Страница 8 из 28
КАК ТОЛЬКО ПОЯВИЛАСЬ ВЕРА В СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЕ, ВОЗНИК И СПРОС НА ЛЮДЕЙ, УТВЕРЖДАЮЩИХ, ЧТО ОНИ ЕГО ПОНИМАЮТ
Чаще всего таких экспертов в области религии называют словом «шаман»[50]. (Это слово происходит из языка тунгусов, кочевого народа Сибири; иногда его переводят как «тот, кто знает».) Общий ярлык скрывает различия. Шаманы Евразии и севера Северной Америки часто впадают в эффектное состояние транса, когда духи вселяются в них, говорят их языком, а потом покидают тело. В других регионах, в том числе на большей части территории обеих Америк, шаман в меньшей степени порабощен духами, более склонен просто общаться с ними посредством видений или снов, а потом пересказывать увиденное[51].
Подобно этому, заметно варьируются и специфические способности, которыми, по их собственным утверждениям, обладают шаманы. Некоторые шаманы востока Северной Америки могли взять семечко, зажать большим и указательным пальцем, а потом пустить его по воздуху с достаточной силой, чтобы убить человека на расстоянии нескольких километров[52]. В Австралии предпочтительным смертоносным оружием была кость, которой указывали на жертву после соответствующих заклинаний[53]. Одни эскимосские шаманы умели летать на луну, другие — превращаться в медведя[54]. Среди шаманов Амазонки встречались те, кто превращался в ягуара с помощью некоего снадобья, от которого, по словам одного антрополога, шаман лежал в гамаке, «рычал, тяжело дышал и бил по воздуху скрюченными, словно когти, пальцами», убеждая свидетелей, что «его блуждающая душа превратилась в кровожадное животное семейства кошачьих»[55]. На Андаманских островах шаман боролся с эпидемией, потрясая горящим поленом и веля злым духам держаться от него подальше[56]. На юге Аляски шаман тлинкитов ради исцеления надевал особый передник и маску, бегал кругами вокруг пациента, потрясая трещоткой, и пел песню духам, для каждого нового духа надевая очередную маску, и время от времени падал в изнеможении[57]. В Африке танец целителя народа кунг сан продолжается до десяти часов, пока целитель наконец не входит в состояние транса, в котором его или ее целительная энергия не превращается в полезный пар; ему позволено беседовать с богами и духами умерших[58].
Что объединяет шаманов, так это стремление к контакту со скрытым миром, определяющим судьбу человека. Действие своих сил шаманы направляют на важные и непостоянные вещи — болезни, погоду, хищников, добычу. Один иезуитский священник, в XVIII веке познакомившийся с народом абипонов в Южной Америке, перечислил способности, которые приписывают себе шаманы этого народа: «Навлекать болезни и смерть, исцелять все недуги, знать события отдаленного будущего, вызывать дождь, град и бурю, призывать тени [души] умерших и советоваться с ними о тайных делах, принимать облик тигра, обращаться с любыми змеями, ничем не рискуя, и т. п.»[59]. Основоположник теории шаманизма Мирча Элиаде (Mircea Eliade) писал: «Принципиальной и универсальной является борьба шамана с тем, что мы могли бы назвать „силами Зла“… Чрезвычайно утешительной и укрепляющей является убежденность, что один из членов общества может видеть то, что закрыто и невидимо для остальных, а также приносить непосредственно полученные и точные сообщения из сверхъестественных миров»[60].
Появление шамана служит важным этапом в истории организованной религии. Он (а иногда и она) — связующее звено между древнейшей религией, изменчивым сочетанием верований об изменчивом сочетании духов, и тем, чем религии предстояло стать: определенным набором убеждений и действий, конкретную форму которых поддерживает авторитетное учреждение. Шаман — это первый шаг на пути к архиепископу и аятолле.
ШАМАН — ЭТО ПЕРВЫЙ ШАГ НА ПУТИ К АРХИЕПИСКОПУ И АЯТОЛЛЕ
С этим утверждением согласится не каждый. Сегодня шаманизм (иногда именуемый неошаманизмом) занимает обширную нишу в духовности нью-эйдж, и отчасти его притягательность объясняется воспринимаемым контрастом с современной религией. В этом отношении шаманизм позволяет вернуться в то время, когда индустриализация еще не нарушила единство с природой, а церковные иерархи не препятствовали непосредственному опыту постижения божественного, объявляя себя единственными официальными средствами передачи духовности. С этой точки зрения изначальный, шаманский, этап развития религии чем-то напоминал Едемский сад до того, как Адам и Ева все испортили.
Безусловно, в анналах шаманизма есть притягательные темы. Некоторые авторитетные исследователи видят в шамане каменного века истоки мистицизма, который в современной форме уже принес многим душевный покой. Элиаде писал, что эскимосский шаманизм и буддийскую мистику объединяет их цель — «освобождение от телесной иллюзии»[61]. А шаманизм в целом, продолжал он, пронизан «желанием преодолеть состояние простого смертного, индивида», чтобы достичь «отыскания самого источника духовной жизни, то есть одновременно и „правды“, и „жизни“»[62].
