Дорога к тебе

Джек был очарован. Раньше он никогда не вел подобных разговоров, ни с кем не делился своими мыслями, предпочитая держать их при себе, но с Рэйчел он чувствовал себя… спокойно. Умная и мягкая, такая же одинокая, как и он, она тоже стеснялась раскрывать душу перед фактически незнакомым человеком, но они инстинктивно доверяли друг другу.

Они стали неразлучны — вместе ели, вместе сидели на занятиях, вместе рисовали. Они ходили в кино, гуляли на природе. Перед занятиями они обнимались на своих любимых скамейках, но прошла целая неделя, прежде чем они стали окончательно близки.

Теоретически неделя — это вовсе не срок. На практике же, учитывая, что их так тянуло друг к другу, а на дворе стоял век свободной любви, это была целая вечность. А их, несомненно, тянуло друг к другу. Джека мгновенно возбуждали тонкие пальцы художницы и ее красивые руки, он не мог отвести взгляда от ее бедер. Груди под блузкой были маленькими, но очень красивыми — по крайней мере такими он себе их представлял. То, что он не знал этого наверняка, только разжигало любопытство Джека.

Влекло ли ее к нему? Ну, когда он был рядом, у нее сразу напрягались соски. Когда они шли на концерт, Рэйчел все время слегка наклонялась в его сторону, а когда он шептал что-то ей на ухо, ее дыхание прерывалось. И все такое прочее, не говоря уж о глазах, в которых в такие моменты начинал пылать огонь. Да, она его хотела. Джек мог бы взять ее уже через два дня после встречи в прачечной.

Но он этого не сделал, потому что испугался. До этого у него никогда не было подобных отношений с женщиной — не в физическом смысле, а в эмоциональном, когда сердца распахиваются навстречу друг другу. Рэйчел он мог без опаски сказать о том, что думает и чувствует. Не зная, как на это может повлиять секс, Джек не приглашал ее к себе и не приходил к ней на квартиру, он даже старался ее не целовать.

Эта неделя показалась ему целой вечностью. Когда Рэйчел пригласила его на ужин, он уже не мог ждать — и она, очевидно, тоже. Джек едва успел войти, как они стали целоваться. Все больше распаляясь, они двигались вдоль стены и в конце концов упали на кровать. Одежда полетела во все стороны, и Джек оказался на седьмом небе — о таком всепоглощающем слиянии Джек мечтал всю жизнь.

Когда это кончилось, Рэйчел села на кровать с карандашом и бумагой и стала его рисовать. Этот рисунок сказал ему все. Своими руками и своим сердцем она изобразила его совсем другим — таким прекрасным, каким он никогда не был. Она стала его ангелом, и он по уши в нее влюбился.

Глава 2

Комната ожидания хирургического отделения находилась на втором этаже, в конце длиннющего коридора. Опустившись в кресло, Джек сложил руки на груди и стал неотрывно смотреть на дверь. Он очень устал, и только страх заставлял его держать глаза открытыми.

Прошло не менее пяти минут, прежде чем он осознал, что находится здесь не один. С соседней кушетки за ним внимательно наблюдала какая-то женщина. Она смотрела настороженно, но, когда Джек взглянул на нее, не отвела взгляда.

— Это вы Кэтрин? — наконец спросил он, и женщина криво улыбнулась.

— А почему вы удивились?

Надо было ответить более дипломатично, но он слишком устал и слишком перенервничал.

— Потому что у вас нет ничего общего с моей женой, — пристально глядя на нее, ответил Джек. В Рэйчел все было естественно — волосы, лицо, ногти, а вот у этой женщины все, напротив, было ненатуральным — от темных ресниц и накрашенных ногтей до волос, переливающихся различными оттенками и уложенных в пышные пряди.

— Бывшей женой, — поправила Кэтрин, — а внешность бывает обманчивой. Значит, вы Джек?

Он едва успел кивнуть, когда дверь открылась и на пороге появился врач. Мятый халат, короткие каштановые, с густой проседью, волосы всклокочены.

Вскочив на ноги, Джек подбежал к доктору прежде, чем дверь успела захлопнуться.

— Я — Джек Макгилл, — сказал он, протягивая руку. — Как она?

