Зуб кобры

Я вылез из машины, зарывшейся носом в красноватый песок (ширина барьера была предельной для возможностей магнитора), и огляделся.

Рядом со мной высилась стена ангара из рифленой, прочной, как сталь, пластмассы угрюмого серого цвета. Кругом не было ни души. Только автоматическая тележка-тягач в нескольких метрах от меня везла заправочные блоки к ближайшему ангару. Правее, там, где начиналась взлетная полоса, стоял одинокий ракетоплан, поставленный в страховочный сектор, видимо, для ремонта или дозаправки. Судя по обшарпанному зеленому борту с жирно намалеванными в нескольких местах красной краской кругами, ракетоплан военный. Входной люк был открыт, трап спущен. Оглядевшись, я двинулся к нему. Каменные плиты под ногами были раскалены настолько, что подошвы ботинок, казалось, прилипали к ним. Через несколько секунд я до конца ощутил, как жестоко печет вечернее солнце.

Миновав ряд ангаров, выстроившихся в одну линию, как солдаты в строю, я увидел, что по боковой дорожке прямо ко мне идут два человека в желтых комбинезонах. Вид их мне сразу же не понравился. Достав излучатель, я прикинул: до ракетоплана бежать секунд десять, а эти двое будут здесь минуты через две… Стоило рискнуть.

Зажав в правой руке излучатель, я побежал к спущенному трапу. Тут же посмотрел в сторону: заметив мой маневр, полицейские кинулись вдогонку. Один из них вскинул руку с оружием. Прыгнув вперед, я покатился по раскаленному камню взлетной полосы, уходя от визжащих пуль. Оказавшись снова на ногах, выстрелил в ответ. Вспучившийся пузырями бетон заставил полицейских поспешно отпрыгнуть под прикрытие ближайшего ангара.

Достигнув, наконец, спасительного ракетоплана, я в два прыжка преодолел алюминиевые ступени трапа и забрался в аппарат, плотно задраив за собой люк.

Два пилота в кабине обернулись, удивленно разглядывая меня. Один — молодой и смуглый. Второй был постарше, с сединой в волосах и хмуро сдвинутыми бровями.

Бросив взгляд на включенный обзорный экран над главным пультом, я поднял излучатель. Приказал обоим:

— Выходите! Быстро!

Седовласый внимательно посмотрел на меня, переглянулся с товарищем. Тот растерянно уставился на меня.

Я, облизнув ссохшиеся губы, глухо повторил:

— Выходите, ну!

Пожилой пилот вздрогнул, снял наушники; не глядя, положил их на приборную панель. Медленно встал. Вслед за ним поспешно поднялся и молодой. Они неловко протиснулись через узкий проход к выходу. Открыв люк, седовласый в последний раз посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что он хочет что-то сказать. Но молодой пилот одернул товарища за рукав, и они стали быстро спускаться по ступеням трапа.

Я сбросил лестницу и снова задраил люк. Осмотрел все отсеки — пусто. Сел к управлению, проверил топливо, двигатели: все было в норме. Включил защиту. Теперь им меня не взять!

Через боковой иллюминатор увидел, как к ракетоплану бегут вооруженные люди; несколько тягачей вывозят на взлетную полосу огромные заправочные блоки, пытаясь преградить мне дорогу. Я быстро осмотрел наличие на борту оружия и, развернув правое орудие, дал парализующий луч, доведя радиус рассеивания до максимума. Снова выглянул в иллюминатор. Так и есть: все живое в ста метрах от ракетоплана было временно обездвижено. Тягачи беспомощно застыли на месте, не пройдя и полпути. Вот так-то лучше!

Я отыскал в грузовом отсеке скафандр, подходящий по размеру, быстро влез в него. Для верности привинтил шлем. Сев в кресло, закрепил привязные ремни. Нажал кнопку, включая режим подготовки к старту. Взглянул на передний экран.

Там два военных ракетолета выруливали на взлетную полосу из резервных ангаров. Что такое? Я включил внешнюю связь.

Хриплый голос истошно прокричал в наушниках:

— Внимание! Говорит «Ипсилон»! Всем кораблям охраны Космопорта! Немедленно в воздух! Экстренный взлет всем кораблям! Перехватить ракетоплан РК-204, стартующий в восьмом секторе!..

