Страница 33 из 64
ВОПРОС ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
По мере того как ужас голодных лет уходил в историю, в Ирландии формировался миф о том, что гибель сотен тысяч ирландцев связана с целенаправленной английской политикой. Это явление назвали не больше и не меньше как геноцидом. Голод вписан в черные страницы ирландской истории рядом с именем Кромвеля и 1798 годом, список бесчисленных ирландских мучеников стал еще обширнее.
Нет и не было никаких доказательств того, что политика британского правительства довела население Ирландии до голодной смерти. Даже суровые критики британской политики той поры — Сесил Вудэм Смит, автор книги «Великий голод», и Томас Галлахер, написавший «Жалобу Пэдди», — не нашли оснований для подобных предположений. Однако следует отметить, что заявления британского правительства мало сделали для опровержения этого мифа. Лорд Джон Рассел заявил (тогда из Ирландии экспортировали зерно): «Я не верю, что есть силы в нашем королевстве, которые могли бы предотвратить ужасные страдания и смерть людей в Ирландии», — и его слова прозвучали как неприкрытое лицемерие. Или в лучшем случае как попытка обелить высказывания Чарльза Тревелиана, считавшего, что «если ирландцы обнаружат обстоятельства, при которых они смогут бесплатно получать правительственные субсидии, мы обретем систему попрошайничества, какой мир еще не знал».
Ирландцы вряд ли заметили, что в Англии была похожая беда: требования политэкономии и пресловутый принцип laissez-faire привели к тому же результату. Однако ирландские страдания были усугублены зависимостью от урожая картофеля, и вот за это, несомненно, британское правительство должно нести ответственность. Но действия викторианского правительства в отношении голода в Ирландии были не более преднамеренными, чем эпидемия холеры, унесшая спустя десятилетие жизнь принца-консорта.
Бывало, что британцы мало сочувствовали горемычным ирландцам (протестантские священники в Англии утверждали, что тех постигла кара Господня), но так думали не все англичане, и ирландская катастрофа не была следствием целенаправленного английского коварства.
СЛЕД В ПАМЯТИ
Несомненно, тяжкие испытания голодного периода добавили сторонников радикальному ирландскому национализму, предпочитавшему мирным действиям насилие. Но в целом реакция страдающих масс была на удивление мирной. Даже в самый пик голода в Уэстпорте, графство Мэйо, толпа истощенных людей, выходившая с петицией о помощи к дому маркиза Слайго (одному из многих землевладельцев, пытавшихся помочь), старалась не мять его траву. Травма, нанесенная голодом, не нарушила социальной целостности народа. Зато она вырыла глубокий колодец, наполненный горечью и ненавистью, и не только в Ирландии, но и на другом берегу Атлантики: ведь в Соединенные Штаты устремилось огромное число ирландских эмигрантов. Там выросла ирландская община, укрепив тем самым связь Америки с Ирландией. Американские квакеры сформировали комитет, который оказывал помощь жертвам голода.
Легенда об ужасах голода переходила из поколения в поколение. Разрушенные и опустевшие деревни в Мэйо и Голуэе сделались постоянным напоминанием о том бедствии. Иногда дома-привидения специально разрушались жестокими лендлордами, выгнавшими несчастных жильцов из-за того, что те, лишившись картофеля, не имели денег для выплаты ренты. Неудивительно, что ирландцы всего этого не забыли:
Ничто не может стереть из памяти чудовищного события, случившегося в те годы с ирландскими мужчинами, женщинами и детьми в их собственной стране во времена британского правления в Ирландии.
Такова природа того, что Роберт Ки назвал «чудовищным событием», так что многие ирландцы, не всегда справедливо, соглашались с высказыванием англичанина Сидни Смита:
В тот момент, когда упоминается само имя — Ирландия, — англичане, похоже, забывают об обыкновенных чувствах, обыкновенной рассудительности и здравом смысле и действуют с варварством тиранов и тупостью идиотов.
