Страница 11 из 23
Максим нежно заботился о невесте, предупреждал каждое ее желание, старался делать все, чтобы сохранять мир и поддерживать огонь в их домашнем очаге. Дни проходили в работе. Разъезжаясь спозаранку по своим делам, они встречались только поздно вечером. Но неожиданно встречи перестали приносить им радость.
Постепенно их взаимоотношения стали меняться. Все оказывалось совсем не так, как Джессика себе представляла. Да и Максим воспринимал ее иначе. То, что поначалу в Джессике казалось ему милым, возможно, немного экстравагантным, виделось теперь по-другому.
Они молча накапливали взаимную неприязнь и претензии друг к другу.
А сейчас на теплоходе он держал в руках радиограмму от невесты и ему не хотелось ее читать…
9
Началось все с новой квартиры.
— Тебе нравится? — с гордостью спросил Максим, подойдя к новенькому, пахнущему свежей краской кирпичному дому, в котором перед самым приездом невесты купил квартиру.
Подъезд дома был открыт нараспашку. Какие-то люди — то ли рабочие, то ли бомжи — сновали взад и вперед. Лифт не работал. Им пришлось пешком взбираться на десятый этаж. Правда, Джессика, развлекаясь, легко взлетала на очередной лестничный пролет и, поджидая, подсмеивалась над запыхавшимся женихом.
— Тебе надо бегать со мной по утрам, дорогой.
— Да, конечно. Зато ты прямо, как жар-птица, — показывая на уже перепачканное желтой краской платье Джессики, виновато проговорил Максим.
— Ты хотя бы теннис свой не забрасывал. Попробуй догони, — забавляясь, прокричала девушка и понеслась дальше.
«Как же его не забрасывать, — еле поспевая за ней, подумал про себя Максим, — откуда время взять? Ноги как деревянные после вчерашнего визита в гости».
— Ой, — вдруг прокричала ему Джессика, видимо, добравшаяся до их этажа, — двери сейфовые, как в банке. Зачем это, любимый?
Максим и сам не знал зачем. Накануне прораб подошел к нему и предложил сделать металлическую дверь.
— Да вроде ни к чему, — слабо сопротивлялся Максим.
— Что ты, хозяин, все делают, пригодится.
— Ладно, — махнул он рукой и дал прорабу деньги.
Теперь Максим пожалел, что согласился. Дверь выглядела достаточно уродливо. Джессика удивленно толкнула ее, и та с тяжелой мелодичностью тюремных ворот открылась. Девушка хотела войти. Но Максим запротестовал.
— У нас обычай вносить невест на руках в новую квартиру.
— Отличный обычай, только сначала отдышись, — поддела его американка, и Максим подумал, что с завтрашнего дня никакого алкоголя.
Все-таки он взял Джессику на руки и перенес через порог, едва не споткнувшись в коридоре обо что-то мягкое. Это «что-то» вдруг зашевелилось и выругалось трехэтажным матом.
— Кто это? — испугалась девушка.
— Из кучи грязных тряпок, обрывков обоев и горы бутылок вылез какой-то субъект и, не обращая внимания на хозяев, продолжал ругаться. Услышав английскую речь, он быстро сообразил, что к чему. Улыбаясь во всю свою помятую физиономию, произнес, напрягая память, «пардон» и попросил на опохмелку. Максим поначалу хотел устроить вчерашнему прорабу скандал, но решил, что проще избавиться от нежеланного гостя, дав ему денег.
— А когда закончат строительство, — поинтересовалась Джессика, осматривая выбитый косяк и перемазанные стены в прихожей. — И можно будет переезжать?
— А оно уже закончено, — не понял Максим ее вопроса.
— А почему же так грязно? — в свою очередь не поняла Джессика.
— Все почистим, — пообещал Максим.
— А лифт?
Максим промолчал.
— Ну для меня-то не страшно, а как же ты, дорогой?
Двор нового дома выглядел, как после бомбежки. Не будь Джессики, Максим не обратил бы на него никакого внимания. Но после заботливо ухоженного сада перед домом ее родителей под Чикаго и стеклянных входных дверей он понимал, какое впечатление производит на Джессику и весь этот разгром, и бронированная баррикада квартиры. В нижнем подвальном этаже, предназначенном для стоянки автомобилей, было очень влажно; на полу стояли лужи — накануне там прорвало какую-то трубу.
