Уведу родного мужа

— Ну, деятели… — прошептал мой спутник и осуждающе покачал головой. — Опечатали, называется…

— Откуда же им было знать, что у Вилькиной секретарши аллергия на шоколадный запах? Этого даже Вилька не знал, он бы ее вмиг уволил!.. — неожиданно для себя вступилась я за ротозеев-ментов.

Фрэд неопределенно хмыкнул и потянул меня к окну с форточкой. Татьяна пояснила, что ее подкупленная шпионка-секретарша буквально помешана из-за своей аллергии на открытых форточках. Даже зимой впускает в приемную ледяной воздух, чтобы не так пахло шоколадом. Сам склад вплотную примыкал к кабинету Вилькиного зама и сообщался с ним дверью.

— Сейчас полезешь в форточку, потом откроешь мне окно изнутри! — грубо прошипел Фрэд.

— Я?! — такое заявление было для меня полной неожиданностью! — Почему я, а не ты?! Я же в юбке, предупреждать надо!..

Я всерьез запаниковала.

— Потому ты, что я туда просто не пролезу! — сердито сказал он. — Подумаешь, в юбке она… А то я не видел того, что у вас под юбками!..

И тут же сдал назад, почувствовав, видимо, как злобно я дернулась.

— Ладно тебе, тут же темно, ни зги не видно… Ну, Лиза, ну, перестань капризничать, а? Если хочешь, я еще и зажмуриться могу!..

— Не надо! — испугалась я еще больше. — Зажмуришься и от этого меня случайно уронишь!.. Просто не смей смотреть вверх, ясно?

Как выяснилось, окно оказалось жутко высоким, во всяком случае сантиметров на двадцать выше меня. Когда Фрэд легко вознес меня на вытянутых руках к этой самой форточке, мне вначале показалось, что задача проникновения в нее простая, как нечего делать.

Смело нырнув руками и головой в действительно пахнущую шоколадом полутьму и прошипев на прощание Фрэду, чтобы крепче держал меня за ноги, я скользнула вниз и… повисла в пустоте, не дотягиваясь до подоконника!..

— Ну? Ты что там застряла? Мне же тяжело! — услышала я хрип Фрэда. И сама захрипела, поскольку прилившая к голове кровь здорово изменила мой голос и, видимо, дикцию:

— Не достаю, держи! — взмолилась я, на что телохранитель ответил:

— Понял, отпускаю!!

И отпустил…

Несколько секунд я стояла на руках, удивительно удачно упав ладонями на подоконник, словно заправский акробат. Но только несколько секунд! Дура Танька забыла предупредить, что ее шпионка, помимо прочего, еще и любительница кактусов и выращивает эти гадкие растения на своем рабочем месте. Тот, который попался мне под нос при первой же попытке осторожно шевельнуться, был выращен на славу и немедленно вцепился в мою несчастную физиономию целым пучком иголок!..

Я взвизгнула, дернулась, руки соскользнули с подоконника, и мы с кактусом дружно грохнулись вниз… Если вы любопытствуете, что именно испытывает человек в тонкой юбке, со всего маху усевшийся на кактус, можете проверить это на себе!..

Сама не знаю, почему я не потеряла сознание от болевого шока. Возможно, потому, что интуитивно чувствовала: очень скоро у меня появится куда более веский повод для обморока… Но в тот момент мне даже хватило мужества подняться с пола, то есть с кактуса, и, всего лишь тихонечко подвывая, отпереть Фрэду окно — как и было запланировано.

Думаете, он остался доволен? В жизни не слышала более разъяренного крика, чем тот, который издавал Федор Степанович по поводу произведенного мной грохота и визга, когда влез наконец в «Пипсу». Хорошо ему было проделывать все бесшумно после того, как я ценой собственного здоровья организовала ему полный комфорт!

