Кочевые дороги

— Когда завтрак и где? Какой распорядок дня у Тойона?

— Если тойон позовет на завтрак, значит завтрак общий, или обед. А сам можешь сказать, я принесу еду.

— Хорошо. Иди узнай, что там к чему, если общего завтрака не будет, отведёшь меня на кухню.

Кофе здесь варить не умеют, никому не поручишь. Дильбэр ушла, я закурил. Прикинуть надо же палец к носу, что делать. Во-первых, подружиться с завхозом. Что-нибудь ему подарить, ума не приложу. Как бы не отдать то, что у местных окажется ценнее, чем подарок Тойону. Врага наживу, однозначно. Напялил я свои красивые одежды, и меня как раз на завтрак зовут.

Я остался без кофе, но зато набил брюхо. Тойон меня, повел снова в павильон, беседовать.

— Скажи, Улахан Тойон, когда у вас была последняя война? — я начал собирать информацию. Надо узнать, кто после последней войны оказался обделённым, кому нужно начать передел власти.

— Кыргыс-уйэтэ, война родов была очень давно, даже старики не помнят. Воевали все против всех, потом пришел Отец-основатель, да пребудет с ним слава, и прекратил её.

— А кто в ней победил?

— Не знаю. Знаю, что Отец-основатель поделил всю землю на равные части и назначил семь Старших Родов следить за соблюдением Закона.

Давно, значицца. Хм. Но, если предположить, что жажда реванша передавалась из поколения в поколение, то есть возможность вычислить, кто мог бы мутить воду. В святых, готовых сложить голову во имя народного счастья я не верил. Возможно, прежде не было даже шанса выступить против существующей власти, но теперь появилось какое-то преимущество, дающее надежду на успех. Или дождались, когда сама власть загниёт, потеряет прежнюю резвость. Хотя по Тыгыну я бы не сказал, что он подгнил. Мало, мало информации.

— Хорошо. Мне нужно поговорить с теми людьми, которые историю пишут

— Историю? Пишут? — тойон походу не понимал, что я от него хочу.

— Ну, те люди, которые записывают в книги, про всё что происходит.

— У нас никто не пишет истории, только акыны помнят и рассказывают. Есть еще шаманы, очень старые, их можно спрашивать про прошлое.

— Мне надо с ними говорить.

— Хорошо, я пришлю тебе такого человека.

— А теперь про насущное. Всякую большую задачу, для того, чтобы не терять главную цель из виду, надо разбить на малые части.

Я решил, что для ловли террористов уже всё придумано, так что остаётся только это применить на практике.

— Надо назначить специального человека, который будет заниматься только повстанцами и ему подчинить необходимое количество бойцов. Дать ему власть для работы. На въезде в город надо поставить усиленные патрули, и проверять всех, кто въезжает в город и кто выезжает. Искать жетоны, желтые платки, водку, траву, золотую пыль. Нечего стражникам, как мебель стоять. В городе проехать по всем домам без исключения, проверить, на месте ли хозяева. Если дом брошен, его надо разрушить или сжечь, а тех людей, которые там ошиваются, арестовать. Лучше всего, конечно, дом подарить кому-нибудь, чтобы в городе не было брошенного жилья и садов. Кстати, у рода Халх были в городе дома? Надо их забрать, — я перевел дыхание, домик в городе мне не помешает, — а внутри оставить засаду. Потом будем делать большую облаву. Для этого вокруг города надо поставить цепью бойцов, будут ловить, тех, кто бежит из города. Оцепить базар и караван-сарай вечером, как там соберётся всякое отребье. Для этого понадобится много людей. Часть мошенников пусть сбегут, за ними надо будет проследить. Очень хорошо, если для этого у тебя найдутся ловкие парни. И, наконец, когда их поймаем, я хочу присутствовать на допросах. Ещё мне понадобятся все сказители, певцы, акыны, олонхосуты, сэри, и всякие комедианты. Если у тебя есть человек, которые умеет говорить красиво, его тоже надо.

— Хорошо, это мы сделаем. Зачем тебе акыны?

— Если народу не открыть глаза на то, кто эти люди на самом деле, то льстивыми речами мошенники смогут привлечь на свою сторону заблуждающихся людей. Надо рассказать народу правду.

