Страница 27 из 28
АТОН НЕДВУСМЫСЛЕННО ПРЕДВОСХИЩАЛ БОГА ЕВРЕЕВ ЯХВЕ
Если Мардук после присоединения верховных богов Месопотамии оставил при себе некоторые божества в качестве супруги и слуг, Атон в зените славы ни с кем не делил небесную твердь, недвусмысленно предвосхищая бога евреев Яхве. К слову об известном универсализме Яхве: Атон сотворил людей и взял их под свою опеку — всех до единого. Как гласил великий гимн Атону,
Истоки нравственного прогресса
Однако этот межрасовый универсализм не был совершенно новым, и львиную долю этой заслуги не следует приписывать Атону. Как ни странно, скорее на нее имеет право претендовать его свергнутый соперник Амон. Войны, которым содействовал Амон, не только обогатили его жрецов и таким образом поставили под угрозу власть фараона, но также, как часто случается с завоевательными войнами, раздвинули экономические и культурные горизонты. С завоеванных территорий доставляли рабов-чужестранцев и представителей чужеземной элиты, которые получали образование в Египте и возвращались на родину помогать в управлении колониями. В египетском языке появлялись иностранные слова, в экономике — привозные товары, в пантеоне — чужеземные боги, точно так же, как и египетские боги распространялись на завоеванные земли[281].
Этот новый космополитизм не искоренил чудесным образом расизм и ксенофобию, свойственные Египту в прошлом, когда он был изолирован от влияния извне, но оказал серьезное влияние. Некоторые чужеземцы-боги становились сыновьями или дочерьми египетских, некоторые чужеземцы-люди, в том числе рабы, вступали с египтянами в брак, повышая свой социально-экономический статус. Египетская литература, некогда изображавшая другие земли чуждыми, а иноземцев — презренными, теперь повествовала о египетских героях, которые отправлялись в дальние края, вступали с чужеземцами в брак, осваивались на новом месте[282].
Следовательно, Эхнатон, провозгласив Атона единственным истинным богом не только египтян, но и человечества в целом, действовал в соответствии с духом того времени. В тогдашней египетской империи, как отмечал египтолог Дональд Редфорд, идея космополитизма витала в воздухе. «Эхнатон унаследовал этот дух универсализма и развил его в монотеистическом контексте»[283]. И действительно, выясняется, что предшественник Атона Амон также создал все человечество и разделил на расы[284]. В одном гимне говорится о его озабоченности судьбами «азиатов» (то есть месопотамцев и жителей других земель к востоку от Египта)[285]. В тексте, написанном, вероятно, еще до времен Эхнатона, сказано, что египетский бог «оберегает души» четырех известных «племен» человечества: азиатов, египтян, ливийцев и чернокожих (нубийцев, живущих на юге)[286]. Все четыре изображены в земле умерших, «потустороннем мире», где им обещано блаженство в загробной жизни[287].
Египетская империя была не вечной, космополитизм то нарастал, то шел на убыль. Но сдвиг в сторону межкультурных связей продолжался, хоть и периодически, так как был в итоге движим научно-технической эволюцией. Прогресс в развитии средств транспорта и коммуникации, благодаря которому стало возможным существование обширных империй, сопровождался достижениями в производстве, при этом все больше людей вступало в контакт друг с другом. Разумеется, зачастую они были настроены враждебно, и эта враждебность отражалась и в религиозных учениях, и в нравственных позициях. Уже в следующем столетии после правления Эхнатона один египетский поэт вложил в уста воюющего царя, который обращается к Амону, тому самому богу, которого некогда заботило благополучие азиатов, такие слова: «Что тебе эти азиаты, Амон? Грешники, не ведающие Бога?»[288]
Однако к тому времени в истории древнего Ближнего Востока наметилось два принципиальных момента.
