Дорога к тебе

С минуту Кэтрин молчала, затем заговорила — совершенно спокойным тоном, но в глазах читался вызов:

— Я собиралась сказать, что, с точки зрения Рэйчел, вы к тому времени уже фактически ушли от нее. Ее отъезд был только реакцией на это. В Сан-Франциско она задыхалась, она не могла работать. Ей там было тоскливо и скучно.

— Если ей было скучно, то это ее собственная вина. Она могла там заниматься многими вещами, но не занималась. — Джек понимал, что надо заканчивать этот разговор — здесь не время и не место его вести. Однако Кэтрин Эванс разбередила старую рану, и он не мог молчать. — По ее мнению, я был виноват в том, что она скучала?

Кэтрин слегка пожала плечами:

— Единственным, с кем она желала иметь дело в этом городе, были вы, но вы постоянно отсутствовали.

— Да нет же, не отсутствовал! — Да, для подобных разговоров сейчас не время и не место, но, черт возьми, эта подруга Рэйчел обвиняет его в том, что он бросил жену! Нет, надо отвечать. — Я работал не разгибая спины, создавая приличную клиентуру, — чтобы у нас был свой дом, чтобы было что есть и чтобы, извините, Рэйчел могла творить, не беспокоясь о заработке. — «Хватит!» — подсказывал ему внутренний голос, но Джек уже не мог остановиться. — О чем, черт побери, я ее просил? Один-два раза в неделю куда-то пойти. Разве это так много? Да ее с детства к этому приучили. Она с закрытыми глазами может сделать все как надо. Кроме того, она же знала, что это нужно для бизнеса. Если ты хочешь создать себе имя, то должен быть на виду.

— Рэйчел это знала, — согласилась Кэтрин. — Ее гораздо больше раздражали ваши поездки. По ее словам, вы чаще бывали в отъезде, чем дома.

Отвернувшись, Джек вполголоса выругался, но сразу же заговорил снова:

— Рэйчел все это вам говорила? Забавно, что она ни разу не упоминала при мне о вас. Кто вы такая, черт возьми, чтобы становиться между мной и женой?

— Бывшей женой, — ответила несколько смущенная Кэтрин. — А раз уж вы спросили, кто я такая, — я подруга Кэтрин. Я люблю ее и девочек. Они мне все равно что родные, и я не хочу, чтобы они страдали.

— А вы думаете, я хочу? Если вы так думаете, то оч-чень ошибаетесь.

На этот раз Джек решительно двинулся вперед и больше не останавливался.

Хотя бы уже для того, чтобы досадить Кэтрин Эванс, Джек ходил за своими дочерьми как приклеенный. Он посидел вместе с ними у постели Рэйчел, потом отвел их в кафетерий, снова привел к Рэйчел, а когда подошло время обеда, опять отвел в кафетерий. В промежутке он переговорил по телефону с неврологом из Сан-Франциско, который согласился на следующий день посмотреть Рэйчел.

Из тех медиков, которые время от времени заходили в палату, Джеку больше всего понравилась приставленная к Рэйчел медсестра по имени Синди Уинстон — в белых леггинсах, длинной блузке, предназначенной, очевидно, для того, чтобы скрыть излишнюю полноту, и очках с толстыми стеклами. Она говорила медленно и тихо и была, по всей видимости, очень доброй. Если Кара Бейтс манерой поведения больше походила на учительницу, то Синди Уинстон вела себя по-дружески. Девочки ловили каждое ее слово.

— Побольше разговаривайте с мамой, — советовала она им. — Расскажите о том, что делали. — Она взглянула на Рэйчел. — Рассказывайте ей анекдоты. Скажите о том, как вы грустите. Или сердитесь. Или боитесь. — Синди снова посмотрела на девочек. — Можете смеяться или плакать. Это все нормально. Она поймет.

— А если нам больше нечего будет сказать? — спросила Саманта.

— Тогда дотроньтесь до нее. Это важно. Видите, что я делаю? — Хотя она обращалась к девочкам, Джек тоже повернул к ней голову. Оказывается, разговаривая с ними, сестра все это время массировала плечо Рэйчел. — Ваша мама все чувствует. Прикосновениями вы даете ей знать о себе. Не бойтесь — поднимите ее руку. Вот так. У нее есть любимые духи?

Глаза Хоуп загорелись.

— «Горные лилии».

