы закричал! От его голоса мне почему-то нестерпимо захотелось забиться в самый темный угол гостиной и заплакать.
— Да что вы мне сделаете? — Я с вызовом улыбнулась, хотя внутри все мелко дрожало от страха. — Обвините во лжи? Ваше слово окажется против моего. И я готова побиться об заклад, что поверят мне.
Еще одна томительная минута молчания. Но наконец Лукас как-то растерянно моргнул и с явным усилием отвел от меня взгляд.
— И все же ваша наивность потрясает, — пробормотал он. — Слабая девушка, дом на окраине, из всех возможных помощников — лишь ребенок. Но вы, похоже, искренне не понимаете, насколько безжалостны могут быть люди и сколь чудовищно они порой поступают.
— Речь сейчас не обо мне, — дерзко прервала его я, немного приободрившись. Кажется, я все-таки начинаю одерживать верх в этом странном противостоянии. — Речь о вас и вашем добром имени. Если вы немедленно не расскажете, почему так отчаянно желаете выжить меня из дома…
Я осеклась. Нет, Лукас ничего мне не сказал. Он все так же сидел напротив меня, только в его облике что-то неуловимо изменилось. Словно через прорези маски обычного человека, накинутой для обмана окружающих, на меня вдруг холодно и расчетливо взглянуло кровожадное чудовище. Тяжело сказать, чем было обусловлено такое впечатление. Просто мое сердце внезапно забилось вдвое чаще, просто на уши неожиданно надавила ночная тишина, и я действительно осознала, что никто не поможет нам с Анной, если Лукас решит расправиться с невольными свидетелями его преступления.
— Никогда не угрожайте мне, — медленно процедил Лукас, делая паузу после каждого слова. — Слышите? Никогда, найна Хлоя! Вы даже не представляете, с кем связываетесь!
— Так расскажите мне! — потребовала я дрожащим голосом, собрав все свое мужество. — Что происходит? Вы ведь понимаете, что теперь я точно никуда не уеду?! Что такого особенного в этом доме?
— Да с чего вы вообще решили, будто меня интересуют эти развалины?! — взорвался Лукас, продолжая испепелять меня взором. — Плевать мне на дом и все, что находится в нем! Проблема в том, что вы можете получить помимо этой развалюхи.
— Но если наследство Элизы Этвуд не достанется мне — то и вы его тем более не получите, — осторожно заметила я.
— И тем лучше. — Лукас криво усмехнулся, но пояснять свою мысль не стал. Вместо этого он встал и неспешно отправился к входной двери, видимо, посчитав разговор оконченным.
— Эй! — возмутилась я. Попыталась подняться тоже, но была вынуждена отказаться от этой идеи из-за нового всплеска боли в лодыжке, почти утихшей до этого. Не догонять ведь наглого гостя, прыгая на одной ноге. — Куда вы?
— К себе, — пожал плечами Лукас, уже взявшись за дверную ручку. Искоса глянул на меня и добавил с усмешкой: — Учитывая ваше физическое состояние — можете не провожать.
— Но… — растерялась я от подобного оборота событий. Он уходит? Вот так вот просто? А как же мои угрозы ославить его, если он не расскажет мне, что вообще происходит?
— Доброй ночи, найна Хлоя, — прохладно пожелал Лукас. Покосился на окно, за которым уже серел сумрак, предвещая скорый рассвет, и нехотя поправился: — Точнее, учитывая обстоятельства, славного утра. И подумайте над моими словами. От всей души советую вам как можно скорее покинуть Аерни. Если желаете — я помогу вам с вещами.
— Идите к Альтису! — совершенно неподобающе для девушки из хорошей семьи огрызнулась я в ответ на столь соблазнительное предложение. Видимо, сказались годы воспитания в пансионе, где, что скрывать, мой жизненный опыт весьма обогатился в плане всевозможных ругательств. Что поделать, наши учителя были обычными людьми со своими недостатками и не всегда успевали уследить за шалостями воспитанников. А семьи у всех были разные.
Лукас вряд ли ожидал от меня подобного. Он удивленно вскинул брови, однако удержался от нового витка спора. Почтительно склонил голову, прощаясь, и вышел прочь.
Спустя неполную минуту до меня донесся звук отодвигаемого засова, который через пару мгновений вновь с лязгом встал в паз.
— Ишь ты, маг, — прошептала я, не сомневаясь, что это Лукас любезно закрыл за собой дверь, заперев ее изнутри дома при помощи заклинания. Но на всякий случай, прихрамывая, подошла к двери и выглянула в темную прихожую, которая, как и ожидалось, оказалась пустой.
— Странный тип, правда? — спросила я у Анны, которая свернулась калачиком в кресле и, по-моему, уже задремала, утомившись от нашего бесконечного спора.
— Да, — сонно согласилась она, тараща на меня огромные голубые глаза. — Странный. И не совсем человек.
Я меланхолично пила какао, вновь выбрав для посиделок крыльцо. Нет, мне было уже нестрашно оставаться в доме. Особенно после пережитого ночного представления, устроенного мне соседом. Полагаю, если бы в этом месте на самом деле обитали кровожадные призраки, то они бы уже давным-давно напали на меня, благо, что возможностей было предостаточно. Однако я по-прежнему не желала и лишней минуты проводить под крышей дома — слишком угнетала меня его запущенность. Сначала я собиралась устроить завтрак на небольшой кухоньке, до разбора которой вчера у меня еще не дошли руки, но затем ужаснулась масштабам грядущей неминуемой уборки, мудро решила не расстраивать себя раньше времени и вместо созерцания грязи и пыли насладиться красотами утреннего пейзажа. Хотя, если честно, дело уже шло к обеду — после столь утомительной и бурно проведенной ночи мы с Анной встали лишь ближе к полудню.