Во-первых, основная идея научно-технической эволюции способствовала тому, что игнорировать существование других народов становилось все труднее. Эта долгосрочная закономерность оказала влияние на развитие египетского языка, анализ которого провел египтолог Зигфрид Моренц. Слово, которое в середине III тысячелетия до н. э. означало «египтянин» и применялось для того, чтобы отличить египтян от подозрительных и, возможно, недостойных называться людьми жителей ближайших земель, к середине II тысячелетия приобрело значение «человеческое существо» и применялось даже к военнопленным, обреченным на рабство[289].
Во-вторых, отношения между богами одного народа и богами других народов зачастую зависят от экономических и политических связей. Торговые и другие отношения, в которых могут выиграть обе стороны — отношения с ненулевой суммой — приводят к тому, что бог одной стороны начинает заботиться о благополучии другой, а первая сторона признает богов второй; в любом случае отношения с ненулевой суммой с большей вероятностью будут предусматривать признание человеческих качеств у представителей другой стороны и распространение на них хотя бы некоторых нравственных установок. Конечно, войны и другие формы антагонизма могут способствовать теологии нетерпимости, нравственной индифферентности или чему-нибудь похуже. Если войну и можно хоть чем-нибудь искупить, то лишь тем, что следует за ней, когда завоеватель превращает разные земли в экономическое и политическое целое, а теология и нравственность распространяются соответствующим образом. В итоге в ритме торговли и войны растут масштабы действия фактора ненулевой суммы. Это отрадное обещание для расширения круга нравственных критериев.
Что же стало с Атоном, который в XIV веке до н. э. был самым наглядным на тот момент примером универсалистского монотеизма? Через несколько десятилетий после получения им статуса единственного бога он впал в немилость. По-видимому, отчуждение самых влиятельных жрецов Египта не входило в рецепт вечной жизни. Даже богу не обойтись без продуманно размещенных союзников на земле, чтобы предотвратить социальную революцию. Со смертью Эхнатона Атон лишился самого верного из своих друзей.
Кое-кто утверждает, что Атон тем не менее изменил мир навсегда. Зигмунд Фрейд в своей книге «Моисей и монотеизм» предполагает, что Моисей находился в Египте во времена правления Атона и вынес идею монотеизма в Ханаан, где она положила начало иудео-христианской цивилизации.
Как мы убедимся далее, это далеко не самое правдоподобное объяснение предложенное возникновения монотеизма в Древнем Израиле. И действительно, как выяснилось, Мардук имел к этому событию более непосредственное отношение, чем Атон. Через много лет после того как Мардуку не удалось перевести ближневосточную цивилизацию через порог к монотеизму, Атон помог подтолкнуть ближневосточную цивилизацию одолеть тот же порог. Он противостоял богу Древнего Израиля, побеждал и даже унижал его, в результате израильтяне отреагировали на это, создав собственный монотеизм.
ЧАСТЬ II
ПОЯВЛЕНИЕ АВРААМИЧЕСКОГО МОНОТЕИЗМА
«Ибо кто на небесах сравнится с Господом? кто между сынами Божиими уподобится Господу? Страшен Бог в великом сонме святых, страшен Он для всех окружающих его».
280
David (2002), p. 226.
281
См. Redford (1992), pp. 226–233. Такое теологическое «перекрестное опыление» хотя и было выгодным в политическом смысле для правителя империи, не обязательно оказывалось проявлением непорядочности. Отец самого Эхнатона ближе к концу своего правления послал в Месопотамию за изваянием Иштар из Ниневии, чтобы она исцелила его болезнь. См. Redford (1992), р. 231, и Morenz (1973), р. 240.
282
См. Redford (1992), pp. 230, 233.
283
Ibid., p. 231.
284
Ibid., p. 230; David (2002), pp. 227–228.
285
Wente and Baines (1989), p. 158. Эту озабоченность приписывают Амону-Ра — такое имя Амон носил в период слияния с Ра.
286
Morenz (1973), р. 51.
287
Hornung (1996), р. 167. Древнейший экземпляр этого текста, «Книга врат», появился вскоре после правления Эхнатона, но ряд специалистов считает, что он был написан ранее.
288
Morenz (1973), р. 52.
289
Ibid., pp. 47–49.