Тайные тропы

Вечером я позвонил Тыгыну и обрисовал ситуацию.

— Мы прошли вдоль Кирон-Ая от Омукучана до Ынахсыта. Из восемнадцати деревень — в семи нами обнаружены и уничтожены ячейки бедноты и комитеты. Агитаторы, активисты расстреляны. Комиссар повешен. Остальные деревни коммунарами разграблены, зерно вывезено, люди испуганы и прячутся кто где. Твои добровольцы почистили только окраины возле границ, а чем ближе к городу, тем положение хуже. Мы не можем гоняться за каждым отщепенцем по косогорам. Ты просил меня узнать, как дела, так я тебе докладываю. Дела херовые.

— Ты не горячись, Магеллан. Не торопись. Я завтра с утра пошлю регулярные отряды для полной зачистки области от революционно-бандитствующего элемента, — сказал мне дедушка, — ты, главное, найди мне тойона Алгыя. Он как брат мне. Если его нет, то сыновей его. Надо им помочь. Они может быть, приболели, но с тобой Ичил, он вылечит. Или ты сам посмотри. Я знаю, у тебя есть хорошие лекарства.

Я чуть не хмыкнул в трубку. Брат, ага, как же. А лекарство у меня одно — калибра 7,62. Другого не держим. Если господа аристократы профукали свою власть, то тут уже ничего не попишешь, власть — это штука такая. Тонкая.

К городу Улукуну мы прибыли на следующий день, неспешно расположились в холмах, километрах в пяти от города, замаскировались. Я отправил четыре разведбота в сторону города, поглядеть на обстановку. Гринго должны будут, переодевшись в рванину, отправиться на рекогносцировку чуть позже, когда данные от разведчиков обработаются. Вот уже пошло изображение на планшет.

Картина открылась безрадостная. В городе пусто, на улицах тишина. Изредка, вдоль заборов и кустарников, пробегают отдельные личности. На площади, возле Храма Тэнгри, виселицы. А на перекладинах висят отнюдь не желтоповязочники. Прискорбный факт.

Пацанам измазали рожи грязью, чтобы ряшки не так блестели от жира, понаели, понимаешь ли. Прикидываясь городским люмпен-пролетариатом, мальчишки ушли в на разведку. Им проще, для них город — привычная среда обитания.

К сумеркам, когда все вернулись, диспозиция стала ясна. Повешены начальник городской стражи, казначей и еще несколько чиновников. Стража заперта в складах на рынке, их охраняют двое, судя по всему пьяных, коммунара. Основная масса мятежников расположилась в богатых домах — казначея и ему подобных. Все активно отдыхают, пьют бузу и водку, жрут в три горла, таскают к себе девок.

Но самая опасная часть, десять или двенадцать человек, заперлись в городском доме Алгыя, сидят, сами не выходят, не пьянствуют. Что-то значит, замышляют. Гады. Постоянно к ним шныряют всякие личности, получают, что ли, указания. Однажды отправляли гонца, верхом, куда-то за город. Что-либо точнее узнать не удалось — дом за высоким забором, внутри охрана. По городским слухам, Алгый находится на своих аласах, и недавно присылал человека с тамгой. Вроде тот и увёл все отряды нухуров из города, якобы по приказу Тойона. А на следующий день, то есть вчера, в город ворвались коммунары, повязали городскую стражу и начали бесчинствовать.

В ранних утренних сумерках, в самую собачью вахту, пацаны провели нас на рынок, освобождать узников совести. Талгатовские головорезы прокрались к сонной охране и взяли их на ножи. Выпустили помятых стражей порядка

— Ну что, гусары? Почему позволили себя повязать? — обратился к ним я.

— Сэгэрдэй предъявил Тамгу Алгыя. Нельзя было слово поперёк сказать. А потом, когда в город эти вошли, мы возмутились, стали к порядку призывать. Тут на нас и навалились, внезапно. А вы-то кто такие?

— Мы народные мстители. Я — Магеллан, тойон рода Белого ворона. Решил помочь городу Улукуну. Свою ошибку отработаете. Сегодня у нас ночь длинных ножей. Поступаете в распоряжение господина Талгата.

— Не знаем никакого ворона…

— Цыть! Облажались, так молчите!

Дискуссии не время устраивать. Я развернулся к своим молодцам.

— Начинаем.

Пацаны провели нас домам, где гужевали революционные массы. За ночь борцы за свободу в меру утомились, ровно настолько, чтобы всё у нас получилось. Без шума и пыли.