— Я свою машину буду держать на улице, возле дома, — решительно заявила Джессика.
— Мы поставим тебе ракушку, — успокоил ее Максим.
— Что это — ракушка?
— Это мини-гараж, тебе понравится, — заверил он, не ведая еще, какое приключение ожидает невесту впереди.
Ему вспомнился день рождения сестры Леночки, ее двадцатипятилетие. Она с мамой долго готовилась, чтобы удивить Джессику разносолами русского стола. Чего там только не было: и заливная рыба, и поросенок, и запеченная ветчина, и пироги, и салаты.
— Разве все это можно съесть? — улыбалась Джессика обилию несочетаемых блюд. Но больше всего удивило ее сало. Она строго следила за фигурой и вид толсто нарезанных кусков привел ее в шок. Наклонившись к Максиму, девушка с ужасом спросила: — Это чистый жир, да?
— Да, — смутился Максим, — но ты можешь не есть.
— Попробуй, тебе понравится, — настаивала подружка Леночки, — мы его сами солили. — В конце вечера она подсела к Джессике, чтобы поближе познакомиться. Знаешь, я очень люблю готовить, убираться, сидеть с детьми, поэтому сразу согласилась заниматься у вас хозяйством.
— Так это ты убираешься в нашей квартире?
— Ну конечно, — радостно закивала девушка. — Меня зовут Светлана, тебе разве Лена не говорила?
Джессика многозначительно посмотрела на Максима. Она вспомнила старое нижнее белье, используемое Светланой в качестве тряпок для уборки, которые она, в целях экономии, каждый раз стирала и развешивала по квартире, словно флаги. Из-за этого дом с капающими на голову разноцветными трусами и кальсонами выглядел после уборки, как бордель. Вспомнила огромные кастрюли какого-то красного супа, наваренного на целую неделю вперед, который Максим называл борщом. Там тоже было много белого жира, плавающего кусочками на поверхности. Сначала Джессика молчала, но потом, не выдержав, спросила, для кого так много готовят, ведь их же всего двое. На что Максим резонно ответил, коль уж она сама не любит этим заниматься, ему надо иногда есть домашнюю пищу. Американка, пожав плечами, не стала вступать в дискуссию.
Сейчас на дне рождения Лены Джессика наконец познакомилась со своей домработницей, оказавшейся не толстой, глупой бабой, которую она представляла себе, а вполне симпатичной курносенькой девушкой. Сколько раз Джессика ругала ее мысленно, собиралась встретиться и высказать свои претензии, но на это не хватало времени. Домработница приходила днем, когда их с Максимом не было дома. Вечером, видя плоды ее труда, Джессика раздражалась на дурацкие мелочи — на то, что домработница не повесила в ванной чистые полотенца или не поменяла постельное белье, но тут же забывала об этом. Полная загрузка на работе, спорт и проблемы, то есть знакомство с московскими «обычаями», отнимало все силы.
Сейчас перед ней сидела миловидная дружелюбная девушка, которой нравилось заниматься тем, что Джессика ненавидела и считала убитым временем.
— Давай выпьем за знакомство! — предложила Света, наливая себе в чашку из-под чая солидную порцию коньяка. — Девочки, мы сюда стаканчики под выпивку забыли поставить, принесите нам, — попросила она суетящихся вокруг стола подружек.
— Я не пью, извините, — как можно более деликатно ответила Джессика, предупрежденная Максимом, что в России не принято отказываться, если предлагают выпить. Это самая большая обида для людей.
— Да ты что? — удивилась Света и поспешно добавила: — Я ведь тоже, не подумай, ни-ни. И мужиков, которые пьют, на дух не переношу. — Придирчиво рассматривая на свет рюмку, которую принесли Джессике, она участливо поинтересовалась: — Или же тебе чистенькой, а? От коньяка действительно завтра голова может разболеться.
— Да, спасибо, — не поняла Джессика, — чистой с удовольствием.
— Ну вот и ладушки, договорились, — тоже не поняла Света.