Страница 11 из 78
С этими мыслями я и пришел к своим начальникам и кадровикам. И сразу понял, что хлопотать за меня они не будут: свое дело они сделали, должность нашли и к командировке подготовили. Тогда я пришел к заместителю председателя правления ВОКС по кадрам Н.В. Визжилину и сказал: «Какое-то время мне предстоит одному представлять ВОКС во Франции. Для этого мне надо иметь соответствующий статус, то есть дипломатический паспорт. Иначе я буду лишен возможности общаться с руководителями Ассоциации, среди которых депутаты и генералы, крупные ученые и политические деятели». Николай Васильевич понял не только это, но и то, что дипломатический паспорт мне еще больше необходим для работы но линии разведки. Он тут же позвонил в МИД СССР и, объяснив ситуацию, попросил выписать мне дипломатический паспорт. Так с помощью хорошего делового человека я сделал себя дипломатом, чем удивил и своего начальника, и кадровиков.
20 декабря 1954 года мы выехали во Францию.
Глава вторая
ФРАНЦИЯ
1. РУССКОЕ «ОСВОЕНИЕ» ФРАНЦИИ
Вот она, Франция, о которой много читали, много слышали хорошего и плохого, но никогда её не видели! Какая она? Как она нас встретит?
Во Франции, помимо французов (83 %), из коренных народов проживают бретонцы, эльзасцы, корсиканцы, баски и каталонцы, лотарингцы (всех, вместе взятых — 10 %), а также более 5 млн иностранцев-иммигрантов. (По последним сведениям, сейчас во Франции проживает 63 млн человек, в том числе около 500 тыс. выходцев из стран бывшего СССР.)
За период с 1946 по 1974 год прирост населения Франции составил 12 млн человек. Из них 2,4 млн — иммигрантов. Это немцы, итальянцы, чехи, поляки и десятки, если не сотни, тысяч русских. Не случайно, видно, демографы считают, что в крови каждого восьмого, если не шестого, француза есть доля славянской крови. А это значит, что, работая во Франции, неминуемо придётся встречаться с этническими русскими и их потомками.
А что мне известно о русской диаспоре во Франции, кроме того, что там в былые времена скрывались от преследований полиции русские революционеры, а после революции 1917 года обосновались белоэмигранты — враги Советского государства? Их, по данным Нансеновского комитета, в 20-е годы прошлого века там проживало 400 тысяч человек. По другим источникам — вдвое больше.
Русская эмиграция во Франции до начала XIX века была малочисленной, и сведений о ней не так уж много. Но хорошо известно, что первыми русскими эмигрантами — «эмигрантами поневоле» — стали в конце 40-х годов XI века киевская княжна Анна Ярославна, вышедшая замуж за французского короля Генриха I, ее свита, прислуга и две сотни лично отобранных Ярославом Мудрым для охраны дочери русоволосых молодых воинов, одетых в белые и розовые кафтаны.
Мало сведений и о связях России с Францией в последующие — XII–XVII века. И это понятно: контакты были редкими из-за обособленности Руси от европейских стран, татаро-монгольского нашествия и феодальной раздробленности страны. Но, хоть и редко, но были. Например, в 1518 году великий князь московский Василий III и французский король Франциск I впервые обменялись дипломатическими посланиями. А Борис Годунов после отказа светских и духовных бояр создать в России университет направлял гуда на учёбу боярских детей.
Много позже, в 40-х годах ХVII века (Тридцатилетняя война), добрую память о себе оставили во Франции запорожские казаки, воевавшие, в соответствии с договором, заключённым между принцем Конде и Богданом Хмельницким, на стороне Франции против испанских Габсбургов. И какая-то часть из них (раненые, больные, вступившие в брак с француженками) осталась там. В последующие годы Россия и Франция обменивались лишь редкими посольствами.
Первым официальным представителем России в Париже был (1702–1710) дворянин Пётр Васильевич Постников — агент без определённых функций и дипломатического ранга. Его задача сводилась к переводам и обнародованию, сведений о победах, одержанных Петром над шведами. В 1705 и 1706 годах в Париж с дипломатической миссией ездил родственник и сподвижник Петра дипломат Андрей Артамонович Матвеев. Его принял король в Версале. В 1711–1712 годах Россию во Франции представлял секретарь Волков Григорий Иванович.
Активные связи между Францией и Россией начались после посещения Парижа весной Петром I в 1717 году. В то время перед Россией стояла важная внешнеполитическая проблема: не дать Англии создать антирусскую коалицию. Для этого надо было найти в Европе союзников в борьбе против Швеции и Англии. Кроме Пруссии союзницей России могла стать в ту пору только Франция. И чтобы предотвратить ее сближение с Англией, Пётр решил лично вести переговоры с регентом малолетнего короля Людовика XV — герцогом Шартрским Филиппом Орлеанским.
После подписания Амстердамского договора в Париже появился новый дипломатический представитель России — полномочный министр Г.Х. Шлейниц, переведенный туда из Ганновера. Но Петр не слишком доверял иностранцу и вскоре направил туда гвардейского поручика графа П.И. Мусина-Пушкина, который должен был действовать «тайно от Шлейница».
После визита Петра в Париж на Руси появилась мода путешествовать во Францию. И продолжалась она ровно два столетия до 1917 года. С этого времени поездки за границу по частным делам (отдых, лечение, учёба и пр.) советским гражданам были ограничены. Они ездили туда лишь с разрешения ЦК ВКП (б) и только «по казенной надобности». «Мода ездить в Париж» возродилась в России через 70 с лишним лет — в «годы демократии».
После разгрома войск Наполеона русская армия во главе с Александром 131 марта 1814 года торжественно прошла по Елисейским Полям. Через три месяца Александр покинул Париж, а Русский оккупационный корпус под командованием М.С. Воронцова находился там вплоть до 1818 года. И кому-то из его солдат и офицеров понравился климат страны, кому-то — республиканский строй, а кто-то обзавелся там семьёй, и они не вернулись на родину. Их потомков (с фамилиями Добрынин, Клюквин и др.) я встречал среди «коренных», как они говорили, парижан в конце 50-х годов прошлого века.
В начале XIX века в Париже появились политические эмигранты. В 1817 году туда вынужден был уехать попавший в опалу московский губернатор Ф.В. Ростопчин. Через несколько лет он вернулся в Россию, а дочь Софья, вышедшая замуж за графа де Сепора, осталась во Франции, где стала известной писательницей. У нее было 4 сына и 4 дочери. И до сих пор живут в Париже их потомки под французскими фамилиями, но с приставкой «Ростопчин».
В конце 20-х годов XIX века, после восстания декабристов в Санкт-Петербурге, во Франции остались люди, в той или иной степени причастные к нему. Среди них был Николай Иванович Тургенев — один из организаторов Северного общества декабристов. В восстании 1825 года он не участвовал, так как с 1824 года находился за границей. В России его судили заочно и приговорили к пожизненной каторге. В годы эмиграции он опубликовал ряд проектов освобождения крестьян от крепостной зависимости. В 1857 году был восстановлен в правах, но в Россию не вернулся.
В 1823 году в отпуск по болезни в Париж приехал Яков Николаевич Толстой — гвардии штабс-капитан, офицер Генерального штаба, участник войны 1812 года. В Париже он активно занялся журналистикой. При подготовке суда над декабристами имя Толстого, в прошлом члена литературного кружка «Зеленая лампа» и «Союза благоденствия», оказалось в следственных материалах, и ему было приказано вернуться в Россию. Он отказался, и в 1826 году был уволен со службы, лишен пенсиона и дворянских привилегий.
После подавления русскими войсками польского восстания 1830 года в Париже оказалось много польских беженцев, и столица Франции стала главным очагом антирусских настроений в Европе. В этой обстановке Толстой счел нужным встать на защиту России: он смело отвечал на антирусские памфлеты, принижающие не только существующее в России правление, но и её историю. Установив контакт с посольством России, Толстой разработал и осуществил план размещения в авторитетных французских изданиях специально подготовленных в России позитивных материалов о ее внешней и внутренней политике. Более того, несмотря на активное противодействие местной полиции, занялся разведывательной работой. От источников в военном министерстве и военных журналах он получал секретные сведения по военным вопросам. Это было важно в период подготовки Франции к Крымской войне, и особенно в ходе военных действий.