Сложнее оказалось с героями в городской усадьбе местного Тойона. Мало того, что начало светать, так и через забор не сильно-то и попрыгаешь. Мы обошли всё кругом, я распорядился поставить двойное кольцо охраны, так, чтобы никто не проскочил. Ткнулись в ворота, всё заперто. И неизвестно, сколько народу внутри.

Чёрт. Не подрывать же забор? Как выламывать ворота?

— Зачем ломать? Они сейчас сами откроют, — это Ичил ко мне подкрался, — людей отведи шагов на семьдесят от ворот. Сейчас полезут.

Шаман вынул из своей сумки новый экземпляр «Черёмухи», подпалил его и забросил через забор. Потом еще пару. Какой у нас предусмотрительный колдун.

Когда народ начал выбегать во двор, мы услышали по крикам и грохоту. Кинули им пару гранат. Дождались, когда же они распахнут ворота, чтобы спасаться бегством, маленько постреляли. С двора несло какой-то невыносимой тухлятиной. Умеет же Ичил доставить радость оппонентам. Внутрь пока не совались, мало ли там какие сюрпризы.

Пока выветривалась эта дурь, прибежал Иван. Оказывается, трое наших погибло, а мы в запарке и грохоте ничего не слышали. Прошли к задам усадьбы. Вот оно как. Нюрка, Степан, Борис — зарублены. Немного в стороне лежит Эрхан с перебитым плечом. Стонет. Рядом еще два трупа, не наших.

Как же так, ребята? Что ж вы полезли под самый забор? Ведь предупреждал же, чтобы держались подальше. Говорил же, что ближний бой не для нас, что это смерть неминучая. Блин! Как горько. На Дохсуна тоже больно смотреть. Он даже посерел лицом и постарел. Я как-то к нему относился — парень и парень, а он ведь не парень совсем. Мужик лет под тридцать пять. И привязан к пацанам поболе моего, похоже, и на Нюрку дышал неровно. Я подобрал пистолет и отдал его Дохсуну.

— Держи. Это теперь твой, — я развернулся, чтобы не видеть слёз на его глазах.

Очнулся Эрхан:

— Их пятеро было. С забора спрыгнули. Сильные бойцы, очень сильные. Трое ушло туда… огородами, — и снова потерял сознание.

Примчался Ичил, немедленно развел суету. Кивнул на убитых:

— Жаль. Очень! Носилки давайте!

Я вызвал по рации Сайнару:

— Дорогая, подгони транспорт к южному выходу из города. Пойдём ловить беглецов.

— Хорошо, дорогой. А что за беглецы?

— Они троих наших убили, Эрхана сильно ранили. Нюрка погибла.

— О-ё! Сейчас буду.

— Талгат, поехали ловить гадов.

Я думаю, что и один бы справился, но у меня беременная жена, куча детей на попечении. Нельзя рисковать. Оставили Мангута в качестве начальника городской стражи, ему в усиление оставили слаженную тройку гринго, самых старших пацанов Николая и Василия, а третий с ними — боец, Ургел. С такой компанией город может спать спокойно.

Мы вышли к южным воротам. Город начал просыпаться, и то, только благодаря грохоту, который мы устроили. Сайнара подогнала фаэтон и открыла аппарель. Я немедля запустил зонды-разведчики с опцией «искать группу из двух или трёх человек». Весьма вероятно, что они разделились, но это можно будет поискать вторым заходом.

Через двадцать минут я получил ответ. Три человека движутся по дороге на юг. Других групп нет. Отлично.

— Сайнара, полный вперёд, курс по азимуту с разведбота.

Страсть к быстрой езде — это не только у нас, русских. Это страсть присуща всем, без исключения, варварским народам. Ну ещё и татарам, у меня есть пара знакомых татар, считающих себя цивилизованными. Нормальный, цивилизованный немец не стал бы покупать Порш 911 на последние деньги.

Стремительно обогнав всадников — и ведь где-то уже успели ухватить коней, шустрые ребята! мы с Талгатом вышли на дорогу. Сквозь туман кремнистый путь блестит. Всадники, увидев нас, достали сабли и прибавили ходу.

Раскрыв апертуры 30 градусов, мощность максимальная, расстояние тридцать метров. Пли! Инопланетный пластмассовый пистолетик вжикнул. На дорогу попадали кони и люди.

Талгат взвился: