Птица без крыльев

Агнес подошла к заговорившему с ней мужчине. Ей показалось, что он полулежит в кресле, чуть позже поняла, что у него нет ног, руки его были на месте, хотя одна безжизненно свисала вдоль туловища. Он повернул голову, словно кукла на ниточках.

— Кого ищете, красавица? — приветливо улыбнулся калека.

Во рту у нее пересохло, она даже не смогла сразу ответить.

— Мне нужен подполковник Фарье.

— Ага. Что вы на это скажете, ребята? — Он обратился к трем мужчинам в креслах-колясках, сидевших у стола. Двое играли в домино, третий во все глаза глядел на Агнес.

— Она ищет нашего Реджи. Они все к нему так и липнут.

— Заткнись, Макси, — пробурчал кто-то позади Агнес.

Обернувшись, она увидела человека на костылях. У него была одна нога и две руки, но шею охватывала жесткая белая повязка, и на обезображенной половине лица отсутствовал глаз. Агнес стоило больших усилий не отвернуться.

— Он где-то здесь, мисс. — На лице его возникло подобие улыбки. — Скоро он придет. Думаю, к нему должен был приехать брат. Присаживайтесь пока. Вот сюда. — Костылем он подвинул ей плетеное кресло. — Вы его родственница, мисс?

— Я его невестка.

— Шутите?

— Нет, серьезно. — Агнес улыбнулась.

— Макси, ты слышал? И он нам ничего не рассказывал.

— Да, этот парень скрытный. Ну, я с ним еще поговорю.

— Значит, вы жена Чарли? — заключил мужчина, которого назвали Макси.

— Правильно, я жена Чарльза.

— Везучий парень этот Чарли.

Агнес улыбнулась одними губами. Разум ее был в смятении. Мысли путались. "Как ужасно их положение: день проходит за днем, год за годом, а им не на что надеяться и нечего ждать. Но эти люди не падают духом, даже улыбаются. Вот этого они называют Макс-шалун... Мне надо уходить, лучше с ним не встречаться. Сердце мое не выдержит, если он такой, как они. И что это за глупые мысли? Сердце разорвется! Если уж пришла, надо остаться, отступать нельзя. Ты же этого хотела: увидеть его, ободрить, убедить, что он останется для тебя прежним, каким бы ни стало его лицо". Что же с ней такое?

Агнес чувствовала, что близка к обмороку, захотелось выпить воды. Она твердила себе, что надо взять себя в руки, собраться и ни в коем случае не потерять сознание. "Ну же, не смей, держись! — приказывала она себе. — Очень ты поддержишь этих ребят, если шлепнешься в обморок при виде их увечий".

Агнес заставила себя повернуться к мужчине на костылях.

— Вы Боб?

— Нет, избави Бог, я не Боб. — На его лице снова появилась гримаса, означавшая улыбку. — Я Энди Риппон. — Он подошел ближе, и Агнес еще отчетливее увидела его изуродованные черты. — Вы слышали о нашем Бобе-ругателе?

— А как же, конечно. — На этот раз она улыбнулась без всяких усилий. — Еще я знаю о Козлике. А это... — Агнес взглянула на мужчину в кресле напротив. — Это Макс-шалун.

Вокруг громко, от души засмеялись.

— Вон там, посмотрите, у стола, это наш Козлик.

— Да-да, вижу, он такой умный.

— Верно, поумнее многих из нас. Видите ту картину на стене? Это он нарисовал.

Агнес повернулась и взглянула на дальнюю стену. Она снова не поняла, что на ней изображено, но ее больше занимала практическая сторона: как удалось калеке добраться до потолка, ведь картина простиралась по всей стене сверху донизу.

— Мы поднимали его на платформе, — словно прочитав ее мысли, ответил Энди. — Он рисует еще одну картину в игротеке.

— Ну, расскажите нам о подполковнике, — попросил Макс. — Он ведь такой богатый. А какой у него дом? Каким он был раньше? Ну и все такое.

Боже! Как ей описать дом и рассказать о его жизни? Как объяснить этим людям, что она в жизни не встречала другого такого красавца? Он имел репутацию сердцееда, а еще был обаятельным и сердечным, да, именно сердечным.

— Дом у него очень большой. — Она слышала свой голос как бы со стороны.

— А комнат сколько?

— Ну... — Агнес на секунду задумалась. — Думаю, не меньше тридцати.

Голова Макса задергалась.