В сельской местности наступила тишина, «земля, такая одинокая», обезлюдевшая, печалилась, потерянных тысячах жизней». Хью Дориан подытожил в книге «Донегол шестьдесят лет спустя»:
Очень быстро не осталось ничего, кроме тишины, траурной тишины в деревнях, в бедных домиках, в истощенных лицах... Лудильщики... сбежали в города, музыканты... пропали, да так и не вернулись. Многие жители тоже в одночасье скрылись: нашли на стороне работу или раннюю могилу... Уже не было вечерних соседских застолий, не собирались по воскресеньям на склонах холмов, не стало слышно песен и веселого девичьего смеха. Смолкли не только люди, но и животные: собаки не лаяли, не слышно было петухов...
«Молодая Ирландия»
Голод в некоторой степени всколыхнул революционные традиции 1798 года. По образцу «Молодой Италии», организованной великим итальянским патриотом Мадзини, была создана «Молодая Ирландия». Эта организация по сути своей была истинно ирландской и сохранила многие черты движения 1798 года. Протестанты по-прежнему играли ведущую роль, в том числе вдохновлявший организацию Томас Дэвис (1814-1845) — автор патриотической баллады «Вновь нация». Не меньшее влияние оказывал на движение издатель газеты «Юнайтед айришмен» Джон Митчелл (1815-1875), написавший балладу «Вольф Тоун».
По иронии судьбы центральной фигурой «Молодой Ирландии» во время революции 1848 года стал самый ее консервативный член. Уильям Смит О'Брайен (1803-1864) поздно обратился к национализму О'Коннелла, а в организацию «Молодая Ирландия» вступил только после трагедии голода. Он был истинным выпускником школы Харроу и Кембриджа и несколько лет являлся членом английского парламента. Не успели «молодые ирландцы» согласовать свои планы, как Митчелла арестовали, и О’Брайен оказался вовлеченным в трагикомедию под названием «Сражение за капустный огород вдовы Маккормака». О’Брайен и двадцать плохо вооруженных крестьян были разгромлены местной полицией в Баллингарри (графство Типеррери). Позднее О'Брайена арестовали на железнодорожной станции, когда он пытался бежать. Восстание «Молодой Ирландии» в великом революционном 1848 году потерпело фиаско, однако указало дорогу в будущее.
Экономика
Ирландский историк и экономист Л. М. Каллен доказал, что полная зависимость Ирландии от картофеля проявлялась и до голодных 1840-х годов. Он отметил, что всеобщий голод в Ирландии случился в 1740-1741 годах и охватил часть территории в 1817 году. Каллен обратил внимание и на разницу между участью крестьян и рабочих и более зажиточных фермеров, способных позволить себе лучшее питание. Большое значение придавал Каллен упадку домашнего ткачества, а следовательно, и производству льна на северо-востоке (например, в бывшем ранее зажиточном центре ткачества Уэстпорте, графство Мэйо). Это лишило многих людей реальной альтернативы, а потому все переключились на выращивание картофеля. Каллен заключает: «Принимая во внимание кризис домашнего производства, можно сказать, что причины голода были не только аграрными, но и промышленными». Он считает, что последствия голода были неоднородными и связанными с обнищанием Манстера и Коннахта. В этом с ним согласны другие историки.
Что можно сказать о сильном приросте населения в 1800— 1845 годах? В противовес старым интерпретациям письменные свидетельства не подтверждают того взгляда, что в этот период прирост был ненормален или что его вызвали ранние браки. И данные о рождаемости, и возраст брачующихся на момент переписи 1841 года не отличались от показателей других европейских стран. Бесспорно, между 1785 и 1841 годами ирландское население выросло на 105 процентов, но ведь то же явление наблюдалось и во всей Европе. С другой стороны, достижения медицины, в том числе прививки от оспы, хотя и понизили уровень детской смертности, но при этом сделали обедневших крестьян более зависимыми от урожая и болезней картофеля. Рой Фостер, участвовавший в этой дискуссии, отметил, что прирост населения в Ирландии на самом деле стал падать в 1820-х годах. Частично это было вызвано эмиграцией молодых людей, имевшей место и ранее и связанной не только с голодом. Некоторые объясняют падение прироста и тем, что в 1830-х годах женщины позже стали выходить замуж.