Уведу родного мужа

— Что в этом смешного? — От возмущения Танька, наконец, ожила и включилась в происходящее.

— Милые дамы, — пожилой в последний раз всхлипнул от смеха, — да как же я, по-вашему, должен вычислить того, кто вам нужен, если у нас тут восемь инспекторов дознания, и на каждого — по три-четыре неопознанных трупа?!

— Так им и надо! — разъярилась я в мгновение ока. — Не трупам, а этим вашим инспекторам! Может, соизволите все же дослушать?

— Весь внимание! — Пожилой и правда посерьезнел, хотя смешинки в глазах еще прыгали.

— Наконец-то, — съязвила я. — Мы проходим свидетелями по делу Голубева, известного пропавшего бизнесмена, а нужен нам белобр… белокурый такой капитан с красным лицом…

Молодой мент снова заржал, но второй его, видимо, незаметно ткнул в бок, и он захлебнулся. И даже пришел нам на помощь:

— Товарищ старший лейтенант, я знаю, кого они ищут, Широков им нужен… Они этому Голубеву жены!

— Бывшие! — хором заявили мы с Танькой, и я изумилась тому, как быстро Татьяна смирилась с потерей возлюбленного мужа.

— Вот как? — Пожилой окончательно посерьезнел. — Второй этаж, пятнадцатый кабинет… Впрочем, я вас провожу.

К сожалению, именно в этот момент Танька потеряла бдительность и, вместо того чтобы по-прежнему прикрывать меня сзади, двинула вперед раньше меня. Старший лейтенант издал за моей спиной какой-то не поддающийся определению звук, поскольку уже успел выйти из дежурки и вся моя фигура попала в поле его обозрения.

Круто развернувшись, я брякнула первое, что пришло в голову:

— На нас совершено нападение!.. Сами видите…

Поскольку в последнем никаких сомнений быть не могло и он действительно видел, реакция пожилого могла быть признана самой что ни на есть достойной.

Крякнув, старший лейтенант нагнулся к окошку дежурки:

— Саша, дай сюда мою ветровку, она за селектором висит… Как вас, говорите, зовут? — Вопрос, естественно, был обращен ко мне.

— Елизавета Петровна Голубева, — ответила я с достоинством.

— Вот что, Елизавета Петровна, прежде чем подыматься наверх, вам придется накинуть это на… э-э-э…

— Давайте! — Я с благодарностью вырвала из его рук синюю, пропахшую табаком куртку подозрительного вида.

— У нас, понимаете ли, — счел нужным пояснить он, — в силу специфики большинство сотрудников — мужчины… Негоже отвлекать людей от дела! Так, говорите, на вас напали?

Профессионально подозрительный мент, видимо, решил, что напали не просто, а с изнасилованием. Что ж, я не могла его за это обвинять! К тому же мы уже достигли не только второго этажа, но и кабинета с номером «15», прибитым над табличкой «Широков В. Е.».

— Я вам отдам вашу куртку внизу, — пообещала я вместо ответа. — Мы на машине вообще-то приехали…

Нельзя сказать, что белобрысый капитан при виде нас с Татьяной расцвел от счастья! Но это свидетельствовало о том, что он нас, по крайней мере, узнал, хотя и сделал вид, что видит впервые. Во всяком случае, бросив преисполненный горячей укоризны взгляд на нашего провожатого, сухо бросил:

— Чем могу быть полезен?

— Нас хотят убить! — Танька заорала это на весь кабинет, даже не дав мне открыть рот. — Вы нас что, не узнали?! Мы же жены Голубева!..

— Узнал-узнал, — замахал руками капитан, но Танька сочла нужным добавить: «Бывшие!..» — Как, уже обе бывшие? — удивился Широков. — Еще вчера…

— То было вчера, а то — сегодня, — решительно вступила я в разговор, сообразив, что пора вмешиваться, иначе они до сути доберутся разве что к вечеру. — Татьяна говорит правду: нас хотели убить, и только чудом нам удалось ускользнуть от погони киллера… или киллеров!

К моему возмущению, капитан никакой заинтересованности в ответ на столь вопиющее заявление не проявил! Вместо этого, оглядев нас молча с явным злорадством, он ядовито улыбнулся:

— К вашему сведению, уважаемые бывшие жены, я этим делом больше не занимаюсь!