— Скажите, пожалуйста! Тридцать комнат, с ума сойти. Вот это да! А парк есть?

— Чего зря спрашивать, — вмешался Энди Риппон. — Дураку понятно, что у дома, где тридцать комнат, не может не быть парка.

— Да, парк там тоже есть.

— А ферма?

— Нет, фермы нет. — Она вновь повернулась к Максу. — Есть только две коровы, утки, куры, козлы и...

— А свиньи? Мне свиньи нравятся. Врут, что они грязнули, вовсе нет. Мой отец держал свиней. У них, как у кроликов, есть отдельные места, где они, ну, вы понимаете, делают свои дела.

— Заткнись, Макси, ты уже надоел со своими свиньями, хватит о них трепаться, а то получишь такую оплеуху, что окажешься в своем свинарнике.

Все рассмеялись, не отставал от других и Макс.

Агнес казалось, что их беседа длится бесконечно. Ее познакомили с Бобом-ругателем, потом с Козликом и его родителями. Агнес поражало, что они могли оставаться такими жизнерадостными, а еще ее потрясли светившиеся живым умом глаза их сына.

В этот момент в комнату вошли еще двое мужчин. Одним из них был Чарльз, а при виде другого Агнес едва сдержала рвущийся из груди крик: "Нет, о нет!". Спутник Чарльза замер на месте. Агнес видела, как ее муж, полуобернувшись, положил руку на плечо брата и слегка подтолкнул его вперед.

— Я же оставил тебя в комнате ожидания. — Голос Чарльза звучал напряженно.

— Мне стало скучно ждать, вот я и решила пройтись. И очень рада, потому что эти джентльмены, — она махнула рукой в сторону своих собеседников, — оказались такими приветливыми.

— А как же иначе, мэм, — Энди Риппон нарушил молчание, державшее в явном напряжении молодую женщину, подполковника и его брата. — Ну, Макс трепался, как обычно. Его было просто не удержать.

Снова воцарилось молчание. Теперь Агнес смотрела прямо в лицо этого знакомого незнакомца, у которого прежними остались только глаза. Кроме правой щеки и уха, его лицо было обезображено, что еще более подчеркивал рот, напоминавший щель. Правда, нижняя губа, в отличие от верхней, еще имела какую-то форму, но кожу на ней избороздили шрамы, как и всю левую сторону лица. Казалось, будто кожу собрали из кусочков и сшили, но как-то неаккуратно. Восстановленный участок доходил до уголков глаз. Кожа на лбу хоть и не носила следов ожогов, но была нездорового, землистого оттенка. С правой стороны головы шла широкая полоса каштановых волос, а остальные волосы были темными, почти черными и слегка вились у корней.

Теперь ей стало ясно, почему он так упорно не хотел показываться ей. Ах, Реджи, бедный Реджи! "Мой милый, дорогой, что же мне сказать тебе? Где взять силы, чтобы заговорить?"

— Здравствуй, Реджи. — Агнес не узнала своего голоса.

— Прошу, пожалуйста, сюда, — сказал он, почти не двигая ртом. Резко повернувшись, он вышел из комнаты.

Чарльз подошел к ней и взял за руку.

— Не переживайте, мэм, — заметил Макс, — так часто бывает, верно, Энди?

— Да, мэм, — подтвердил он, — так часто бывает. Но подполковник с собой справится. И похоже, для него это много значит, как вы считаете, сэр? — обратился Энди к Чарльзу.

— Возможно, вы и правы, — задумчиво ответил Чарльз и вывел Агнес из комнаты.

— Удовлетворена? — спросил Реджинальд, когда они оказались в его спальне.

— Да, Реджи, да, — с усилием проговорила она. — Я довольна, что оказалась права. Мне с самого начала следовало прийти сюда и быть рядом. И это несправедливо, что ты запрещал мне приходить, потому что в душе ты остался прежним, несмотря ни на что.

— Нет, будь я проклят, нет!

— Реджи, Реджи, — тихо сказал Чарльз.

— А ты заткнись! — бросил он брату. — Что ты можешь знать обо всем этом? Только они, что там, внизу, способны меня понять. Они все прошли через это. Давайте прогуляемся здесь. Посмотришь, что тут и как, может быть, тогда мой вид не будет столь впечатляющим.

— Прекрати, ради Бога!

— Слушай, Чарли, я просил тебя не привозить ее сюда, разве не так? А ты что сделал?