Врач пожал протянутую руку.

— Стив Бауэр. Она в послеоперационной палате. Операция прошла хорошо. Жизненные показания в норме, она дышит самостоятельно. Но пока что не пришла в сознание.

— Кома, — сказал Джек. Это слово преследовало его от самого Сан-Франциско. Джеку очень хотелось бы, чтобы доктор его опроверг.

К его ужасу, Стив Бауэр кивнул.

— Она не реагирует на внешние раздражители — свет, боль, шум. — Он провел рукой по левой щеке — от виска к подбородку: — Вот здесь у нее сильный ушиб. Большая гематома. То, что она не реагирует, заставляет предположить, что там есть и внутреннее кровоизлияние. Мы отслеживаем внутричерепное давление: небольшое повышение можно устранить медикаментозно. Пока нет оснований полагать, что нужно его снижать путем хирургического вмешательства.

Джек провел руками по волосам. Голова гудела. Он попытался устранить этот шум, откашлявшись.

— Значит, кома. Насколько это плохо?

— Ну, я бы предпочел, чтобы она была в сознании.

Джек имел в виду не это.

— Она умрет?

— Надеюсь, что нет.

— И как мы можем это предотвратить?

— Мы не можем. Она может. Когда ткани повреждены, они опухают. Чем больше они опухают, тем больше требуется кислорода для лечения. К сожалению, мозг отличается от других органов, поскольку находится внутри черепа. Когда ткани мозга опухают, череп не дает им увеличиться в объеме, так что давление растет. Это вызывает замедление тока крови, а так как кровь переносит кислород, то мозг получает меньше кислорода. Меньше кислорода — меньше скорость заживления. Ее тело само определяет этот темп.

Джек все понял. Но он хотел знать больше.

— А каков наихудший сценарий?

— Давление возрастает настолько, что совершенно перекрывает ток крови, а следовательно, и поступление кислорода в мозг, и тогда пациент умирает. Вот почему мы отслеживаем состояние вашей жены. Если мы увидим, что давление начинает расти, то постараемся его снизить.

— И какие здесь временные рамки?

— Мы провели сканирование головы, но ничего определенного не обнаружили. Мы будем внимательно следить за состоянием вашей супруги. Следующие сорок восемь часов будут решающими. Хорошо, что опухоль пока небольшая.

— Но вы сказали, что жена не реагирует на внешние раздражители. При условии, что опухоль не будет увеличиваться, когда она начнет реагировать?

Доктор вытер со лба пот.

— Этого я не могу вам сказать. Хотел бы, но не могу — это слишком индивидуально.

— Восстановится ли ее здоровье полностью? — спросил Джек. Ему нужна была полная ясность.

— Не знаю.

— Вероятно, чем дольше она пробудет в коме, тем меньше шансов на полное выздоровление?

— Если опухоль не будет увеличиваться, то это не так.

— А можно ли что-нибудь сделать, чтобы уменьшить опухоль?

— Именно для этого она под капельницей. Но чересчур большая доза медикаментов может дать негативный эффект.

— Значит, она будет просто вот так лежать?

— Нет, — терпеливо объяснил доктор. — Ваша жена будет лежать и выздоравливать. Человеческое тело — это изумительная вещь, мистер Макгилл. Пока мы ждем, оно работает само.

— Чем мы можем помочь? — спросила из-за спины Джека Кэтрин.

Джек вздрогнул, но не отвел взгляда от доктора.

— Не многим, — ответил Бауэр. — Спросите у сестер-сиделок, специализирующихся на коме, и они вам скажут, что с больной нужно говорить. Рассказывают, что коматозные пациенты что-то слышат и даже могут повторить это с пугающей точностью после того, как придут в сознание.

— Вы в это верите? — спросил Джек.

— Это не согласуется с научными представлениями. — Бауэр слегка понизил голос. — Мои коллеги к таким вещам относятся с насмешкой. Но я лично не думаю, что разговорами с таким пациентом ему можно причинить какой-то вред.

— И что же нужно говорить?

— Что-нибудь хорошее. Если она вас услышит, то пусть услышит хорошие вещи. Скажите, что с ней все в порядке.