Тень

— Элен.

Она пошевелилась.

— Элен, пора вставать.

Он положил руку ей на голову и неловко похлопал по щеке. Элен открыла глаза и увидела отца.

— Привет!

Дочь явно обрадовалась ему, потянулась в кровати.

Улыбнувшись, Ян-Эрик сказал:

— Я приготовлю завтрак. Что ты обычно ешь?

— Молоко и бутерброд. С сыром.

Он хотел попросить прощения за вчерашнее, но не находил слов. Немного помявшись, он наконец сдался и вышел из комнаты. В очередной раз поразившись тому, как трудно выбрать правильное поведение. Он любил дочь, но при этом она его пугала. Ее явная зависимость от него и потребность в общении стесняли. Вынуждали его занимать оборонительную позицию. Он не мог дать ей того, чего она хотела. У него этого попросту не было. Она постоянно напоминала о его несовершенстве. И если совсем честно, из-за нее у него часто портилось настроение.

Приготовив бутерброд, он вышел в прихожую за утренней газетой. Когда он вернулся, Элен уже сидела за кухонным столом, он сел напротив. Сейчас. Сейчас он попросит прощение.

— Как в школе?

— Хорошо.

Она продолжала жевать.

— Контрольных много?

— Ну, так, не очень.

Она допила молоко и встала, чтобы взять из холодильника добавку. Он понял, что времени не остается. И начал снова.

— Я хотел сказать, что… Может, ты хочешь еще бутерброд, давай я сделаю.

— Нет, спасибо. Где мама?

— Спит.

— Ты не видел мою зеленую заколку?

Залпом допив молоко, она поставила стакан в посудомоечную машину и вышла из кухни, прежде чем он успел что-то сказать. Из спальни донеслись приглушенные голоса Элен и Луизы. Доверительные разговоры, в которых он никогда не участвовал.

Нить, связывающая его с дочерью, была слишком слабой, чтобы состязаться с цепью, которую удалось сплести Луизе.

Но была еще одна причина, тайная, о которой знали только он и его отец. Внешняя.

В семье Рагнерфельдт не разводятся.

До рождения Элен Аксель вообще не верил, что сын способен стать хорошим семьянином. И хотя сейчас отец способен только обжигать Яна-Эрика сердитыми взглядами, в день, когда он умрет и придется делить имущество, его неудовольствие может обрести гораздо более конкретные формы. Отказать в праве наследования Яну-Эрику, конечно, не смогут, но ловкое и прекрасно разбирающееся в юридических тонкостях перо отца позаботилось, чтобы доля Яна-Эрика оказалась мизерной — если на момент оглашения завещания он не будет вести достойную жизнь.

Ян-Эрик сам читал этот документ. В день, когда Элен исполнился год, отец безупречным профессиональным языком закрепил собственную волю. Между строк завещания читалось откровенное презрение, и большая часть средств отписывалась в пользу Луизы и Элен. Пока брак в силе, это не важно, Ян-Эрик может вести дела и отчитываться перед аудитором. Но при разводе все выйдет наружу, и Луиза окажется главным победителем.

— Я сделал это ради Элен, — объяснил ему отец. — Она наша будущая наследница.

Потом они вернулись к столу, и Ян-Эрик напился коллекционным вином. И даже поучаствовал в непринужденной светской беседе, хотя внутри все клокотало от злости. Оттого, что его обошли наследством.

В тот вечер он попытался, преодолев себя, заняться любовью с Луизой, но не смог избавиться от мысли, что трахает собственного надзирателя.

Алиса Рагнерфельдт просыпалась рано без будильника.

Отнюдь не по собственной воле — она всегда любила ночь, любила занимать пространство, которое освобождали спящие. Но бодрствование и бессонница — это разные вещи. В последнее время ей хотелось лишь одного — выспаться, но снотворное действовало только несколько часов. В час волка ее будил приступ стенокардии. Сердце сжимало, казалось, все ужасы мира давили ей на грудь. Старость, как выясняется, это нечто иное, как затянувшаяся агония. И лицо незнакомой старухи в зеркале.

Ожидания юности, словно по мановению волшебника, обратились в недоумение перед старостью. Все так быстро прошло, и так мало осталось. Цепочка случайностей незаметно завела ее туда, откуда уже не выбраться. Важные решения, насколько она помнила, всегда принимались без нее. Люди, внезапно появившись в ее жизни, вскоре опять уходили — каждый своей дорогой.

