Страница 12 из 12
– Ладно, до встречи на участке.
Окно закрылось, и машина уехала.
– Это следователь из Канзас-Сити? – спросила я.
Вместо ответа, Викери закурил новую сигарету и ушел.
Старик на другой стороне улицы только поднялся на верхнюю ступень своего крыльца.
Глава четвертая
В мемориальном парке имени Джейкоба Дж. Гарретта кто-то синей аэрозольной краской изрисовал основание водонапорной башни причудливым узором, что выглядело неожиданно изящно, точно вязаные пинетки на детских ножках. Этот парк, где Натали Кин в последний раз видели живой, был безлюдным. Над бейсбольной площадкой витала пыль, поднимаясь на несколько метров над землей. У меня от нее запершило в горле, как от слишком крепкого чая. Опушка леса заросла высокой травой. Я удивилась, что никто не приказал ее скосить, уничтожить, как камни, над которыми плавало тело Энн Нэш.
В школьные годы мы все собирались в парке Гарретта по выходным – одни пили пиво, другие курили травку, третьи, едва углубившись в чащу леса, предавались сексуальным забавам. Там, когда мне было тринадцать лет, меня впервые поцеловал парень-футболист. Он жевал табак, запах которого поразил меня сильнее, чем сам поцелуй. Потом я отошла за его машину и там оставила весь выпитый мной винный коктейль и съеденные фрукты.
– Здесь был Джеймс Кэписи.
Я обернулась и увидела мальчика лет десяти, светлые волосы коротко острижены, в руках ворсистый теннисный мячик.
– Джеймс Кэписи? – переспросила я.
– Это мой друг, он был здесь, когда она забрала Натали, – сказал паренек. – Джеймс ее видел. Она была в ночной рубашке. Они кидали летающую тарелку возле леса, а потом она утащила Натали. Она могла забрать Джеймса, но он оставался на площадке. Поэтому она схватила Натали, которая оказалась рядом с лесом. Джеймсу здесь нравилось из-за солнца. Вообще ему не разрешают играть на солнце, потому что его мама больна раком кожи, но он все-таки играет. Точнее, раньше играл.
Мальчик ударил мячиком о землю, подняв вокруг себя облако пыли.
– Он больше не любит солнце?
– Он больше вообще ничего не любит.
– Из-за Натали?
Он неприязненно пожал плечами.
– Потому что он слюнтяй.
Мальчик оглядел меня с головы до ног, потом вдруг с силой кинул мяч в меня. Мячик стукнул меня по бедру и отскочил в сторону.
Мальчик тихонько прыснул от смеха.
– Извините.
Он бросился за мячом, догнал, красиво накрыл его в воздухе ладонью, затем подпрыгнул и ударил им о землю. Мячик подскочил метра на три, потом запрыгал ниже и ниже, пока не остановился.
– Не совсем поняла, что ты сказал. Кто был в ночной рубашке? – спросила я, не сводя глаз с мяча.
– Женщина, которая увела Натали.
– Погоди, что ты хочешь сказать?
Мне говорили, что Натали играла здесь с друзьями, потом все по одному разошлись, и предположительно ее похитили, когда она шла домой, хотя идти ей было недалеко.
– Джеймс видел, как Натали утащила женщина. Он играл с Натали, они кидали друг другу летающую тарелку. В последний раз тарелка улетела в сторону леса и упала на траву. Натали пошла за ней, и тут из леса появилась женщина, схватила Натали и уволокла ее. Тогда Джеймс побежал домой. С тех пор он больше не выходит гулять.
– Тогда откуда ты знаешь, как это произошло?
– Я как-то был у него в гостях. Он мне и рассказал. Мы ведь друзья.
– Джеймс далеко живет?
– Фиг с ним. Я все равно, наверно, на лето поеду к бабушке, в Арканзас. Там лучше, чем здесь.
Мальчик кинул мяч в изгородь бейсбольной площадки, и он застрял в ячейке, с грохотом колыхая железную сетку.
– Вы из наших краев? – Мальчик принялся пинать ногами пыль в воздухе.
– Да, я раньше здесь жила. Потом переехала. А сейчас приехала в гости. – Я не хотела отступать. – Джеймс живет где-то здесь?
– Вы учитесь в школе? – Его лицо было темным от загара. Он был похож на маленького морского пехотинца.
– Нет.
– В университете?
– Нет, я старше.
