Золушки

«Ну зачем же я вчера ушла раньше всех! Наверняка что-то интересное пропустила», — с любопытством подумала Эллен.

В воскресенье утром Фредрика Бергман проснулась от звона будильника со свинцовой тяжестью в голове, с трудом дотянулась до него и выключила. Зарывшись лицом в подушку, девушка попыталась использовать оставшиеся десять минут отдыха.

Выйдя через час из квартиры, она вдруг вспомнила, что так и не успела толком подумать об оставленном на автоответчике сообщении из Центра усыновлений. По крайней мере, серьезно его обдумать точно не успела. Ничего, сейчас самое главное — расследование, а такие важные решения в спешке не принимают.

Надо сосредоточиться на работе, думала Фредрика. И решила сразу поехать к Магдалене Грегерсдоттер, уже из машины позвонила ей, предупредила о своем приезде и попросила разрешения поговорить с ней наедине.

Дверь ей открыла высокая темноволосая женщина.

— Магдалена? — спросила Фредрика, вдруг осознав, что понятия не имела, как выглядит мать Натали.

— Нет, — ответила женщина, протягивая Фредрике прохладную руку, — меня зовут Эстер, я ее сестра.

Чистота и порядок, отметила Фредрика, идя за Эстер в гостиную. В этой семье явно не признают модного ныне художественного беспорядка. Фредрика такой выбор одобряла.

Сколько же разных домов распахивается перед тобой, если ты — полицейский, поражалась она, ожидая в гостиной. Каким доверием располагает ее работодатель во всех этих квартирах и домиках!

В этот момент, прервав ее размышления, вошла Магдалена Грегерсдоттер.

Она оказалась поразительно не похожа на Сару Себастиансон. Явно не из тех, кто красит ногти синим лаком! Весь ее облик словно транслировал совершенно иное происхождение и жизненный опыт, куда более непростой, чем у Сары. Трудно поверить, что такая женщина могла в юности сделать аборт в ванной комнате родительского дома, подумала Фредрика.

— Давайте присядем? — мягко предложила она.

По крайней мере, Фредрика надеялась, что ее слова прозвучали мягко — обычно в таких ситуациях она ощущала себя крайне неловко.

Магдалена села в дальний угол дивана, Фредрика — в огромное пестрое кресло, ярким пятном выделявшееся на фоне белых стен. Не поймешь, красивое или отвратительное.

— Вам… удалось что-нибудь? — жалобным голосом спросила Маргарета. — Вы… нашли кого-нибудь?

О, это проклятое «нибудь», наваждение любого полицейского: «Обнаружили где-нибудь? Выяснили что-нибудь? Задержали кого-нибудь?»

— Личность преступника пока не установлена, но сейчас разрабатывается версия, представляющаяся нам очень перспективной, — осторожно произнесла Фредрика.

Маргарета лишь кивала — хорошо, хорошо, хорошо.

— И я как раз и хотела обсудить эту версию с вами. Вообще-то мне надо задать вам всего один вопрос. — Фредрика наконец поймала печальный взгляд и выдержала паузу, чтобы убедиться в том, что полностью завладела вниманием Маргареты. — Мой вопрос носит очень личный характер и звучит, возможно, дико, но…

— Я отвечу на любой вопрос, — решительно перебила ее Маргарета. — На любой!

— Хорошо, — с облегчением кивнула Фредрика. — Хорошо, — и сделала глубокий вдох: — Вы когда-нибудь делали аборт?

— Аборт? — изумленно уставилась на нее Магдалена.

Фредрика кивнула.

— Да, — хрипло ответила она, глядя девушке в глаза, — но это было очень давно! Лет двадцать назад! Я как раз переехала от родителей — встречалась с мужчиной на пятнадцать лет старше. Он был женат, обещал уйти от жены ко мне, — Маргарета грустно рассмеялась, — и конечно же этого не сделал. Когда я сообщила ему, что беременна, он перепугался, наорал на меня и сказал, что я должна избавиться от ребенка как можно скорее. Умолять было бесполезно. Конечно, я сделала аборт, а того мужчину больше ни разу не видела.

— Где вам делали аборт? — спросила Фредрика.

— В Южной больнице. Но срок был еще совсем маленький, поэтому мне пришлось подождать несколько недель, прежде чем делать операцию. — Взгляд женщины снова затуманился. — Все так странно вышло… Дело в том, что аборт прошел неудачно, но врачи ничего не заметили. Я поехала домой, думая, что все закончилось, а на самом деле ребенок остался внутри меня. Через несколько дней мне стало плохо, и у меня случился выкидыш — тело само завершило то, что недоделали врачи, и вытолкнуло ребенка наружу. Думаю, именно поэтому мне так и не удалось забеременеть: бесплодие наступило из-за последовавшего воспаления.

Обе молчали. Фредрика отчаянно искала слова, чтобы сформулировать решающий вопрос.

— Где именно завершился ваш аборт? — спросила она, понизив голос.

Магдалена недоуменно подняла брови.

— Я хотела сказать, где вы потеряли ребенка?

Лицо Магдалены исказилось, она зажала рот ладонью, словно пытаясь подавить рвущийся наружу крик.

— В ванной у родителей! — воскликнула она и разрыдалась. — Выкидыш случился на том самом месте, куда он положил тело Натали!

В воскресенье Петер Рюд пришел на работу в отвратительном расположении духа. Единственным светлым пятном стало то, что утром, разговаривая с Джимми по телефону, ему удалось порадовать брата.

— Скоро будем есть торт, Петта? — радостно спросил Джимми.

— Скоро, Джимми, скоро, — заверил его Петер. — Может, даже завтра!

Если, конечно, нам будет что праздновать, добавил он про себя.

Настроение Петера не сильно улучшила и Эллен: ей пока что не удалось получить ответ на его запросы.

— Петер, потерпи, пожалуйста, на это ведь нужно время, потерпи! — увещевала она.

От этих слов он потерял остатки терпения. Однако портить отношения с Эллен не хотелось, поэтому Петер просто развернулся и ушел в свой кабинет, чтобы не наговорить ей гадостей.

Ночь выдалась не чета предыдущей — спокойно поспать Петеру не дали. Впервые пришлось лечь на диване. Сначала он даже думал отправиться ночевать к Джимми, в интернат для людей с ограниченными возможностями, но решил не тревожить брата внезапным приездом.

От недосыпа Петер всегда терял способность мыслить рационально, поэтому с утра ушел из дома пораньше, пока Ильва еще спала, а рабочий день начал с двух чашек крепкого кофе.

Он сел за компьютер и поискал наобум в паре-тройке баз данных, однако быстро понял: это бесполезно. К большинству баз у него был лишь ограниченный доступ, а к некоторым не было совсем.

Открыв сейф, Петер достал все скопившиеся у него на данный момент материалы по делу и начал повторять про себя фразы, то и дело звучавшие в последние несколько дней: «Что мы знаем? Чего мы не знаем? Что нам необходимо узнать, чтобы раскрыть это дело?»

Знаем мы ответ на вопрос «почему»: женщин наказывали за то, что когда-то они сделали аборт. Это вполне согласовывалось с фразой «Женщины, которые не любят всех детей одинаково, вообще недостойны иметь детей». Сначала Петер истолковал эту фразу буквально и решил, что убийца хочет каким-то образом наказать всех женщин, которые не любят всех детей одинаково, но теперь понял, что ошибался.

Чего мы не знаем? Следственной группе неизвестно, по какому принципу убийца выбирает своих жертв — в Швеции множество женщин, которые когда-то сделали аборт, а теперь имеют детей! Возможно, он — отец абортированных детей? Вряд ли, решил Петер. Убийца, вероятно, был в жизни обеих женщин фигурой эпизодической. Скажем, врачом. Если, конечно, не составил список жертв гораздо позже, получив доступ к старым медицинским картам. В таком случае они вообще могли никогда с ним не встречаться.

Петер вздохнул: вариантов бесконечное множество.

И упрямо продолжил изучать записи.

Многое указывает на то, что человек, которого они ищут, имеет отношение к медицине, например работает в больнице. Во-первых, на теле первой жертвы были обнаружены следы талька с медицинских перчаток, во-вторых, похоже, что у него есть доступ к медицинским препаратам, как к успокоительным, так и к смертельно ядовитым.