— Как?! — это мы спросили, конечно, хором. То есть дуэтом, к которому лично я уже начала привыкать, словно и не отвыкала никогда в жизни.

— Очень просто! — с удовольствием пояснил Широков. — Дело у нас забрали.

— Прокуратура?! — Танька даже подпрыгнула от возбуждения, очевидно представив, как сама теперь, через своего папашку, будет руководить расследованием.

— Черта с два! — Злорадство белобрысого наконец прорвалось наружу. — Вашей прокуратуре, уважаемые, до тех, кто забрал дело, и близко не доплюнуть…

«Значит, ФСБ», — сообразила я, а Танька с тупым видом открыла рот и уставилась на Широкова так, словно он ей снится.

— Могу ответить тем же, черта с два! — заявила я. — Черта с два вам удастся от нас избавиться… Танька, бери ручку, вон у него на столе две ручки и куча бумаги, и пиши заявление, у тебя почерк лучше! От заявления вы уж точно не отбояритесь!

— Это еще почему?! — завопил белобрысый капитан, на всякий случай пытаясь прикрыть от Таньки стопку бумаги собственным телом.

— Да потому, что, во-первых, нет доказательств, что нас убивали не из-за Вильки, а во-вторых, если не примете заявление от потерпевших, мы на вас пожалуемся все в ту же прокуратуру! И — немедленно!..

Все-таки до чего полезно в наше время читать детективы! Никакого юридического образования не надо, чтобы правильно вести себя с представителями исполнительной власти.

Пока Татьяна с торжествующим видом писала заявление, милиционер Широков с бессильной злобой сверлил меня своими глазами. И примерно на пятой минуте нашел-таки, к чему придраться!

Все это время Варька находилась у меня на руках, в самом миролюбивом, можно сказать, сонном настроении. Тем не менее капитан сообразил, каким образом меня можно ущемить.

— Та-а-ак, — сказал он радостно. — А кто ж это вам позволил войти в помещение отделения милиции с собакой? Немедленно выведите ее вон! А не желаете — будете оштрафованы!

Понимал, гад, что одну Варьку я никуда не отпущу, следовательно, придется и мне вместе с ней покинуть кабинет… Вероятно, мент поганый рассчитывал, что поодиночке с нами будет гораздо легче справиться. И совершенно напрасно! Зная Таньку, я и не сомневалась, что она теперь не только всучит ему заявление, но еще и заставит Широкова выделить сопровождение, а может, и настоящую охрану минимум на сутки, а максимум — пока не наступит хоть какая-то ясность в этом проклятом деле.

Поэтому я спокойно спустила Варьку на пол и, придерживая старлеевскую куртку, направилась к выходу. Какой-то странный всхлип остановил меня уже на пороге. Я обернулась и — возликовала. Нет, на столь изощренную месть наглому капитану я даже в самых смелых своих фантазиях не рассчитывала!

Моя замечательная собачка, которую мы как-то совершенно забыли выгулять, с самым невинным видом сидела посреди широковского кабинета, а вокруг нее все шире и шире растекалась сверкающая лужа!

Ожидать дальнейшей реакции онемевшего с выпученными глазами капитана я не стала. И, подхватив завершившую процесс Варьку, пулей вылетела из оскверненного широковского кабинета.

Спустя полчаса, когда Танька появилась в дверях отделения в сопровождении прыщавого Саши, который потерял всю свою веселость и выглядел, наоборот, унылым, она продолжала меня удивлять.

Хотя прыщавый и вызывал глубокие сомнения в качестве сопровождающего, способного противостоять настоящему киллеру, все-таки ментовская форма свое дело сделала: я почувствовала себя несколько спокойнее. И даже предложила Таньке, пока мы не одни, заехать на их с Вилькой квартиру: а вдруг мы все-таки суетимся понапрасну и он давно объявился? Но хуже всего, если экс-супруг, что было бы вполне естественно, названивает домой, а к телефону никто не подходит!

— Широков принял заявление, — сказала Танька вместо ответа, — при условии, что в дальнейшем будет общаться исключительно со мной. А чтобы твоей ноги в его кабинете и близко больше не было!.. Думаю, он имел в виду Варьку. Ты, Лиз, насчет телефона не волнуйся. Я оставила для Вильки на автоответчике твой телефон… Ну и записку в дверях… И соседке сказала…