Я включил носовые излучатели. Индикаторы нервно замигали. Скорректировав вправо, нажал педаль парализующего излучения. Сначала мне показалось, что действия нет, но вскоре счетчики радара отметили: правый корабль, потеряв управление, медленно отклоняется к кромке поля. Теперь у меня есть время, чтобы взлететь первым.

Включив антигравитатор, я нажал стартовую кнопку. Ракетоплан плавно поднялся над землей, завис на несколько секунд и стремительно ринулся вверх, рассекая темно-синий купол неба.

Быстро и смазанно мелькнули всклокоченные рыжие облака. Экраны и иллюминаторы заволокло белесым туманом — корабль проходил сквозь атмосферу. По корпусу аппарата пробежала мелкая дрожь и заструились змейки голубоватого пламени — это остаточные токи стекали по обшивке корабля. Вибрация нарастала с каждой секундой.

Я дал полный разгон. Клочья тумана на передних экранах разорвались, провалившись вниз, и их место занял сверкающий звездный купол. Бархатная чернота космоса окутала корабль, и только снизу, от планеты, поднималось матовое свечение. Громадный, размытый внутри, тускло-багровый шар ее быстро уменьшался в размерах. А за ним, разбрасывая в пространство огненные струи, пылал алый диск «Ближайшей», но смотреть в ту сторону без опущенного поляризующего фильтра было нельзя.

Я наслаждался полетом, паря среди звезд. В душе появилась и окрепла неопределенная радость, словно от предвкушения долгожданной встречи. Подумалось: «Ну, вот и все! Конец!..»

В этот миг я заметил, как две огненные полосы оторвались от серпика планеты, слились с блеском звезд позади меня. Так стартуют только ракетопланы! По пульсирующему полю радара я понял, что не ошибся: действительно, секунду назад с планеты стартовало два корабля, и теперь они стремительно нагоняли меня.

Выглянув в боковой иллюминатор, я увидел, как у левой части горизонта среди звезд появился большой трехсекционный ракетолет. А где же второй? Я быстро поискал лучом — вот! Он шел прямо надо мной, в какой-то тысяче километров. Поспешно включив защитное поле и дав круговой парализующий луч, я ввел свой аппарат в крутой вираж, пытаясь уйти от погони.

Звезды бешено закружились перед глазами в каком-то сумасшедшем хороводе. Я следил за тем, как постепенно растет нагрузка, напряженно пытаясь поймать далекую желтую звездочку в перекрестье курсового фотоэлемента на дисплее навигационного пульта.

Вдруг все чувства и переживания отошли куда-то на второй план, и тело затопила острая, почти нестерпимая боль, заглушая мысли о спасении и настойчиво добираясь до сознания. Звезды почему-то оказались прямо под ногами, и ощущение не то падения, не то невесомости охватило меня. Небо в одно мгновение словно раскололось надвое и стало ослепительно белым; звезды померкли, исчезли вовсе.

С ужасом я увидел, как впереди возникла и расширилась радужная арка-туннель, медленно выдвигаясь с левой части горизонта. В самом центре и в глубине ее распускал прожекторные секторы света, пылал электросварочной дугой огненный шар.

Животный ужас, охвативший меня, сковал волю; мышцы словно одеревенели, отказываясь слушаться. А таинственный шар тем временем стал почти фиолетовым, затем голубым, и из него вырвались длинные пламенные стрелы, устремляясь в мою сторону. Еще миг — и река огня затопила все вокруг.

Удар! Режущая, рвущая тело боль затопила сознание.

Вспышка памяти: я бегу по склону холма навстречу ветру; внизу — цветущие сады сирени колышут на ветру волны белоснежных гроздей; быстрая река несет к далекому горизонту гребешки расплавленного золота. Рядом со мной бежит девушка с серыми глубокими глазами. Мы смеемся. Нам весело и мы счастливы с ней… Где это было? Когда?..

Удар! Все кружится, смешивается. Таня!.. Я кричу ее имя и не слышу своего голоса. Самой последней искоркой сознания понимаю, что моя голова в гермошлеме легко, словно мыльный пузырь, лопается и разлетается в разные стороны, навстречу кружащимся звездам.

Красная тьма…

… Из тьмы медленно, как фотография в растворе, появилось круглое лицо с внимательно расширенными зелеными глазами.