Лик зверя

Я был полностью зачарован и совершенно потрясен увиденным. Все это так не походило на невзрачные картины переполненных ночных клубов, виденные мною на Гивее, завсегдатаям которых наскучило смотреть, как над их кофейными чашечками мелькают пышные телеса полунагих танцовщиц. Здесь же передо мной была сама жизнь, во всех ее оттенках и полутонах.

Я посмотрел на Таню. Она плакала от восторга и счастья, щеки ее горели пламенным румянцем. Только тут я заметил, что по боковому проходу в направлении нашего сектора взбирается невысокий человек с эмблемой ОСО на рукаве куртки, и сердце мое тревожно заныло. Человек этот был, скорее всего, посыльным. Он все время сверялся со своим микропеленгатором связи по КЭО (каналы экстренного оповещения), пытаясь поймать сигнал моего личного датчика. Вот он остановился около нашего яруса, внимательно вглядываясь в сидящих на трибуне зрителей. Никто не замечал этого ничем не примечательного человека. Все были поглощены удивительным зрелищем, творившимся сейчас на хрустальной грани между водой и небом, а он, казалось, вовсе не замечал представления, сосредоточенно изучая лица сидящих вокруг людей.

Вот наши глаза встретились, и на сухом лице посыльного отразилась слабая улыбка. Он стал пробираться к нашим сидениям и через минуту опустился на свободное место подле меня. Таня, заметившая, что я больше не смотрю на сцену, тревожно следила за ним. Посыльный снова улыбнулся.

- Влад Стив?

- Да, это я.

- Извините, что беспокою вас во время отдыха, - торопливо и вполголоса заговорил он, - но с вами никак не могли связаться. Пришлось прибегнуть к микропеленгатору.

- Что-нибудь случилось?

- Вас просят срочно явиться в Совет ОСО, лично к начальнику Особого отдела Громову. - Он протянул мне карточку вызова.

- Почему такая срочность? - удивился я.

Посыльный только пожал плечами и, уважительно кивнув, стал пробираться обратно к проходу, стараясь никому не мешать. Я повернулся к Тане. Она взволнованно смотрела на меня. Попросила:

- Можно я пойду с тобой?

- Не думаю, что это хорошая мысль, малыш, - осторожно и нежно я сжал ее запястье. - Лучше ты оставайся на празднике. Тебе ведь здесь нравится? Верно? Ну, вот и хорошо! А я скоро вернусь. Не волнуйся. Думаю, это ненадолго.

Таня опустила глаза, кивнула. Я поцеловал ее в щеку и стал спускаться по проходу, заполненному людьми.

* * *

Когда я вошел в кабинет Громова, начальник Особого отдела стоял у широко распахнутого окна и вдыхал полной грудью врывавшийся в комнату ветер, напоенный запахами цветов и прохладой водного простора. Он обернулся мне навстречу, радостно блестя глазами и протягивая жилистую руку.

- Что творится в Городе! А, Влад? Да что там, в Городе - по всей Земле! - на щеках его проступил слабый румянец. - Никогда еще не было такого грандиозного праздника! Ты только посмотри! - Он снова подошел к окну, увлекая меня за собой. - Это же настоящее людское море, полное молодости и задора жизни! А их лица? Ты когда-нибудь видел столько счастливых и радостных лиц сразу?

Я выглянул в окно, и хотя сам только что вырвался из этого шумного людского потока, вид празднично оформленного проспекта и площади Совета снова привел меня в восторг.

- Праздник Братства, - снова заговорил Громов, - это предвестник наступающей новой эры в истории земного человечества! Ты слышал, как сказали об этом сегодня на Стадионе?.. Неужели, Влад, я не доживу до того времени, когда наша с тобой работа станет ненужной обществу и это здание превратится в музей истории? - Он отвернулся к окну и скорбно поджал губы. - А ведь этот день когда-нибудь наступит, - через минуту уверенно произнес он. - И, поверь мне, время нашего забвения не так далеко, как это может показаться... Эх! Хотя бы одним глазком взглянуть на наших потомков, хоть на миг перенестись в их мир! Как жаль, что мы пока не властны над временем и только в космосе научились немного усмирять его бег!

Я внимательно посмотрел на Громова. Заметив мой взгляд, он согласно кивнул:

- Да, да, ты прав! Это преддверие старости. Все чаще я замечаю у себя ее коварные признаки. Ведь мне уже сто шестьдесят, а это, согласись, в наше время возраст! - тяжело вздохнув, он отошел от окна. Опустился в глубокое кресло у стола, на свое обычное место. С тоской посмотрел на меня. - Неизбежное наступление старости только подстегивает меня, торопит жить! Остается все меньше времени, а сделать предстоит еще так много!

С площади Совета, сквозь распахнутые окна ветер приносил торжественные звуки музыки и радостный гомон голосов. Но они не мешали разговору. Легкие полупрозрачные занавеси на окнах колыхались под порывами ветра, взлетая к потолку, подобно испуганным птицам.

- Как себя чувствуешь? - Глаза Громова из задумчивых сделались внимательными. - Голова еще болит?

- Теперь уже нет. Месяц назад еще побаливала немного, а теперь нет. Правда, врачи предупредили, чтобы никаких чрезмерных нагрузок на мозг не было.

Громов согласно кивнул.

- Соскучился по работе? Если честно?

- Если честно? - Я посмотрел на него, улыбнулся. - Очень! Посмотрел бы я на вас в моем положении! Все эти восстановительные процедуры, прогулки, усиленное питание витаминами... Надоело все ужасно!

- Ну, это ты брось! - воскликнул Громов. - Лечиться тебе было необходимо. Если бы ты только видел, каким тебя подобрали патрульные "Купола"! На тебе живого места не было! Спасибо нашим врачам-волшебникам, буквально по частям тебя собрали. Если бы ты тогда не надел скафандр, не продержаться бы тебе восьми часов в открытом космосе. Да еще пластиплоть помогла лицо сохранить, а то бы не узнала тебя твоя Татьяна!

- Но теперь-то я здоров! - нетерпеливо воскликнул я, передергивая плечами. Согнул и разогнул руки, напрягая мускулы. - Здоров полностью!

- Здоров? - Громов придирчиво изучал мое лицо. Вдруг спросил: - А твоя жена?

- Что жена? - не понял я.

- Я к тому, что, может быть, появились причины, заставившие тебя изменить свое прежнее мнение? - пояснил Громов, прищурившись.

- Нет. У нас с ней все решено, - твердо сказал я. -Давно решено.

Помедлив, Громов улыбнулся:

- Ну, вот и хорошо! Правильно решили. Знаешь, замечательная у тебя жена! Просто умница!

- Вы же ее совсем не знаете, - удивился я.

- Зато я знаю тебя, Влад. У такого парня не может быть плохой жены.

- Иван Вениаминович, вы меня, как ребенка, хвалите. Мне даже неловко, правда.

- Все вы для меня, как дети. Вот и много вас, и разные вы все, а для меня точно сыновья и дочери родные. Раз уж не получилось у меня подарить обществу своих собственных детей, так хотя бы вас я старался сделать такими, чтобы Трудовое Братство гордилось всеми вами...

Я молча слушал его. У Громова действительно никого не было, кроме нас, - ни жены, ни детей, ни родственников. Хотя одиноким он себя никогда не чувствовал. На Земле невозможно быть одиноким - всюду тебя окружают чуткие и заботливые люди, готовые в любую минуту прийти на помощь, подбодрить в печали, укрепить мудрым советом, разделить с тобой твою радость.

- Да ты меня совсем не слушаешь, - сказал Громов. - И действительно, что это я в воспоминания ударился? Вызвал тебя по делу, а сам меланхолию развел.

Мне стало стыдно, что, задумавшись, я прослушал его последние слова. Но он, казалось, не придал этому особого значения. Спросил:

- Наверное, ты думаешь, почему это я вызвал тебя сейчас, прямо с праздника?

- Признаться, да, - кивнул я, вспомнив про Таню.

- Не расстраивайся. Но дело действительно чрезвычайной важности и не терпит отлагательства. Ведь мы с тобой приглашены на заседание Высшего Суда.

- Высший Суд? - Я немало удивился.

- Да, - подтвердил Громов. - Подобное событие - явление в нашей истории довольно редкое. На моей памяти было всего два заседания Суда, последнее из которых состоялось во время Хартумского конфликта. А сегодня состоится суд над новым смертельным оружием, изготовленным в Сообществе. Мы его теперь называем "Зуб Кобры".

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.