Бандитский Петербург

В группе не было жесткой дисциплины и строгой иерархии — там, где много водки и женщин, о дисциплине говорить не приходится. Да и вообще, по нынешним временам, когда «господа бандиты» сначала стреляют, а потом думают, тех, кто примыкал к Феоктистову, можно было бы назвать людьми «тихими и богобоязненными». В то время «серым кардиналом» преступного мира в Питере некоторые считали Юрия Саликова, нынче занимающегося бизнесом в Швеции. Саликов светиться не любил, но «работал» много — торговал антиквариатом, уходившим неведомыми путями за рубеж, «курировал» подпольные джинсовые фабрики. У Юрия был родной брат Игорь. Саликов постоянно призывал бандитскую молодежь «быть реалистами», постоянно напоминал о том, что «нужно много работать». Они не учиняли зверств, работая в основном против тех, кто не пойдет в милицию жаловаться, — барменов, поднимавшихся на недоливе пива пролетариату, мелко ворующих администраторов гостиниц и официантов, проституток и таксистов-отстойщиков. Часто группа практиковала при отъеме денег у клиента обычную шулерскую игру в карты. За ними не было кровавого следа — преимущественно пьяные драки с синяками и выбитыми зубами. Вершиной технической оснащенности группы стал автомобиль «Жигули» с «антирадаром». Но в 1980 г. в журнале «Шпигель» была опубликована статья о «русском мафиози» — Владимире Феоктистове. Слухи потрясли Ленинград. Кто-то пустил «утку», что у Феоктистова есть даже своя фабрика в ФРГ. Говорят, высокое партийное начальство в лице Григория Васильевича Романова громко орало по этому поводу на тогдашних высших милицейских и кагэбэшных чинов Ленинграда. Феоктистов был арестован и получил 10 лет строгого режима — максимум, что предусматривала статья о мошенничестве — самая серьезная из всех, что были вменены ему в вину. И уже тогда прослеживалась устойчивая связь группы Феоктистова с некоторыми довольно высокопоставленными офицерами милиции, которые отделались в то время просто увольнением из органов. Феоктистов пошел на зону, — на этом кончается «увертюра петербургского бандитизма». На зоне Фека был нарядчиком, за что от него отвернулись многие профессиональные преступники и воры.

Он вернулся в Ленинград в 1989 г. и оказался не готовым к тем переменам, которые произошли в городе за время его отсутствия. Подросла новая, «талантливая молодежь», жившая уже по более жестоким и кровавым законам, чем он когда-то. Время все убыстряло свой неумолимый бег, а он оставался человеком из прошлого. Имя его, правда, было хорошо известно, оно и давало ему какие-то дивиденды. Что-то с прежних времен было отложено на черный день, его считали человеком богатым. Он сел в «Пулковской», выдал дочку за потомка великого нейрохирурга Бехтерева… [30]

Но время не приняло его. Однажды «тамбовцы» жестоко избили его ногами. Избили его братья Рыбкины и Сергей Васильев. За то, что Фека посягнул на девушку Сергея Васильева. Феоктистов всегда очень любил женщин, любил, например, в сауне окружить себя молоденькими девушками, часто бесплатно пользовался проститутками, что по понятиям считалось беспределом, потому что девушка время тратила и прибыли не приносила. Авторитет его стал рушиться, к тому же вскоре под арест попали почти все его старые друзья и коллеги. Феоктистов скрылся на Североамериканском континенте, но пробыл там недолго — не прижился. Он был слишком «советским» для Америки. Когда он вернулся — его арестовали. Кстати, после ареста Феоктистова долгое время его столик в «Пулковской» никто не занимал. Тяготевшие в то время к Феоктистову «воркутинские» после его посадки переключились на «тамбовцев». Срок он получил небольшой и уже в начале 1995 г. снова оказался на свободе. Встретили его пышно, но все это было уже мишурой. Нельзя сказать, что сегодня Фека играет решающую или хотя бы сколько-нибудь заметную роль в бандитском Петербурге, однако сотрудники РУОПа иногда задерживают его по старой памяти при облавах и рейдах. При этих задержаниях Фека обычно просто «попадает под замес», так как привычкам своим он не изменил, по-прежнему любит проводить вечера в шикарных ресторанах в окружении барышень… [31]

