Страница 2 из 4
Староста выхватила тетрадь у зазевавшегося одноклассника и обиженно села на своё место. К ней тут же подскочила Зина Свиридкина и, вроде как даже извиняясь, забормотала:
– Люд, ну ты что в самом деле? Что это за «бегала за мужиком» какое-то… Давай уж по-нормальному напиши. Прогул так прогул – ладно! Но без мужиков всяких.
Петина надулась ещё больше.
– Не позорься, Петина, напиши что-нибудь другое. – С другой стороны к ней подсел Олег Духманов, тоже один из симпатичных мальчиков, только очень уж хулиганистый. Люду такие злили.
– Да пошли вы все, что хочу, то и пишу! – громогласно крикнула Люда, девушка не по годам очень крупная, просто готовая тётенька.
– Не ори, что ты орёшь-то? – успокоил её Олег.
– Люд, правда, зачеркни эту пургу. Ладно тебе… – снова попросила Зина.
– Да ещё ты меня будешь учить? Будешь учить, я не пойму? – заорала Люда Петина, как на рынке. – Не нравится, как я веду тетрадь, будь старостой! На! На, Свиридкина, на тебе тетрадь, пиши сама! Веди учёт, а мне надоело!
И, сунув Зине злополучную тетрадь, Люда закрыла лицо руками и зарыдала.
– Тьфу, начинается… – сморщился Олег и отошёл подальше.
В этот момент в дверях показалась классная руководительница Полина Васильевна. Она сразу узрела плачущую Петину и рядом с ней извечных нарушителей дисциплины.
– Люда, что с тобой? – Полина Васильевна подошла к ней.
Люда с криком «Не буду-у-у!» кинулась в коридор.
– Так, что случилось? – оглядев присутствующих, спросила классная руководительница.
И тут на арене появилась отличница Оксана Обылкова. Она сидела за партой вместе с Людой и везде таскала её за собой. Оксана глупой не была и поняла, что сейчас её подруга выглядит нелепо, а потому перевела причину скандала на другое:
– Понимаете, Полина Васильевна, Зина Свиридкина опять придирается к Люде. Ей, как всегда, не нравится, что Люда записала в «Дисциплинарную тетрадь» её прогул.
От удивления и Зина Свиридкина, и некоторые другие её одноклассники открыли рот, а Полина Васильевна очень недоброжелательно посмотрела на неё и сказала:
– И когда же ты, Зина, перестанешь скандалить? Может, ты хочешь быть старостой, хочешь, чтобы тебя все слушались? Оставь это. Не считай, девочка, своих одноклассников хуже себя, умей сдерживать свои эмоции.
Зина посмотрела на Олега, на Полину Васильевну, на свою пострадавшую сумку – и вздохнула. Злосчастная тетрадь оставалась у неё в руках. Зина постаралась незаметно пристроить её на петинскую парту, но Полина Васильевна это увидела – и её обличительный взгляд, брошенный на ученицу Свиридкину, мог бы, наверное, убить, как разряд тока большой мощности. Но Зина, к своему счастью, в этот момент на учительницу не смотрела.
– Полина Васильевна, тут дело не в этом… – начала сентиментальная Наташа Бойкевич, но Полина Васильевна не дала ей договорить:
– Наташа, добрая душа, иди лучше успокой Люду. И приведи сюда.
И Наташа побежала в коридор, где на подоконнике сидела староста и ожидала развязки всей этой драмы, вытирая последние слёзы.
Девочки появились в классе, и Люда вновь затянула:
– Не буду я больше, Полина Васильевна, эту тетрадь вести! Раз Свиридкина такая умная, пусть она ведёт, а я не бу-ду-у! – И она опять заплакала. – Вечно на меня все ругаются, а я не хочу. Что мне, больше всех надо-о-о-о?
Но выходило, что надо ей больше всех, потому что тогда не было бы с её стороны такого творческого подхода к оформлению «Дисциплинарной тетради». Во всех других классах такого и в помине не было, подобные тетради хоть и существовали, но так, совсем формально, а вот девятый класс их маленькой школы отличился…
– Посмотри, посмотри… – гневно обратилась Полина Васильевна к Зине и остальным, кто когда-нибудь был недоволен старостой и тетрадью. – Надо же было так довести человека! А у девочки повышенное давление! Успокаивайте её теперь или извиняйтесь. Кто начал всё же безобразие? Свиридкина, Духманов!
