Страница 51 из 76
В общих чертах его план выглядел так: подобраться к особняку, после разведки нейтрализовать охранника на крыше, спуститься в подвал и вывести девушек на волю. Потом в катер, и подальше от этого острова. Не считая случайностей, в плане имелось три слабых места: код в подвал, ключи от камер и вертолёт. Хотя двери внизу можно и высадить, вряд ли кто услышит, да и вертолёту, если организуют погоню, не так то легко будет найти их ночью посередине озера. А вот если Шнайдер поменял код входного замка, то тогда труба дело — без взрывчатки ту дверь не свернуть.
Глеб ещё минут десять думал над кодом, вертя эти цифры 2368 и так, и эдак, пока не заснул. Вода легонько хлюпала о борт, над островом повисли звёзды, и откуда-то издалека неслась чуть слышная музыка. Люди отдыхали.
Проснулся сержант уже в первом часу, с чувством, что пока спал, видел во сне что-то важное. Припомнить, однако, не удавалось. Сполоснув лицо, он принялся медленно жевать гамбургер, запивая его колой.
Тишина стояла полная. Даже вода, успокоившись, не плескалась о дюралевый нос катерка. И под мерные жевки челюстей, перемалывающих булку, из глубины сознания вдруг выплыло «10 сентября» и тут же цифра «2368». Глеб, чуть не поперхнувшись вставшим поперёк горла куском, перестал жевать. Он быстро глотнул из банки и отдышавшись подумал: «Мог бы и сам сообразить!»
Ларчик открывался просто. Первая и четвёртая цифры в сумме давали день, а вторая и третья — месяц. И Шнайдер, даже забыв, всегда имел возможность подобрать код — не было ничего проще.
Покончив с гамбургером, сержант взялся за дело. Зарядил винчестер, уложил его на дно катера и прикрыл сверху одеялом. Поковырявшись в инструментальном ящике, нашёл небольшую монтировку — вполне подходящую, чтобы взломать замки в подвале. Отрезав от тёмной рубахи кусок ткани, сделал маску, прикрыв нос и нижнюю часть лица. Ткнув пальцем в ил у берега, провёл по лбу и у глаз несколько тёмных полос. Попробовал легко ли выходит из ножен нож и, загнав патрон в ствол пистолета, Глеб выпрыгнул из катера и, перевернув бейсболку козырьком назад, направился в лес. Монтировку он держал в рукаве, готовый в любой момент пустить её в ход. Два мотка верёвки, уложенные в карманы комбинезона, немного мешали при ходьбе, и он переложил их за пазуху, посчитав, что так будет лучше.
До особняка Глеб шёл пятнадцать минут. Сначала по тропинке, а затем лесом вдоль шоссе. Ограду он преодолел легко, уж больно удобные поперечинки были наварены между прутьев. Шагай как по ступенькам! «Даже девчата перелезут!» — подумал он, осторожно спускаясь с другой стороны забора. Прислушавшись, сержант вытащил нож и, срезая ветку за веткой, проделал в кустах достаточно широкий проход в самом углу периметра. Улёгшись поудобней, он принялся наблюдать за домом. Там было тихо. Горело несколько фонарей на дворе, да окно на втором этаже.
Полежав минут двадцать, вникая в обстановку, Глеб перевернулся на спину и начал впадать в транс. Над головой мерцали подмигивая звёзды, а из-за листвы высовывался узкий серпик зарождавшегося месяца. Ночь убаюкивала. Тихо, ни шороха. Расслабиться бы, да заснуть. Сержант немного поёрзал спиной, вдавливая в землю какой-то сучок и отгоняя подступавшую дремоту….
И вот он уже лёгкое облачко, которое с головокружительной быстротой мчится в высь, в беспредельную синеву. — У-У-У-У! — вырвался он в астрал, в очередной раз захлебнувшись в ликующем крике, упиваясь лёгкостью и свободой. Зависнув всего лишь на секунду, он описал вокруг своего тела торжествующий круг и ринулся к особняку.
— Спецназ! Вперёд!
Перед стеной он, правда, благоразумно сбавил скорость и стал медленно проникать на второй этаж. «Сначала дом, потом подвал, в башню и назад», — решил он протискиваясь сквозь стену в ту комнату, где горел свет.
Повезло ему, или нет, Глеб пока оценить не мог. Но факт, что четыре мужика не спали, а с остервенением резались в карты, оставался фактом.
— Тебе сдавать, Эдди, — весело посмеиваясь, бросил колоду Бригс сидевшему напротив крепышу. Судя по куче лежавших перед ним банкнотов, ему было с чего посмеиваться.