Жизнь и смерть Коли-Каратэ

Волна «рэкетиров первого призыва» накрыла Ленинград в середине 80-х годов, одновременно с началом перестройки и кооперативного движения. В городе стало много богатых (по советским меркам) людей, и, как следствие, появились и те, кто хотел заставить их делиться. В тогдашний рэкет шли люди с трудной судьбой — спортсмены с невостребованным потенциалом, нравственно искалеченные войной афганцы — люди, которые считали, что то, что им «недодало» государство, нужно брать самим, не стесняясь в методах и средствах. Они работали просто и «по-домашнему», совершая элементарные вымогательства при помощи бытовых электронагревательных приборов — утюгов, паяльников и кипятильников. Их жертвами становились кооператоры и проститутки, спекулянты и валютчики, работники сферы обслуживания и просто заводские несуны. Система только зарождалась, разведка часто давала сбои, поэтому в те времена нередко наезды совершались на людей, которых назвать богатыми можно было лишь с глубокого похмелья.

«Новая волна» не брезговала и квартирными разбоями, и грабежами на авторынках. Оружие применялось крайне редко, и это было из ряда вон выходящим событием как для самих бандитов (только-только начинающих так себя называть), так и для правоохранительных органов. В те времена больше всего ценилась физическая сила и умение вырубить противника с одного удара. Жертвы рэкета зачастую ничего не получали взамен — реальная охрана их предприятиям от других команд стала предоставляться несколько позже. Тогдашнее милицейское руководство неоднозначно относилось к существованию бандитских рэкетирских группировок. Большинство высоких чинов считало, что эти структуры не представляют серьезной опасности для общества, поскольку совершают посягательства в основном в отношении лиц, извлекающих доходы неприемлемыми для коммунистической идеологии методами. Кроме того, эти руководители были озабочены прежде всего раскрытием зарегистрированных преступлений, а латентная (то есть скрытая) преступность их практически не интересовала [32].

Вот в такой обстановке и занял лидирующее положение в Ленинграде Николай Седок, больше известный под кличкой Коля-Каратэ. Специалисты считают, что такого волевого, умного, решительного и жестокого лидера в Питере больше не было. Колю-Каратэ еще часто называли Мини-Шварценеггером — при росте около 178 см он весил за 90 кг и не имел ни капли жира. Он не пил, не курил, ел только отборную, «здоровую» пищу, тщательно следил за своим весом, посещал по три раза в неделю сауну. Недоучившись в одном из ленинградских технических вузов, Седюк стал завсегдатаем клуба «Ринг» [33], где оттачивал свое мастерство в искусстве рукопашного боя. Очевидцы рассказывали, что во время одной из разборок Седюк из положения сидя выпрыгнул метра на два, сломал человеку руку и мягко, как кошка, вернулся на свое место. Один из его подельщиков рассказывал даже, что Коля-Каратэ умел наносить «энергетические удары» и владел приемами бесконтактного кунг-фу, но это, скорее, все-таки можно отнести к разряду мифотворчества.

К 1987 г. Николай Седюк вместе со своим братом по прозвищу Маккена сколотил устойчивую группу, достигавшую численности 100 бойцов (в те времена еще считали по бойцам, а не по стрелкам, как сейчас). Идейным вдохновителем братьев Седюков стал Владимир Семенович Голубев, больше известный под кличкой Бармалей [34]. Видными членами его команды были Олег Мифтахутдинов-Микотадзе, Гога Геворкян (Макси-Шварценеггер) и актер Малого драматического театра Аркадий Шалолашвили, снявшийся в 18 кинофильмах (последняя роль Шалолашвили — в фильме «Остров погибших кораблей»). Когда он был арестован, за него ходатайствовали такие известные люди, как Михаил Боярский и Константин Райкин. Кстати, остальные бандиты очень уважали Шалолашвили и называли его не иначе как Аркадий Палыч [35].

Банда братьев Седюков занималась своим преступным промыслом на достаточно высоком интеллектуальном уровне. Они практиковали замысловатые разводки с использованием некоторых членов банды втемную. При постановке таких разводок — чтобы запутать и одурачить терпилу — использовались актерские и режиссерские способности Шалолашвили, и надо отдать ему должное, он их демонстрировал блестяще. На Седюка обратили внимание московские и кавказские воры в законе — что свидетельствовало о достижении этим представителем новой зарождающейся бандитской системы солидного веса и авторитета в мире отечественной организованной преступности. Колю-Каратэ курировал известный московский вор в законе по кличке Антибиотик. (Кстати, сразу после ареста Николая Седюка в 1987 г. Антибиотик внезапно умер от… болезни сердца. Многие серьезные люди, узнав об этом, понимающе хмыкали, но от комментариев воздерживались.)