Мексиканские негодяи

- А что ты там меняешь?

- Все. Вдумайся в смысл этой фразы: люди стоят в очереди, и последние вдруг оказываются первыми. Это возможно лишь в двух случаях – когда в очереди всего двое, первый все купил, и тут второй, он же последний, становится первым.

- Ну, какая же это очередь – из двух человек!

- Вот, Мария. И второй вариант – когда с другой стороны очереди тоже стали что-то давать, и они неожиданно оказались первыми. Или открылась вторая касса, но это так редко бывает…

- И как же ты хочешь, чтобы звучала эта фраза?

- «И последние станут предпоследними», потом «и предпоследние станут предпредпоследними», потом «предпредпоследние…»… ну, и так далее, в зависимости от того, сколько людей перед и после того, кто был последним, пока он не станет, наконец, первым, и ему продадут бутылку текилы.

- Господи, Антонио, какой ты умный! Надо же срочно звонить, чтобы они там изменяли библию!

- Да, я уже звоню. А ты пока неси бутылку текилы. Она будет первой, но не последней.

157.

- Антонио, Антонио!

- Что, Мария?

- Я написала стихотворение. Хочешь послушать?

- Нет.

- Ха-ха-ха, как ты всегда смешно шутишь. Ну, слушай. Называется «Осеннее»: «Вот и осень наступила, вот и солнце отступило». Ну, как?

- Гм. Очень хорошо.

- Не слишком коротко?

- Нет-нет-нет, длиннее точно не надо. Я бы даже пару строчек сократил.

- Но тогда останется только название.

- И хорошо. Оно прекрасно выражает тему – «Осеннее». Сразу так… красиво, печально, но вместе с тем… глубоко.

- А почему тогда эти негодяи в журнале сказали, что не будут это печатать?

- Ну, во-первых, потому что они негодяи, а во-вторых, в нашей стране недавно появилась страшная цензура, и ты, очевидно, стала ее жертвой.

- Но ведь я еще весной носила им свое стихотворение, и они его тоже не приняли.

- Ну-ка, напомни.

- «Весеннее». «Вот весна и наступила, вот и солнце проступило».

- О. Так у тебя получается целый цикл.

- Ой, правда! Вообще то до цикла там не хватает еще «Летнего» и особенно «Зимнего»…

- Да-да-да, «Зимнего» особенно не хватает.

- …но я думаю, недели за две я восполню этот пробел.

- Знаешь что, Мария, поэзия – это такое дело, в нем не надо спешить. Поезжай-ка ты лучше куда-нибудь в творческую командировку, месяца на три – в Болдино, в Михайловское, там, говорят, хорошо пишется. А я буду публиковать твои письма ко мне и водить экскурсии по нашему музею-квартире, у меня на примете уже есть три-четыре симпатичных поклонницы твоего творчества.

158.

- (Звук падения). Ой!

- Антонио!

- Да, Мария, это я…

- Ты что, опять напился и упал?

- Ты что, Мария, я… я пал жертвой действия закона всемирного тяготения. Какой негодяй его придумал?

- Ньютон. Но он тоже от этого пострадал – получил яблоком по голове.

- Умер?

- Да. Но не от этого.

- Тем лучше для него. А то бы я ему… И вообще, он ничего не понимал. Что это – большое тело притягивает малое?

- Это закон, он неоднократно подтверждался.

- А вот смотри – у тебя большое тело? А оно меня совершенно не притягивает.

- Нет, Антонио, здесь имеются в виду космические размеры…

- Знаешь, при твоем росте эти размеры вполне можно считать космическими. Ой! (Звук падения).

- Ну вот, ты опять упал!

- Это все Ньютон! Я добьюсь законодательного отменения этого закона.

- Ты неправильно говоришь, Антонио.

- Почему?

- Нельзя говорить «отменения», надо говорить «отмены».

- Да? А я тогда добьюсь еще и законодательного отменения правила, по которому нельзя говорить «отменения». Ой! (Звук падения).

- Антонио, иди, ложись.

- Да, Мария, пойду притяну это тело к постели. Ой! (Звук падения). Какой светильник разума упал… угас… ну, ничего, к утру проснется… загорится опять. Спокойной тебе ночи, Антонио.

- Меня зовут Мария!

- Очень приятно. Антонио. Разрешите присесть за ваш столик… (Захрапел).

159.

(Скрип входной двери).

- Антонио, это ты?

- Тихо, Мария, тсс. Если ты сейчас не проснешься, то все будет нормально, ты ничего не заметишь.

- Я уже все заметила! Опять напился?

- Ну что ты начинаешь, Мария?… тем более, что на этот раз все по-другому.

- А где тебя носило, уже два часа ночи?

- Мария, я был на суде. Судили моего дедушку, он сбил пешехода.

- Боже, какой кошмар! Бедный твой дедушка, негодяй Дон Альварес!… Но, погоди, Антонио, как он мог кого-то сбить, он же инвалид?

- Правильно, он ехал в своем инвалидном кресле. И теперь ему придется возмещать ущерб – помятый бампер, дверь, фара.

- Ты же сказал, что он сбил пешехода!

- Пешехода?... А, да, конечно пешехода. Просто пешеход был за рулем. Главное, дедушка отделался небольшими вмятинами – на голове, а тот – вдребезги.

- Как же такое может быть?

- Ты просто плохо знаешь моего дедушку. Он в молодости мог ездить со скоростью 200 километров в час. Если бы тогда еще были машины, способные развивать такую скорость, он бы вообще… А так, умер – и все.

- Как, умер? Ты же сказал, его судили?

- А, да! Умер другой дедушка, а этого судили за изнасилование и дали пятнадцать лет.

- Какое изнасилование? Что ты несешь?

- А про что я говорил?

- Все ясно! Ты что, не мог придумать что-нибудь получше?

- Нет, Мария, ты же видишь, в каком я состоянии. Но все равно я сказал тебе чистую правду,… правда, не помню, в чем она заключалась…

160.

- Антонио.

- Да, Мария.

- Я давно хотела с тобой поговорить. Ты не считаешь, что тебе пора зашиться?

- О, Мария, я и так зашиваюсь. Видишь, не успел допить одну бутылку текилы, а уже надо пить вторую. Когда я это успею?

- Антонио, по-моему, текила становится для тебя проблемой.

- Какая же это проблема, Мария? Смотри: раз (глоток) – и нет проблемы.

- Антонио, ты становишься алкоголиком!

- Мария, не путай понятия. Алкоголик – это человек, который не может не пить. А я хочу – пью, хочу – не пью.

- Но ты же все время пьешь!

- Просто я все время хочу. А если бы я все время не хотел бы – не пил бы.

- А давай ты перестанешь хотеть – ну, хотя бы на некоторое время.

- Что ты, Мария, как же это возможно. То, что я пью, помогает мне хоть как-то мириться с окружающей действительностью, с тем, что все кругом – негодяи… А если я буду смотреть на это все трезвым, я же не выдержу, начну страшно пить и, в конце концов, стану алкоголиком. Ты этого добиваешься?

- Конечно, нет! Но ты же… ой, Антонио, я запуталась…

- Вот, Мария.

- Но все-таки, каждый день текила…

- Да, Мария, вот в этом ты права. Принеси-ка мне рому.

161.

- Мария.

- Да, Антонио.

- Вызови «Скорую помощь».

- Зачем, Антонио?

- Затем, что скоро мне понадобится помощь. Пусть эти негодяи привезут текилу, сигарет … и чего-нибудь вкусненького.

- Антонио, но ведь «скорая» приезжает только, когда кому-то плохо.

- А мне плохо. Мне очень плохо без текилы, сигарет и чего-нибудь вкусненького. А они, наверняка, сидят там и ничего не делают. Или ездят к этим симулянтам, которые делают вид, что они больны.

- Антонио, я не уверена, что они приедут, если я назову им причину.

- Как эти негодяи могут не приехать, если ты им скажешь, что у меня сердечный приступ?

- Но у тебя же нет приступа.

- Если они не привезут текилу – будет. Лучше не лечить болезнь, а предупреждать.

- О чем предупреждать болезнь, Антонио?