На самом деле народу я собирался врать, причём безбожно. В лучших традициях доктора Г. Создать образ врага, пока его не создали агитаторы комиссаров. А если создали, то переиначить, забить белым шумом. У бандитов земля должна гореть под ногами. Я продолжил дозволенные речи.

— Мы должны найти, кому выгодно мутить воду. Пока не найдем этих людей, то все остальные действия лишь на время снимут проблему. Это я про главарей. Надо выяснить, откуда у них деньги на ведение подрывной работы. Желтоповязочники не так много ограбили народу, чтобы на это жить. А живут они хорошо, я только у главаря банды на Пяти Пальцах выгреб десять золотых, не считая мелочи.

Я продолжил:

— Мне потом надо будет поездить по аулам, поговорить с людьми. Есть ли недовольные, которые смогут поддержать мятежников.

Надо проверить на местах, есть ли социальная база для повстанцев. Найдут ли они достаточное количество недовольных? На что они рассчитывают опереться, если вдруг всё-таки удастся поднять восстание? Аналогий с большевиками я проводить не буду, но мало ли. Всё вроде предусмотрел? Теперь бы вперед нухуров Тыгына пощупать дом казначея, а то ведь так и помру в нищете. На этом разработка текущих планов закончилась.

Тыгын, наконец, очнулся от своих проблем, раздал указания собрать все вооруженные отряды возле города и вышел во двор. Надо учиться у старика, как надо со слугами обращаться. Он не кричал и вообще не говорил. Пошевелил рукой, а уже ему ведут коня, а пятёрка сопровождения уже в сёдлах. Мне до него, как раком до Луны. Хотя, надо стремиться к такой дрессировке подчинённых. А мне тоже подвели лошадку. Не мою старую клячу, а гнедую красавицу. Тыгын сказал:

— Бери, эта лошадь для тебя. Настоящий харогский иноходец.

Я, походу, не расплачусь с тойоном за такие подарки. Мне он задарил барахла на мильён таньга. Я подошел к лошадке, а она зубы скалит. Какие все здесь нервные. Пока я с непривычки путался в своём халате, конюхи её удержали, а мне позже пришлось её уздечкой поправлять. Но ничего, повертелась она и смирилась. Тыгын, в отличие от местной аристократии, в яркие цвета не выряжаться не любит. Вся одежда у него гармоничных неярких цветов, только у бордового полукафтана обшлага и воротник обшиты красно-золотым шнуром. А так всё скромно, хотя умному достаточно посмотреть на коня и заткнуть хлебало.

В сопровождении пятёрки бойцов мы двинулись в Храм Тэнгри, нанести сокрушительный визит шаманам и полюбоваться на казнокрада-наркомана. По дороге меня просветили насчет планировки города. Город разделен проспектами на четыре части. Итак, справа – стена. Там, за стеной район мастерских. Самых разных, а обнесли их стеной, чтобы не мешали отдыхать остальному городу. После перекрёстка проспектов стена продолжается. За этой стеной – базар и караван-сарай. Там я уже был. По левую сторону – тротуары, деревья, живые изгороди. Изредка заборы, кому что нравится, короче.

Храм Тэнгри меня поразил своей красотой. Ну почти собор Святого Петра в Ватикане, только поменьше. Ну, как Исаакиевский. Ну, немного меньше. Обнесен кованой оградкой, симпатичненько так, но без изысков. Небесно-голубой купол полусферой закрывает небо, стены выложены смальтой различных оттенков синего. Нас уже встречают. Тыгын меня знакомит с шаманом, ничего в нём шаманского нет, одет, как нормальный человек, безо всяких там бубнов, трещоток, одежд из засаленных шкур. Немолодой, но и не старый. В самый раз.

— Этот человек тебе поможет в твоих вопросах, — говорит мне Тыгын, — обращайся к нему, если что нужно узнать.

Дальше мы идём в казематы, которые в недрах храма. В застенках томится тот самый злодей, из-за которого и заварилась эта каша. Со скрипом нам открывают дверь камеры, а в ней, прикованный к стене цепями, сидит Кадыркул. Я посмотрел на дяденьку и понял, что у него вскорости начнутся проблемы. В свете факела не очень-то и хорошо видно его лица, но по мимике можно понять, что страдания уже начались. Тыгын посмотрел на него и мы вышли на свет божий. Я себе так примерно и представлял средневековые застенки.