К сожалению, ссориться нам было абсолютно некогда. Хотя райончик этот и не являлся жилым, в основном здесь гнездились всевозможные конторы и склады, но кто знает? Вдруг чей-нибудь посторонний сторож проявит внеслужебное рвение по поводу произведенного мной шума? И мы не сговариваясь двинулись налево, к кабинету Вилькиного зама, чтобы затем взломать, как последние тати в нощи, дверь склада и проникнуть туда…

Уж не знаю, что именно собирался искать Фрэд, но только ломать двери нам не пришлось. Судя по тому, что они были широко распахнуты настежь, а на полу (в лунном свете это было прекрасно видно!) замовского кабинета валялись всевозможные обрывки бумаг и даже большая упаковочная коробка, искать там уже было нечего. Кто-то хорошо потрудился до нас…

Переглянувшись и совершенно не сговариваясь, мы одновременно ринулись вперед, к распахнутым дверям, сквозь густой шоколадный аромат… Наверное, теперь я долго не смогу, наподобие аллергичной секретарши, выносить не только шоколадный, но вообще любой сладкий запах… Не понимаю, каким образом мне удалось опередить Фрэда как раз на те полметра, которые и понадобились для того, чтобы из нас двоих я первой — именно я! — споткнулась о чье-то лежащее на дороге тело и со всего маху на него грохнулась!..

Фрэд был не прав: привыкнуть к таким вещам решительно невозможно. Другое дело, что когда ты в третий раз подряд оказываешься в объятиях мертвеца, то узнаешь, на что именно приземлилась, Мгновенно и без малейших сомнений. Но привыкнуть? Никогда!..

На этот раз я орала так, что в какой-то момент и сама оглохла от собственных рулад. И даже когда Фрэд заткнул мне рот сразу двумя ладонями, я продолжала, по его уверениям, орать носом, и совсем не намного тише… А когда ему удалось, не выпуская меня ни на секунду, одновременно добраться до выключателя и яркий свет залил шоколадный склад, я, как он позднее жаловался ментам, перешла на ультразвук, едва не разрушивший его драгоценный мозг.

На ультразвук я переключилась сразу, как только увидела воочию, а не на ощупь очередного найденного мной мертвеца. Абсолютно незнакомого мне мужчину с багровым лицом, выпученными глазами и прочими подробностями, характерными для удавленников… Добила меня, однако, совсем другая деталь. Набирая воздух в легкие для очередной рулады, я вдруг увидела, что в мертвой руке толстяка, в его скрюченных пальцах, крепко-накрепко зажата шоколадка «Пипса» в яркой, по-елочному нарядной обертке…

Увидев эту самую детсадовскую шоколадку, выглядевшую дико и нелепо в руке трупа и оттого особенно страшно, я наконец закатила глаза и с облегчением хлопнулась в обморок…

Глава 16

Шоколад для наркоманов

На этот раз, выныривая из благословенного небытия, первым я увидела как раз лицо Таньки. И вначале решила, что нахожусь дома, почему-то на ставшей исключительно жесткой и неудобной, но родной тахте. Но уже в следующую секунду, обнаружив, что Танькина физиономия буквально посинела от слез, вначале усомнилась в Данном обстоятельстве, а потом все вспомнила и отчаянно пожалела, что в отличие от героев вечной Санта-Барбары, абсолютно не подвержена амнезии… Да, но при чем тогда тут моя подруга, которой на данный момент положено быть совсем в другом месте?!

Обнаружив, что я открыла глаза, Татьяна немедленно зарыдала в голос:

— Лизочка, ты жива… жива! — Уж не знаю, чем ее так огорчило это обстоятельство, но по ее и без того мокрым щекам хлынули мощные потоки слез. — Я знала… знала, что ты жива, и не отдала им тебя!..

Я открыла рот, чтобы спросить, кому «им», и, к своему ужасу, обнаружила, что ни одного звука, хотя бы писка или шипения, издать не могу! Но умная Танька мгновенно поняла, что означает мое беззвучное шлепанье губами:

— Эти идиоты с неотложки хотели везти тебя в больницу, представляешь?! А потом решили всадить тебе укол. Сама знаешь куда. Я не дала!..

Кто бы мог подумать, что вопреки обстоятельствам последних лет моя жизнь все еще дорога Татьяне до такой степени?! Во всяком случае, не Фрэд, лицо которого всплыло в поле моего зрения вторым, вслед за Татьяниным. Мужчинам, даже самым мудрым, вообще никогда не понять всех тонкостей женских взаимоотношений! Федор Степанович с изумлением поглядел на Таньку, а потом с огромной тревогой на меня и задал очень глупый вопрос.

— Ты жива? — спросил этот ненормальный, как будто сам этого не видел!

Я снова открыла рот, чтобы в свою очередь задать ему кое-какие вопросы, и поняла, что не могу произнести ни звука. Страшная мысль о том, что мой голос пропал навсегда, окончательно привела меня в чувство, и я имела глупость сесть…