Все к лучшему. Однако у шаманов неизбежно обнаруживается одна общая с религиозными лидерами современных сообществ злополучная черта: и те, и другие — люди. На шаманском этапе религиозной эволюции мы видим не только солнечную сторону религии, но и некоторые изъяны, которые с тех пор закрепились за ней. Будучи порождением человеческого мозга, религия неизбежно несет метки нашего вида, как к худу, так и к добру.
Как стать шаманом
Появление шамана среди религиозных лидеров было вполне естественным событием. Первобытная религия заключалась главным образом в том, что люди рассказывали друг другу истории, пытаясь объяснить, почему случается хорошее и плохое, предсказать и то, и другое, по возможности вмешаться и таким образом повысить долю хорошего по отношению к плохому. Всякий раз, когда люди — охотники-собиратели, аналитики фондового рынка, кто угодно — соперничают в сфере объяснений, предсказаний и вмешательства, некоторые приобретают репутацию преуспевающих. Они становятся лидерами в своей области. Предположительно в результате такого соперничества и возник, и сохранился шаманизм.
Судя по многим изученным сообществам охотников-собирателей, это соперничество носило неформальный и непрерывный характер, а обладание духовной властью было вопросом отношения. Во время продолжающихся всю ночь целительных танцев кунг сан любой мужчина или женщина могли войти в состояние транса и таким образом вызвать нум — духовную целительную энергию. Но лишь некоторые кунг получали известность как «повелители нум», и только в редчайших случаях кто-то из них оказывался достаточно одаренным, чтобы увидеть верховного бога Гаона[63]. У кламатов, как писал один антрополог, «некоторые шаманы значительно сильнее прочих, и все, кто наделен такой силой, в некоторой степени способны пользоваться ею так же, как делает шаман»[64]. Антрополог Роберт Лоуи (Robert Lowie) после изучения кроу, индейцев североамериканских прерий, писал, что «любой член племени мог стать шаманом» после «поиска откровений», узрев видение, означающее, что его принял конкретный дух[65].
50
Вопрос о том, надо ли применять к ним этот ярлык, способен вызвать споры в кругу антропологов. Немногие пуристы придерживаются мнения, что применять его можно лишь к аборигенным культурам Северной Евразии. Другие утверждают, что сходства между религиозными культурами Евразии и Америк достаточно, чтобы сделать правомерным распространение термина «шаман» по обе стороны от Берингова пролива. Третьи готовы к еще более существенному расширению территории шаманов при соблюдении одного ключевого критерия: истинный шаман черпает силу в непосредственном вдохновении — в видениях, голосах, вселении в тело и так далее. [См., к примеру, Norbeck (1961), р. 103]. Находятся и те, кто говорит: слушайте, буквально во всех доземледельческих сообществах есть люди, которые, как принято считать, обладают особым доступом к силам, которые мы, жители современности, назвали бы сверхъестественными, духовными, магическими, оккультными и так далее. Нам необходимо дать этим людям какое-то название, так почему бы просто ради удобства не называть их «шаманами»? Именно такая позиция избрана в нашем случае. «Знахари», «ведуны», «кудесники» — в этой книге все они шаманы. (Примечание: в тексте обобщения, касающиеся шаманов, приводятся в настоящем времени, а конкретные этнографические примеры — в прошлом, отражая тот факт, что поскольку туземные культуры изменились или исчезли, лишь немногие из этих примеров остаются действительными и по сей день.)
51
Rogers (1982), р. 6–7; Lowie (1952), р. 336.
52
Rogers (1982), р. 11.
53
Spencer (1927), p. 401–405. В некоторых австралийских племенах, таких, как аранда, подобной силой были наделены не только шаманы. См. Spencer (1927), р. 397. См. также Rivers (1924).
54
Rasmussen (1932), p. 28.
55
Reichel-Dolmatoff (1987), p. 10.
56
Man (1932), p. 29.
57
Emmons (1991), p. 383–384.
58
Katz (1976), p. 287.
59
Процитировано в Bourke (1892), p. 459.
60
Eliade (1964), p. 509.
61
Ibid., p. 64.
62
Ibid.
63
См. Marshall (1962), p. 237–240. По оценкам Katz (1976), p. 285, половина мужчин и треть взрослых женщин способны достигать этого высшего состояния, хотя и неизвестно, все ли они могут пользоваться им для целительства.
64
Spier (1930), р. 107. См. Radcliffe-Brown (1922), р. 176, и Vecsey (1983), р. 161, сопоставимые наблюдения об андаманских островитянах и оджибве соответственно.
65
Lowie (1952), р. 14.