— Не скаль зубы летун, ещё не вечер! — огрызнулся Эдди, ловко тасуя колоду.
Сержант удовлетворённо хмыкнул, получив подтверждение, что Бригс, как он и думал — пилот вертолёта. Остальные в этой компании были охранниками. «И как это они его не обчистили скопом?!» — подумал Глеб, удивившись, и вышел через закрытую дверь, чтобы проверить остальные комнаты. В одной спал тщедушный медик, положив свои очки на раскрытую книжку под ночником, в другой шумно храпел Шнайдер, оставшиеся оказались пустыми. Значит людей в доме не прибавилось.
«Интересно, сколько они ещё будут играть и когда у них смена в башне?» — задался вопросом сержант, спускаясь на первый этаж. Дверь в кабинет Шнайдера была приоткрыта. «Везёт! — оценил Глеб. — Не дай Бог, пришлось бы замок ломать».
Свет от фонарей с улицы двумя косыми параллелограммами падал на пол, выхватывая в полутёмной комнате уголок шнайдеровского стола, кресло и часть ковра. Обойдя по привычке светлые участки, сержант подошёл к стеллажу и двинулся вперёд, сначала в отсек, где маячком горела лампочка замка, а затем в подвал.
Подойдя к первой камере, Глеб осмотрел дверь: «Подломлю на раз!» — подумал он, усмотрев щель между полотном двери и косяком, куда можно было вставить монтировку. «В крайнем случае — вышибу!» — вдавил он голову во внутрь комнаты, решив посмотреть что там творится. Девушка спала, свернувшись калачиком. В тусклом свете единственной лампочки чуть заметно вздымалась её грудь. «Не дай бог, если опять снотворное вкололи, — забеспокоился сержант. — Двоих мне не вытащить! Надо глянуть на вторую». Пропустив не занятый средний бокс, он заглянул в следующий. Тот был пуст. Осталась лишь смятая постель. «Ну и где же она?» — метнулся он к центральной камере, чувствуя тревогу. Аккуратно заправленная койка и — никого! «Куда же они её дели?!» — забеспокоился Глеб по-настоящему, заглядывая во все комнаты подряд.
На душе у него стало нехорошо. Муторно и тоскливо. Он ещё только приближался к двери операционной, а внутри уже свербело: — Не заходи! Не заходи! — Как тогда, когда он стоял перед комнатой Сьюзен.
Сжав зубы, сержант сделал шаг, а затем второй. Шагнул, хотя всё естество противилось этому. Глеб чувствовал этот тугой сгусток астрала, ощущал его всей кожей и всем существом. Около него тяжело было двигаться и даже дышать. Этот сгусток хранил отпечаток насильственной смерти. Смерти страшной, безжалостной и жестокой. Злобным холодным камнем этот сгусток застыл посередине потока, и астрал огибал его, разнося печальную весть скрученными тугими жгутами.
БУДЬТЕ ПРОКЛЯТЫ ЗЛЫЕ УБИЙЦЫ! БУДЬТЕ ПРОКЛЯТЫ!
Можно уйти от закона, можно уйти от полиции, можно забиться в укромную щель. Но куда уйдёшь от астрала?! Он достанет везде! Нет убийце прощения! Если погибнет сразу — пусть считает, что ему повезло. Иначе будет страдать и мучиться всю оставшуюся горькую жизнь. Астрал не мстит, нет! Он высекает в злобной душе искру раскаяния. И знай человек, поднявший руку на своего собрата — ты поднял её на себя! Если убил из-за денег — быть тебе бедняком! Если любишь жену — стать тебе вдовым! Вместо свободы — тюрьма, вместо здоровья — болезнь, вместо радости — горе. У тебя не будет детей или рок прикуёт их к постели и кошмарные сны будут сниться каждую ночь. Страдай человек! Очищайся от скверны! Может Бог и простит, что забыл ты заповедь божью: НЕ УБИЙ! НЕ УБИЙ!
Девушка лежала в стандартном прорезиненном мешке, для перевозки трупов. Взгляд, споткнувшись о него, тут же попадал в ловушку. Слишком чёрным смотрелся этот страшный мешок на белом операционном столе. Слишком чёрным! Как само зло. Глаза впивались в него намертво, с ужасом улавливая за складками клеёнки контуры человеческого тела.
Несколько шагов к этому мешку Глеб проделал стиснув зубы и унимая невольную дрожь. Его астросом корчился, не желая туда шагать, и всё внутри кричало: Не надо! Не надо!