Все рассеялось, но ничего не потерялось. Дух еще присутствует, но он похож на законсервированный прошлогодний фрукт…

Впрочем, сегодня ее поднял с кровати не сердечный приступ, а боль в правом бедре. Она ждала этого и, вытягивая ногу, чтобы снять судорогу, зажгла лампу и вытащила из тумбочки пластиковую папку с газетными вырезками. Пролистав, нашла нужную.

«Экспрессен», 15 сентября:

900000 шведов страдают почечными заболеваниями — в большинстве случаев даже не догадываясь об этом. Простой тест поможет определить наличие почечной недостаточности.

Алиса пробежала текст глазами — головная боль по утрам, усталость, первые и наиболее распространенные симптомы, дальше зуд, отеки, тошнота, на более поздних стадиях рвота — и вот оно, вот это место. «Онемение и покалывание в ногах, что, по-видимому, вызвано нарушением солевого баланса». Нужно попросить Яна-Эрика отвезти ее в поликлинику. Надо позвонить и записаться. Она заставит их сделать новый анализ, даже если они не посчитают это необходимым.

Алиса встала и открыла жалюзи — за окном еще было темно. Надев домашние туфли и халат, она вышла в кухню. Оторвала листок на календаре, налила воду в кофеварку. Сегодня одной чашки не хватит, в десять придут Ян-Эрик и некая Марианна Фолькесон, так что лучше сварить кофе прямо сейчас.

Кроме всего прочего, нужно удостовериться, что все будет в порядке, когда на супругу Акселя Рагнерфельдта придут смотреть посторонние.

Герда Персон.

Непонятно, какое они могут иметь отношение к ее похоронам, но Ян-Эрик почему-то настаивал. Она налила в стакан воды и выпила лекарство, отставив фляжку со спиртным в сторону. Обычно она позволяла себе глоток виски от стенокардии, но ей не хотелось, чтобы Ян-Эрик почувствовал запах алкоголя. Теперь он бывает у нее редко — очень занят. В последнее время Алиса общается в основном с Луизой. Подумать только, сыну уже пятьдесят! Ее мальчику. А Аннике было бы сорок пять. Алиса сжала зубы. Непрошеные воспоминания порой обрушивались на нее, хоть и не так часто, как прежде. Тирания старости. Неповоротливое настоящее приводило в движение прошлое.

Волевая, требовательная, с четкими представлениями о жизни, в молодости она знала все наперед. Впечатленная идеями Элин Вагнер [1] и движения за права женщин, она уж точно не намеревалась повторять ошибки других. Современная женщина должна быть сильной, брать на себя ответственность и требовать большего — и от себя, и от мужчины. Вместе мужчина и женщина построят лучший мир.

Так писала Элин, и Алиса соглашалась с каждым ее словом. Третья из пяти детей в семье, она послушно помогала в хозяйстве, из чувства самосохранения стараясь приспособиться к маленькому социуму, в котором порядок был определен заранее и все дороги в будущее проторены. Но в глубине души она нетерпеливо ждала чего-то иного. Она была не такой, как ее братья и сестры. Почему-то ее не устраивала их судьба. Почему-то она никогда не останавливала взгляд на предметах, располагавшихся в пределах видимости, и всегда смотрела за горизонт. Туда, где не слышен шорох гравия под велосипедными шинами и куда не долетают крики с футбольного поля. Где не пахнет свежескошенной травой, а на улицах встречаются сплошь незнакомые лица. Где даже смена времен года не позволяет чувствовать себя в безопасности.

Ее пристанищем стала литература.

Она считала дни до срока, когда можно будет вырваться и убежать в большой город со всеми его возможностями.

Наполнив одну чашку, она перелила оставшийся кофе в термос и посмотрела на свои ноги. Да, отекли немного, особенно онемевшая правая. Надо звонить, как только откроется поликлиника. Она бросила взгляд на кухонные часы. Ян-Эрик появится через три часа. До этого она успеет завить волосы на бигуди, чтобы быть красивой, когда они придут. В той мере, в какой она сейчас может быть красивой. Густые каштановые волосы, правда, остались в прошлом, но почему бы не порадовать себя воспоминаниями?

1

Элин Матильда Элизабет Вагнер (1882–1949) — шведская писательница, педагог, общественный деятель, активистка феминизма и пацифистского движения.