– А что сразу мы-то? – глухо спросил Олег.
– Ты мне ещё будешь хамить? – взвилась Полина Васильевна. – Обнаглел совсем.
– И чего это она разошлась? – тихо спросила у подошедшей к ней девчонки прямо-таки очумевшая Зина, которая совершенно не ожидала, что так завершится эпопея с её многострадальной сумкой.
– А ты, Свиридкина, что там бубнишь? – на полтона тише спросила классная руководительница. – Нужна хоть капля совести, хоть грамм, чтобы перестать нападать на Люду!
– На неё нападёшь… – заметил кто-то из мальчишек.
– Да, да, Морковкин, и ты тоже всё время придираешься! – прокричала староста, которая даже сквозь слёзы заметила, кто именно подал голос. – Всё, Полина Васильевна, пусть сами тетрадь ведут! Да, пусть сами!
– Да мы совсем её не будем вести! – крикнул из дальнего угла Шурик Иванов и спрятался за спину впередистоящего.
– А вас там вообще не спрашивают, – смело произнесла Оксана Обылкова, которая находилась в надёжном тылу – за спиной у Полины Васильевны.
Прошло уже десять минут урока (была география). Возле дверей скромно колыхалась фигура географички Антонины Павловны, которой было неудобно прерывать классное собрание.
А концовка этого собрания была обычной. После долгих криков, слёз, недовольных монологов и диалогов Люде с почётом вручали «Дисциплинарную тетрадь» и просили остаться старостой. Так бывало часто. Проигравшее большинство потом долго шепталось по углам, выражая своё недовольство. А Люда победно раскрывала тетрадь, провожая взглядом триумфально шествующую к выходу классную руководительницу.
Точно так же и в этот раз восторжествовала законность – Люда, жеманясь, вновь приняла тетрадь, а Полина Васильевна, предварительно отчитав всех выступавших, победным маршем отправилась в седьмой класс преподавать русский язык.
– Смотри, Свиридкина, будешь так же плохо себя вести, получишь выговор от директора! – ткнув пальцем в сторону Зины, уточнила она на прощание.
Глава 2 И бесплатно отряд поскакал на врага…
Плевать Зина Свиридкина хотела на всякие записи в зверской тетради и выговоры – ведь сегодня вечером на пустыре за клубом должна состояться её любимая игра «Рысинант»!
Кто придумал эту замечательную игру и когда, никто не знал. Но каждый мальчишка посёлка с молодых, юных лет учился играть в неё. Ребята тренировались на переменах в школе, во дворах, а кто и дома, чтобы лет с двенадцати-тринадцати начать принимать участие в настоящих битвах – которые с незапамятных времён происходили на пустыре за клубом.
Всё было просто: перед игрой подбирались друг другу «всадник» и «конь» – то есть один парень подхватывал на закорки другого. Сильные, но лёгкие обычно бывали «всадниками», а ребята повзрослее, помощнее – «конями». На противоположных сторонах поля выстраивались две команды. По сигналу они сходились на середине пустыря – и начиналась битва! Всех дел-то – нужно было свалить с «коней» «всадников» противоположной команды. И та команда, которая всех соперников столкнёт, – выигрывала.
Упавшие с «коней» рыцари могли продолжить игру – но только в том случае, если менялись со своим «конём» местами, то есть взваливали его себе на спину и таскали. Сильные, но, как уже говорилось, лёгкие «всадники» не всегда были на это способны: попробуй, пацан тринадцати лет, посади себе на шею своего «конька» – эдакого восемнадцатилетнего лба весом под центнер! Вот и приходилось после падения отходить в сторонку и становиться зрителем. Или же – постараться в бою всё-таки не упасть.
Но самое интересное начиналось, если удавалось вместе со «всадником» повалить на землю и «коня» противника. Ведь этот-то упавший «конь» и назывался «Рысинант» – на нём с улюлюканьем каталась потом вокруг клуба по очереди вся выигравшая команда… И звание «Рысинант» привязывалось к этому несчастному надолго: до тех пор, пока не станут кататься вокруг клуба на ком-нибудь ещё.