– Ну, мне пора. – Мальчик прыжками добрался до забора, выдернул из него мячик, как больной зуб, потом, обернувшись, снова посмотрел на меня и беспокойно задвигался на месте. – Я пошел.
Он запустил мяч в сторону дороги, и тот, громко стукнув о мою машину, поскакал дальше. Мальчик побежал за ним и скрылся из виду.
«Кэписи, Жанель», – прочла я в телефонной книге Уинд-Гапа, похожей на тонкий журнал, которую нашла на автозаправке, в единственном в городе магазине «Фа-Стоп». Потом я утолила жажду клубничной газировкой и поехала по указанному в книге адресу: Холмс, дом 3617.
Дом Кэписи стоял на краю дешевого квартала в восточной стороне города: кучки домов, маленьких и обветшалых, чьи жители в основном работают на ближней свиноферме. Это частное хозяйство производит почти два процента всей свинины в стране. Спросите любого малоимущего жителя Уинд-Гапа, где он работает, и он наверняка скажет, что на ферме, где прежде трудился его отец. В свинарнике работа спокойная: поросятам хвосты обрезать, свиноматок оплодотворить, рассадить молодняк в ящики, свиней загнать в загон, навоз утилизировать. В убойном цехе приходится тяжелее: рабочие загоняют животных в тележки, везут их по коридору, потом оглушают электричеством. Свиней пристегивают к тросу за задние ноги и поднимают, брыкающихся и визжащих, вниз головой. Затем им перерезают глотки остроконечными ножами, и на кафельный пол брызжет кровь, густая, как масляная краска. Далее туши ошпаривают. В цеху постоянно стоит неистовый, пронзительный визг, поэтому многие рабочие носят затычки в ушах и проводят дни в беззвучной ярости. Вечерами они пьют, слушают громкую музыку. В местном баре «У Хилы» свинины в меню нет вовсе, только куриные наггетсы, которые, должно быть, производят такие же разъяренные рабочие в каком-нибудь другом паршивом городишке.
Чтобы быть честной до конца, добавлю, что свинофермой владеет моя мать, которая нанимает управляющего, а сама только получает годовой доход в 1,2 миллиона долларов.
На террасе дома Кэписи протяжно мяукал кот, и, еще не дойдя до дома, я услышала шум работающего телевизора: кто-то смотрел ток-шоу. Я постучала в сетчатую дверь и стала ждать. Кот терся о мои ноги; даже сквозь брюки я чувствовала его ребра. Постучала еще раз – телевизор выключили. Кот залез под качели на террасе и завыл. Я начертила ногтем на ладони: «А-а-а!» – и постучала в третий раз.
– Мам, ты? – раздался из открытого окна детский голос.
Я подошла к окну и сквозь пыльную противомоскитную сетку разглядела худенького мальчика с темными кудрявыми волосами, который смотрел на меня, удивленно вытаращив глаза.
– Привет! Извини за беспокойство. Ты Джеймс?
– Что вы хотите?
– Привет, Джеймс. Извини, что отвлекла тебя. Ты смотрел что-то интересное?
– Вы из полиции?
– Я хочу помочь найти обидчика твоей подружки. Поговоришь со мной?
Он остался стоять, но ничего не ответил и нерешительно водил пальцем по оконной раме. Я села на качели в другом конце террасы, подальше от него.
– Меня зовут Камилла. Мне твой друг рассказал, что ты видел. Такой светленький мальчик с короткой стрижкой.
– Ди.
– Его зовут Ди? Я встретила его в парке – там, где ты играл с Натали.
– Ее забрала она. Никто мне не верит. Я не боюсь. Меня просто не выпускают из дома. Мама больна, у нее рак.
– Ди мне это сказал. Я тебя не виню. Надеюсь, что не напугала тебя, когда пришла.
Он принялся скрести сетку длинным ногтем, издавая треск, от которого у меня мурашки побежали по коже.
– Вы на нее не похожи. Если бы были, я бы вызвал полицию. Или застрелил бы вас.
– Как она выглядела?
Джеймс пожал плечами.
– Я сто раз уже это рассказывал.
– Ну, расскажи еще разок.
– Она была старой.
– Как я, например?
– Старой, как тетка.
– Так. Что ты еще заметил?
– На ней была белая ночнушка. И волосы у нее были белые. Она вся была белой, но не как привидение. Я так и говорил.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте