Страница 16 из 21
Над Теруэлем разыгрываются воздушные бои, каких не бывало в небе Испании. В них принимает участие большое количество самолетов с обеих сторон. Воздушные схватки происходят на всех эшелонах высоты.
22 декабря 1937 года в небе над Теруэлем сошлись до полутора сотен самолетов. Фашисты оказывали яростное сопротивление и не желали уступать. Как оказалось, причиной этого было прибытие на смену частей, разгромленных в ходе штурмовки Гарапинильоса, летчиков высшей школы воздушного боя итальянских ВВС. Им была поставлена задача отомстить за посрамленную честь. Но это им не удалось, бой закончился при соотношении сбитых самолетов пять к семи в пользу республиканцев.
Именно на земле Испании раскрылся в полной мере военный талант Е.С. Птухина. Служивший под его началом А.Ф. Семенов, будущий Герой Советского Союза и генерал-лейтенант авиации, вспоминает: «Евгений Саввич Птухин обладал незаурядным талантом авиационного начальника. Он по-своему, как мы говорим теперь, по-птухински, разрабатывал, подготавливал и успешно осуществлял довольно значительные в тогдашних масштабах воздушные операции. Боевые задачи решались при тесном взаимодействии различных родов авиации, часто с наращиванием силы ударов, особенно в ходе борьбы с самолетами противника. Последние эффективно уничтожались не только в воздухе, но и на аэродромах»{12}.
В январе 1938 года комбриг Е.С. Птухин был отозван в Советский Союз. В отчете, написанном на имя руководства вооруженных сил, Евгений Саввич проанализировал применение авиации в боевых условиях. Он доказывал необходимость установки на истребителях пушечного вооружения, как эффективного средства борьбы с самолетами противника. Настаивал на бронировании кабин пилотов и приводил данные о количестве пострадавших по этой причине летчиков. Птухин считал, что на самолетах обязательно должна присутствовать радиосвязь, подкрепляя это примерами, когда приказами с земли можно было существенно повлиять на исход воздушного боя. В конце отчета он поставил вопрос о необходимости перехода звена от трех самолетов к четырем, разбитым на две пары. Данная структура хорошо зарекомендовала себя в воздушных боях в небе Испании.
22 февраля 1938 года Е.С. Птухину было присвоено внеочередное воинское звание «комкор», и он был награжден юбилейной медалью «XX лет РККА».
7 марта 1938 года в Кремле, в торжественной обстановке, М.И. Калинин вручил комкору Птухину сразу два ордена — Ленина и Красного Знамени, которых он был удостоен за бои в Испании.
8 апреле 1938 года Евгений Саввич был назначен командующим Военно-воздушными силами Ленинградского военного округа. На первомайском параде на своем краснокрылом И-16 он летел во главе воздушной армады.
Много сил и времени отдавал комкор работе по боевой подготовке летных частей. Часто выезжал на аэродромы, где встречался с летчиками и специалистами. Рассказывал о приобретенном боевом опыте в небе Испании. На своем красном И-16 показывал молодым пилотам, как необходимо летать и выполнять сложнейшие фигуры пилотажа, чтобы не быть сбитым в первом же бою. Сам лично отрабатывал с летчиками управление воздушным боем в различных условиях и группами разного состава.
В августе 1938 года комкор Е.В. Птухин был вызван в Москву для прохождения обучения на курсах усовершенствования командного и начальствующего состава при Академии Генерального штаба РККА. 23 февраля 1939 года весь курс слушателей был приведен к торжественной присяге, после чего был зачитан приказ о назначении на должности. Комкор Птухин оставался на своем прежнем месте службы. К началу 1939 года под его руководством находилось 7 авиационных бригад, насчитывавших свыше 1 тысячи самолетов различных типов, базировавшихся на 12 аэродромах. Все это огромное хозяйство требовало постоянного внимания.
Остановка на границе с Финляндией оставалась сложной. По договору с прибалтийскими странами на их территории началось строительство советских военных баз. Ответственность за оборонные мероприятия в Эстонии была возложена на руководство Ленинградского военного округа. Рассказывает писатель М.П. Сухачев: «Мерецков вместе с Птухиным объехали всю Эстонию, намечая районы строительства укреплений и аэродромов. Результаты рекогносцировки они докладывали Сталину на даче. Птухин и раньше несколько раз встречался со Сталиным на приемах после воздушных парадов, но общаться так близко, за одним обеденным столом еще не приходилось. Порядка доклада никакого не было. Внешне это было похоже на беседу, где, естественно, больше задавал вопросы Сталин. И когда раздался вопрос: "А как товарищ Птухин мыслит использовать авиацию с аэродромов Эстонии в случае конфликта на финской границе?" — Птухин от неожиданности растерялся. Он выждал время и, чтобы скрыть волнение, стал медленно излагать свой план. Сталин слушал не перебивая. Будучи тонким психологом, он, видимо, изучал логику мышления командующего, о котором уже много слышал и знал.
— Товарищ Птухин, вы должны хорошо себе представить всю полноту ответственности, если хоть одна бомба упадет на Ленинград.
Эти слова были убедительнее любого приказа»{13}.
30 ноября 1939 года началась советско-финляндская война. Комкору Е.С. Птухину поручается руководство фронтовой авиацией. Под его командованием находятся 15-я, 71-я (впоследствии 18-я) и 55-я скоростные бомбардировочные авиабригады, а также 35-й и 55-й скоростные бомбардировочные авиаполки. Перед ними ставилась задача наносить бомбовые удары по скоплениям живой силы, укреплениям и коммуникациям противника с целью способствовать продвижению частей Красной Армии на Карельском перешейке. Однако, натолкнувшись на упорное сопротивление финских частей и заранее подготовленную полосу обороны — «линию Маннергейма», советские части были вынуждены перейти к обороне.
Рассказывает писатель М.П. Сухачев: «В середине декабря поздно вечером, когда член Военного совета ВВС Агальцов перечитывал разведсводку, зазвонил кремлевский телефон.
— Вы знаете остров Даго?
— Да, товарищ Сталин.
— Там надо построить аэродром для эскадрильи И-16, и как можно быстрее.
— Но там сплошные леса.
— Вы что, не знаете, как среди лесов города вырастают?
— Ясно, товарищ Сталин.
В трубке раздался щелчок, все смолкло. Агальцов перевел дух и немедленно стал звонить Птухину.
— Хосе, — они по привычке иногда еще называли друг друга испанскими именами, — твоя задача такова: нужно срочно построить аэродром на Даго. Сейчас я звоню Мерецкову, попрошу помочь всем, что потребуется. Сообщай мне каждый день, как идут дела.
На следующий день почти следом за Птухиным Агальцову позвонил Сталин и был приятно удивлен тем, что уже два батальона приступили к работе.
— Кто ответствен за работу?
— Птухин, товарищ Сталин, — с готовностью ответил Агальцов.
К Новому году на укатанный аэродром сел полк И-16. Агальцов немедленно доложил Сталину.
— Как полк? — удивился Иосиф Виссарионович.
— Мы построили не на эскадрилью, а на полк.
— Это хорошо. Птухин молодец, — тихо и мягко сказал Сталин. И Агальцов по голосу понял, как он при этом скупо улыбнулся в усы. "Надо срочно передать разговор Птухину, — подумал Агальцов, — это для него значит больше, чем награда"»{14}.
В январе 1940 года для поддержки наступления войск Северо-Западного фронта при прорыве «линии Маннергейма» были созданы Военно-воздушные силы Северо-Западного фронта под командованием комкора Е.С. Птухина. В их состав были включены 27-я дальнебомбардировочная авиабригада, 29-я бомбардировочная авиабригада, 16-я скоростная бомбардировочная авиабригада, 85-й отдельный скоростной бомбардировочный авиаполк и 149-й отдельный истребительный авиаполк.
По состоянию на 10 февраля 1940 года фронтовая авиация под командованием комкора Птухина насчитывала 558 самолетов (351 бомбардировщик и 207 истребителей). Вся эта грозная сила использовалась в полном объеме. Интенсивность применения ВВС на Карельском перешейке была очень высокой: в отдельные дни февраля — марта 1940 года при прорыве главной оборонительной линии в течение дня иногда производилось до 2000— 2500 самолето-вылетов (с учетом авиации фронта, армий, ПВО и Краснознаменного Балтийского флота). Ночью эта цифра доходила до 300—400 вылетов{15}.