— Принесите.

— А это поможет?

— Не повредит.

К несчастью, Синди Уинстон разряжала обстановку лишь на короткое время, и Джек нервничал все больше и больше.

Чтобы не заснуть, он выпил столько кофе, что к концу дня не мог справиться с дрожью во всем теле. Когда Кэтрин привезла с собой нескольких подруг, Джек с трудом выдержал процедуру представления, а как только она была закончена, тут же потащил девочек к машине.

Но едва они успели выехать на дорогу, Саманта громко произнесла:

— Так что же мы будем делать?

— В каком смысле? — не понял Джек.

— Если мама умрет.

— Она не собирается умирать.

— Ну, тогда если она там долго пролежит — кто будет о нас заботиться?

— Я.

— А где? — В голосе Саманты звучало подозрение.

— В Большом Суре. — На короткое время это вполне возможно. Джек пока не думал о работе — он вообще не мог о ней думать. — Если до завтра не произойдет никаких изменений, то, пока вы будете в школе, я съезжу за своей одеждой.

Сэм пришла в ужас:

— Но мы не можем пойти в школу!

— Вы не можете не пойти. Приближается конец учебного года. Если не ошибаюсь, экзамены уже на носу.

— Да, но…

— Я заберу вас из школы. — Так как в Большом Суре была только начальная школа, девочки ездили на автобусе в Кармел. Оттуда до Монтерея всего десять минут езды. — Оставшуюся часть дня вы сможете провести в больнице.

— Ты думаешь, я действительно могу сосредоточиться на занятиях?

— Я думаю, что ты должна постараться. Я думаю, что твоя мама этого бы хотела. Я думаю, что мы должны по возможности вести нормальную жизнь.

— Нормальная жизнь кончилась.

Это было правдой, но Джеку отчаянно захотелось придушить Саманту за откровенность.

— Послушай, твоя мама все равно когда-нибудь придет в себя. Это не будет продолжаться целую вечность.

— Откуда ты знаешь? — дрожащим голосом спросила Хоуп.

— Просто уверен, — поймав ее отражение в зеркале заднего вида, сказал Джек. — Твоя мама молодая и здоровая. Она выздоровеет. Она придет в сознание.

— Но ты не можешь знать это наверняка, — возразила Саманта.

— Да, не могу. А что, есть альтернатива? Ты разве предпочла бы, чтобы она умерла?

— Нет! Я просто не знаю, как быть! Осталась куча дел, которые надо переделать, — пойти к терапевту, к зубному врачу…

— Мой пикник…

— Мой выпускной бал, к которому у меня нет платья. Мама собиралась поехать со мной его покупать, но, раз она в больнице, кто это сделает?

— Я, — сказал Джек.

Саманта отвернулась к окну.

— Ну да, конечно. Но ведь у тебя нет времени. У тебя никогда нет времени.

— Я найду время.

— Что-то ты не находил времени, чтобы приходить ко мне на соревнования по гимнастике!

Соревнования по гимнастике. Саманта уже много лет не занималась гимнастикой — бросила это дело еще задолго до их развода. Когда-то Джек приходил на каждое состязание, потом стал все чаще и чаще пропускать — что поделаешь, работа. Тогда Саманта была еще мала, и Джек думал, что она все забыла. Оказывается, не забыла, да еще говорит об этом с такой злобой!

— Тут совсем другое, — вот все, что мог сказать Джек. — Знаешь, — помолчав, добавил он, раздраженный тем, что вынужден обороняться, тогда как у каждой истории есть две стороны, — случившееся с твоей мамой на меня тоже сильно повлияло. Я сейчас совсем без сил и хотел бы немного помолчать.

— Ты позвонил бабушке?

Джек тяжело вздохнул. Как ни странно, он даже не вспомнил о Виктории Китс. Хотя, возможно, это не так уж и удивительно. Виктория часто присылала им щедрые подарки, однако весьма редко появлялась лично. Поскольку ее подарки, как правило, оказывались ненужными, участие бабушки в жизни семьи было минимальным. Оставались еще телефонные звонки, но они чаще всего только раздражали.

— Нет, — как можно мягче ответил Джек. — Бабушке я не звонил. Решил подождать. Если твоя мама в ближайшее время придет в сознание, в этом и не будет особой необходимости. — Он встал на скользкий путь, но, черт побери, у него хватает и других забот.